Заклятие даоса

собой.

Правитель Ци приказал похоронить тела трех великанов за восточными воротами дворца.

— Если бы не персики, мы никогда не смогли бы избавиться от этих грубиянов и гордецов! — усмехнулся Янь. — Сейчас всем тревогам пришел конец. Ну, каков мой план?

Чуский государь, поднявшись со своего места, склонился перед канцлером в глубоком поклоне и со вздохом восхищения промолвил:

— Мы преклоняемся перед тобою, вельможа! Твой замысел был исполнен тонкой проницательности и хитроумия. Клянусь, что с сегодняшнего дня мы никогда не нарушим ваших границ и будем считать вашу страну старшей в нашем союзе.

С этого времени оба государства жили в мире, и между ними уже не случалось никаких столкновений, а старшим в союзе считалось царство Ци. Что до Янь Ина, то его имя передавалось из поколения в поколение и даже Возвещающий Мудрость Конфуций высоко чтил его ум. Впоследствии полководец Чжугэ Кунмин[152] в стихотворении «Скорблю на горе Лянфу» воспел рассказанные нами события в таких строках:

Выхожу из столичных ворот,
Вдалеке Танъиньли дома,
Три могильных кургана там,
Одинаковых три холма.

Кто в курганах тех погребен?
Гу Ецзы, Гунсунь Цзе и Тянь.
Каждый ловок был и силен —
Мог бы сдвинуть гору Наньшань!

Но сразили два персика их, —
И в могиле бойцы-силачи.
Их привел к роковой черте
Хитроумный вельможа Ци.

Об этой же истории говорится в другом стихотворении, сложенном на мотив «Вся река красна»:

Был правитель Цзингун благороден и смел,
В ратном деле мастак и охотник лихой;
Он, по тропам кружа,
С диким зверем столкнулся, —
И конь захрапел,
И попятилась свита, дрожа.
Но разгневанный Тянь кулаками затряс,
Тигра наземь свалил,
Хищник кровью истек, и потух его взгляд.
В этом славном бою
Тянь правителя спас,
И герой удостоен наград.
     Гу Ецзы, его брат,
     Злого духа убил,
     А могучий Гунсунь
     Войско Циней разбил.
Во дворцовых покоях
От славы
В те дни
Распоясались вовсе они!
     Канцлер Янь был вельможа большого ума,
     Он два персика взял и увлек силачей
     В мир безмолвья и тьмы…
     У восточных ворот
     Три могильных холма,
     И луна освещает холмы.

ЗОЛОТОЙ УГОРЬ

Полное название «Повесть о том, как у конвойного Цзи стряслась беда из-за золотого угря». — Фэн Мэнлун. Цзинши тунъянь (Слово доступное, мир предостерегающее). Повесть № 20.

День за днем проводили они
     в тумане пьяного сна,
Но тотчас в горы гулять поспешили,
     узнав, что уходит весна.

Когда миновали скит в бамбуках,
услышали речи монаха —
Сказал: «Быстротечна земная жизнь
проплывет в мгновенье она»[153].

Говорят, что во времена Великой династии Сун[154] жил некий Цзи Ань, служивший конвойным в Северной управе, то бишь в Тайном приказе. Дома у него лишь он да жена, больше ни единой души. Стояли жаркие летние дни. Как-то, сменившись с дежурства, конвойный сидел дома, изнывая от скуки и жары. И вдруг мелькнула мысль: почему бы не сходить порыбачить? Собрал рыболовные снасти и отправился к Пруду Золотого Сияния. Сидел он долго, почти целый день, но все без толку. Чертыхнувшись, он решил было складывать удочки, как вдруг заметил, что поплавок дернулся. Цзи Ань сделал подсечку и вытащил рыбину.

Поминая Небо добрым словом, он швырнул добычу в корзину, толком даже не разобравшись, что поймал. Собрал снасти и отправился в обратный путь. Идет и слышит, будто кто его кличет: