Постамериканский мир будущего

очаровательной и забавной, но для аутсайдеров она считается проявлением нетерпимости и оскорбительна.

Есть и еще одна трудность: когда я пишу о подъеме национализма, я описываю более широкий феномен - утверждение идентичности. Государство-нация - относительно новое изобретение, некоторым из них не более ста лет. Гораздо старше религиозные, этнические и языковые группы, проживающие на территории национального государства. Именно эти связи остаются крепкими, а по мере углубления экономической взаимозависимости они даже усиливаются. В Европе бельгийские фламандцы и французы по-прежнему так же не похожи друг на друга, как и прежде. В Британии шотландцы выбрали правящую партию, которая предлагает покончить с трехсотлетним Актом об унии, в результате которого было создано Соединенное Королевство Англии, Шотландии и Уэльса. В Индии национальные партии теряют голоса в пользу партий региональных. В Кении племенные различия приобретают все более важное значение. В большей части мира такие идентичности - более глубинные, чем идентичность национального государства, - остаются определяющими чертами жизни. За них люди голосуют, за них они идут на смерть. В открытой мировой экономике эти группы понимают, что они нуждаются в центральном правительстве все меньше и меньше. И что в демократическую эру они получают все большую и большую силу, если остаются сплоченными. Такое двустороннее влияние идентичности означает, что на фоне Соединенных Штатов, или ООН, или мира в целом китайский и индийский национализм растет. Однако внутри самих стран растет также и субнационализм. То, что происходит на мировой сцене - рост идентичности в период экономического роста, - происходит также и на местном уровне. В итоге это значительно осложняет деятельность национальных государств, направленную на достижение поставленных ими целей.

В условиях, когда власть диверсифицируется и рассеивается, еще большую значимость приобретает законность, потому что она является единственным способом обращаться ко всем неравноправным действующим лицам на мировой сцене. Сегодня ни одно решение, каким бы разумным оно ни было, не жизнеспособно, если оно кажется нелегитимным. Навязать его, если оно видится как продукт силы и преференций одной страны, не получится, какой бы сильной эта страна ни была. Резня в Дарфуре, например, это ужасно, но все же самый эффективный способ остановить ее - военная интервенция - может быть успешным только в том случае, если интервенцию санкционируют все крупные страны, а также африканские соседи Судана. Если бы Соединенные Штаты действовали в одиночку или в составе малой коалиции и все же вторглись бы в третью по счету мусульманскую страну за последние пять лет, то эта попытка почти наверняка привела бы к обратным результатам - она дала бы суданскому правительству возможность кричать об «империализме США», и у этих криков непременно нашлись бы подголоски. Внешняя политика администрации Буша прекрасно иллюстрирует практическую потребность в законности. Но все же, если не принимать во внимание провалы Буша, остается дилемма: многие страны, чтобы добиться решения задач, должны кооперироваться, но как достичь этого в мире, где становится все больше игроков и многие из них обретают все большую силу?

ПОСЛЕДНЯЯ СВЕРХДЕРЖАВА

Многие наблюдатели и комментаторы, видя энергичное оживление, царящее в развивающемся мире, приходят к выводу, что дни Соединенных Штатов сочтены. Энди Гроув, основатель компании Intel, высказался прямо: «Америка, вслед за Европой, может потерпеть крах, но самое ужасное, что никто об этом не знает. Все и думать об этом не желают, одобрительно похлопывают друг друга по плечам, в то время как 'Титаник' на всех парах несется к айсбергу». Томас Фридман описывает свои ощущения при виде того, как толпы молодых индийских специалистов направляются на вечернюю смену в Infosys в Бангалоре: «О Боже, сколько их! И они все накатывают, волна за волной. Разве будет этот мир хорош для моих дочерей и миллионов других американцев, если индийцы могут делать ту же работу, что и мы, но за гораздо меньшие деньги?»[11] «Глобализация наносит ответный удар», - пишет Габор Штайнгарт, редактор ведущего немецкого новостного журнала Der Spiegel в своей ставшей бестселлером книге. В то время как Соединенные Штаты теряют свои ключевые производства, люди теряют свои накопления, а правительство США все глубже влезает в долги к азиатским центробанкам, их соперники процветают[12]. Что, однако, поражает, так это то, что все эти тенденции далеко не новы - и они на самом деле помогали Америке получать прибыль. За последние двадцать лет, когда темпы глобализации и размещения производств за рубежом значительно ускорились, темпы роста в США составляли в среднем немногим более 3 процентов, на полный процентный пункт выше, чем в Германии и Франции. (Среднегодовой темп роста Японии за тот же период составил 2,3 процента.) Рост производства, эликсир современной экономики, в течение десяти лет превышал 2,5 процента, что также на полный процентный пункт выше, чем в среднем по Европе. Даже американский экспорт держался на высоте, несмотря на продолжавшийся в течение десяти лет рост доллара, который закончился совсем недавно. В 1980 году экспорт США составлял 10 процентов от мирового экспорта, в 2007 году этот показатель по-прежнему был около 9 процентов. Согласно данным Всемирного экономического форума, экономика Соединенных Штатов по-прежнему остается наиболее конкурентоспособной во всем мире и по инновациям занимает в рейтинге первое место, девятое -по технологической готовности и второе - по качеству научных исследований. Китай отстает по всем этим параметрам более чем на тридцать пунктов, а Индия входит в первую десятку стран только по одному показателю - размеру рынка. Практически в каждом секторе мировой экономики, в котором задействованы индустриально развитые страны, американские компании занимают ведущее положение по уровню производительности и прибыли.

Доля Соединенных Штатов в мировой экономике - несмотря на войны, депрессии и подъем других стран - всегда оставалась поразительно стабильной. На протяжении 125 лет США, население которых составляет 5 процентов мирового населения, создавали от 20 до 30 процентов мирового производства. В последующие несколько десятилетий Америка, и в этом не приходится сомневаться, утратит некоторые свои позиции. И это не политическое утверждение, а чистая математика. В связи с быстрым ростом других стран относительный экономический вес Америки уменьшится. Но этот спад не станет полномасштабным, быстрым и значительным до тех пор, пока Соединенные Штаты не утратят способность приспосабливаться к новым вызовам - так, как они это делали на протяжении последних ста лет. В последующие несколько десятилетий рост развивающихся стран будет происходить большей частью за счет Западной Европы и Японии, которые находятся в стадии медленного, демографически обусловленного спада.

Америка столкнется с такой интенсивной экономической конкуренцией, с которой она никогда прежде не сталкивалась. Но американская экономическая и социальная системы знают, как находить ответы и приспосабливаться к такому давлению. Необходимость реформ очевидна, но политическая система не может на них решиться, поскольку они уже сегодня требуют серьезных усилий. Куда более трудный вызов, стоящий перед Соединенными Штатами, - вызов международный. Им предстоит столкнуться с мировым порядком, совершенно отличным от того, с которым они имели дело. Пока что Соединенные Штаты остаются самой мощной державой. Но баланс сил меняется с каждым годом.

На протяжении почти двух десятилетий, с 1989 года, международный порядок определяла мощь США. Все дороги вели в Вашингтон, и американские представления о политическом устройстве, экономике и международной политике были отправной точкой для всех действий глобального масштаба. Вашингтон был самым могущественным внешним фактором для всех континентов, он доминировал в Западном полушарии, оставался основным внешним стабилизатором в Европе и Восточной Азии, выполнял ту же роль на Ближнем Востоке, в Центральной и Южной Азии, он был единственным, кто мог предоставить силу для любой серьезной военной операции в любом конце земного шара. И для каждой страны - от России и Китая до Южной Африки и Индии - наиболее важными взаимоотношениями были взаимоотношения с США.

Это влияние достигло своего апогея в связи с ситуацией вокруг Ирака. Несмотря на негативную реакцию, неприятие и даже явную враждебность большинства стран мира, Соединенные Штаты смогли начать неспровоцированную атаку на суверенную страну и заставить десятки стран и международных агентств помогать им во время и после вторжения. Однако не только возникшие в Ираке осложнения изменили эту ситуацию. Даже если бы война в Ираке была абсолютно успешной, способ, которым она