церковь Святой Екатерины[459] в Нюрнберге. Но сосредоточиться на молитве он никак не может — все мысли его заняты образом сидящей неподалеку прекрасной Евы, дочери золотых дел мастера Погнера. Вальтер никогда не встречал ее раньше и не знает, есть ли у нее жених. Кормилица девушки, Магдалена, сообщает молодому человеку: Ева еще ни с кем не обручена, но будет выдана замуж за победителя состязания певцов, назначенного на завтра. Вальтер самонадеянно решает принять в нем участие, завоевать победу и сердце красавицы. По окончании службы священник уступает место в церкви ученикам мейстерзингеров, чтобы те приготовили всё необходимое для собрания гильдии мастеров пения. Давид, жених Магдалены, ученик самого Ганса Сакса, лучшего мейстерзингера Нюрнберга, объясняет Вальтеру каноны искусства мейстерзанга — табулатуру. Правда, все окружающие сомневаются в возможности Вальтера вступить в гильдию. Наконец собираются сами мейстерзингеры, среди которых находится городской писарь Бекмессер, уверенный, что победа в состязании достанется именно ему. Его волнует только одно: Погнер твердо заявил, что выдаст свою дочь замуж за победителя-мейстерзингера, но при условии, что она сама «сердцем» одобрит кандидата. Если же победитель окажется ей не мил, то она вообще не сможет выйти замуж! Мастера объявляют о начале испытания для Вальтера фон Штольцинга. Бекмессер тем временем вызывается быть метчиком и отмечает на грифельной доске все его ошибки. По окончании экзамена доска оказывается сплошь покрыта пометками Бекмессера. Не может быть и речи о принятии в гильдию столь непрофессионального соискателя. Лишь Ганс Сакс отдает должное таланту юноши, но оказывается в меньшинстве…
Вечерние сумерки окутывают расположенные по соседству дома ювелира Погнера и башмачника Ганса Сакса. Ева, возвращающаяся с прогулки, хочет узнать из первых рук подробности испытания молодого рыцаря. Мейстерзингер безнадежно влюблен в юную соседку… Вальтер, потерявший всякую надежду одержать победу в состязании певцов, пытается уговорить Еву бежать вместе с ним. Ганс Сакс, слышавший их разговор, решает помешать скандалу. Видя, что Ева выбежала из дома в платье Магдалены, он вытаскивает на улицу свой рабочий столик и затягивает песню. Ева с Вальтером вынуждены скрыться за деревом. Появившийся Бекмессер жаждет спеть Еве серенаду, чтобы заранее убедиться, что его песня на завтрашнем состязании понравится возлюбленной. Сакс предлагает ему свои услуги в качестве метчика и громкими ударами молотка по сапожной колодке оповещает незадачливого влюбленного о всех его «грехах против искусства». Чтобы заглушить удары Сакса, писарь поет всё громче и громче, запыхавшись и каждый раз вздрагивая, но мужественно пытаясь нежно выводить мелодию. Вскоре он вынужден выкрикивать каждое слово резко и отрывисто, что еще более увеличивает комизм исполнения. На звуки этой своеобразной «серенады» из окна вместо Евы выглядывает Магдалена. Настает черед Давида поволноваться: он решает, что писарь объясняется в любви его невесте! Недолго думая, Давид набрасывается с кулаками на Бекмессера. Шум драки будит всех соседей, со сна они выскакивают из своих домов, завязывается всеобщая баталия. Воспользовавшись неразберихой, Вальтер и Ева пытаются ускользнуть, но дорогу им преграждает Ганс Сакс. Он вталкивает Еву в дом ее отца, а Вальтера — в свой собственный. Постепенно все успокаиваются. К приходу ночного сторожа улица пуста и залита лунным светом.
На следующее утро Ганс Сакс сидит в одиночестве в своей мастерской, читая старинный фолиант, а на самом деле предаваясь грустным раздумьям. Ева любит другого, и он не будет препятствовать ее счастью — более того, всеми силами поможет обрести его. У самого же великого мейстерзингера остается лишь искусство, которому он будет верен всю жизнь! Входит Давид. Он удручен вчерашней дракой и думает, что мастер сердит на него. Добродушный Сакс успокаивает ученика, велит ему принарядиться по случаю праздника — ведь наступил День святого Иоанна и состоится состязание мейстерзингеров. Вместо ушедшего Давида в мастерской появляется Вальтер. Ему только что снился удивительный сон — он встретил свою возлюбленную в райском саду. Сакс предлагает сделать содержание этого сна основой поэтической баллады, дает юноше бесценные советы по овладению мастерством мейстерзингеров и записывает стихи, тут же сочиненные Вальтером. Вскоре оба удаляются, чтобы переодеться к празднику. В дверях мастерской появляется Бекмессер, видит лежащие на столе листки, узнает почерк Сакса и думает, что эти стихи написал он. Значит, Сакс тоже хочет посвататься к Еве? Бекмессер, воровски оглядываясь, быстро прячет листок в карман. Вошедший в комнату Сакс замечает кражу, но успокаивает незадачливого «жениха»: сам он не будет выступать в состязании и готов подарить Бекмессеру этот текст. Правда, ведь спеть его будет так сложно! Писаря это не волнует: стихи Сакса всегда признавались самыми лучшими; значит, сегодня, выдав их за свои, он обязательно одержит победу! Тем временем в мастерскую входит Ева в надежде еще раз увидеть Вальтера. Она придумала хитрый предлог для своего визита — ей нужно починить башмак. Вслед за ней появляется переодетый в праздничное платье Вальтер. Сакс, пытаясь скрыть собственные чувства за шуткой, благословляет влюбленных. Ева со слезами благодарности обнимает мастера. Входят Давид с Магдаленой. Ганс Сакс совершает шуточный обряд посвящения Давида в подмастерья — дает ему пощечину. Магдалена счастлива.
На широком лугу на берегу реки Пегниц собрались празднично одетые жители Нюрнберга с женами и детьми. Луг украшен многочисленными знаменами различных цехов; ученики мейстерзингеров исполняют обязанности герольдов. Только что прибыл башмачный цех во главе с Гансом Саксом, которого торжественно приветствует весь собравшийся народ. Начинается состязание мейстерзингеров. Первым выступает Бекмессер. Он пытается спеть песню на украденные у Сакса стихи, но мелодия, которую он сочинил, столь плоха, что вызывает лишь насмешки. В гневе Бекмессер обвиняет Сакса в обмане — мол, тот нарочно подсунул ему плохие стихи, — после чего с позором убегает. Тогда сам мастер объявляет, что песня прекрасна, он сам был бы неспособен написать такие проникновенные строки; просто Бекмессер ничего в них не понял. Не угодно ли теперь послушать настоящего автора? Вперед выступает Вальтер фон Штольцинг. Все очарованы песней рыцаря и единогласно присуждают ему победу в состязании. Вальтер принимает из рук Евы венок победителя. Погнер благословляет жениха и невесту. Однако от чести называться отныне мейстерзингером Вальтер фон Штольцинг поначалу отказывается — его уязвленное самолюбие не может простить мастеров за то, что они вначале смеялись над ним. Тогда к Вальтеру вновь обращается Ганс Сакс. В своей пламенной речи он говорит о том, как важно, смирив гордыню, чтить славные традиции верности истинному искусству, мастерству и национальному духу. Ева снимает венок с головы Вальтера и венчает им Ганса Сакса. Сам он берет из рук Погнера цепь со знаками отличия мейстерзингера и, надев ее на Штольцинга, нежно обнимает молодых. Народ, ликуя, поет хвалу великому искусству и его носителю — Гансу Саксу.
На первый взгляд кажется, что «Нюрнбергские мейстерзингеры» стоят особняком в творчестве Вагнера. Действительно, здесь нет обязательного мифологического сюжета, богов и героев, бьющих через край страстей, а наоборот, показана спокойная и патриархальная жизнь простых мастеровых, занятых своими повседневными заботами. Особенно сильно поражает контраст «Мейстерзингеров» с «Тристаном и Изольдой»: первая опера — блестящая сатира, демонстрирующая антагонизм между бездарями-педантами и гением-самородком; вторая — мрачная трагедия, в которой, по словам А. Лиштанберже, «любовь является могучей силой смерти». Другими словами, «Мейстерзингеров» очень часто определяют как оперу оптимистическую в отличие от наивысшего воплощения вагнеровского пессимизма — «Тристана». Так ли это на самом деле?
Мы уже не раз говорили о том, что Вагнер во всем, что непосредственно касается его творчества, не противоречив, а необычайно последователен. Противопоставлять друг другу его произведения, равно как и целые периоды творчества, было бы явной ошибкой. Здесь уместно привести одно высказывание, посвященное, правда, не Вагнеру, а его «другу-врагу» Фридриху Ницше. «На самом деле различие между этими „периодами“ примерно такое же, как между пролетами лестницы: каждый новый пролет вроде бы и впрямь разворачивает идущего в противоположную сторону, однако по сути направление остается тем же — вверх»[460], — пишет И. А. Эбаноидзе. Пожалуй, точнее не скажешь.
И в данном случае Вагнер не был бы Вагнером, если бы ограничился лишь социальной сатирой и поверхностными водевильными страстями с обязательным хеппи-эндом. Гений композитора соединил несоединимое — комедию с подлинной глубокой человеческой драмой, которая разыгрывается, невидимая для зрителя, в душе благородного и умудренного жизнью Ганса Сакса. Именно эта жизненная мудрость и позволяет ему пожертвовать своим собственным счастьем во имя счастья той, которую он любит — всем
