Кому предстоит испытать его?
Конечно, Сергею Анохину, настаивает Олег Константинович! Ведь еще когда-то на склонах горы Клементьева, в Коктебеле — Сергей Николаевич доказал свое бесстрашие и одержимую привязанность к планеризму.
Испытание было решено проводить под Москвой на аэродроме в Раменском. Немцы потерпели поражение под станцией — непосредственная опасность миновала.
Сюда был доставлен и смонтирован на летном поле необыкновенный биплан со стальным фюзеляжем и легким хвостовым оперением. Сталь в сочетании с легкой тканью крыльев — почти непостижимо, почти непредставимо. Рожденный ползать на своих гусеницах, сможет ли он, этот стальной зверь, летать? Ведь скорость отрыва от земли танка-планера должна превысить сто километров в час. Выдержат ли такую скорость гусеницы машины на буксире за тяжелым бомбардировщиком? Обычная скорость танка по земле не превышает и пятидесяти… А здесь, по расчетам, чтоб оторваться, потребуется что-то около ста двадцати…
— Начнем с пробега, — предлагает Анохин. — Пусть потаскают меня по аэродрому. — Я свой. Начнем с подлетов…
Тяжелый четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3 глухо гудит над бетоном. Тяжелый трос тянется от него к крылатому танку. В любое мгновение пилот-танкист может отцепиться от буксировщика.
Трос натягивается. Гудит и мотор танка. Сцепка медленно набирает скорость. Визжат и грохочат гусеницы, нагруженно ревут авиационные моторы.
Быстрее… быстрее…
С замиранием сердца не спускает глаз с планера-танка Олег Константинович. Вдруг не выдержит центробежной силы свистящая от скорости гусеница. Тогда катастрофа…
Нет, все в порядке. Скорость уже за сто. Несколько коротких подлетов — это Сергей Николаевич «переходит» с танка на планер.
«Завтра полетим…»
Ранним утром все на летном поле.
— Полетим без обтекателя, — советует Олег Константинович. — Так проще для начала…
Башня повернута пушкой назад. Анохин в танковом шлеме, с парашютом за спиной, с трудом пролезает сквозь открытый люк машины.
— Попробуй, выпрыгни отсюда, — мрачновато шутил летчик в радиотелефон.
Но шутить некогда — дано разрешение на взлет. Поднимая облака пыли, бомбардировщик начинает разбег. Летчик Петр Еремеев разгоняет машину.
— Что интересно, — вспоминает Антонов, — танк оторвался от земли раньше бомбардировщика! Молодец, Сергей, вовремя опустил закрылки.
Необыкновенный воздушный поезд делает полукруг над аэродромом и медленно скрывается за гребешком соснового леса на горизонте. На аэродром тацк больше не вернулся.
«Неужели катастрофа? — мучительно думают все, оставшиеся на летном поле. — Не может быть…»
А дальнейшая судьба летающего танка, уже недоступная взору оставшихся, представляется почти трагикомичной.
— Перегрелись моторы! — радирует Еремеев Анохину. — Давай, отцепляйся! Внизу аэродром Быково, тебе можно садиться.
— Есть, садиться, — не дрогнув, отвечает Анохин и тянет за рычаг отцепки.
Анохин аккуратно сажает танк на траву рядом с взлетно-посадочной полосой. Машина быстро останавливается. Анохин, высунувшись из люка, с недоумением видит, как стремительно разбегается летная команда по окопам и капонирам. Не сбрасывая оперенья, танк медленно движется к командному пункту.
Слава богу, машина останавливается на полпути до цели. По аэродрому объявлена тревога Зенитная батарея приведена в боевое состояние. Еще минута — откроют огонь по десанту с неба.
Паника имела под собой серьезные основания. Немцы под боком. Летательный аппарат совершенно нового типа, летающий танк необычного силуэта, к тому же без опознавательных знаков. Не просто секретное, а сверхсекретное оружие противника.
И только когда Анохин вылез из танка и привычно закурил, сидя на броне, к нему потянулись самые смелые и любопытные.
А в это время взволнованные конструкторы на соседнем аэродроме окружили возвратившийся бомбардировщик.
Летчик объяснил сложившуюся ситуацию. Александр Эскин, вскочив в машину, помчался в Быково.
Вскоре он вернулся, сидя за рычагами танка, который был уже без крыльев и хвостового оперенья. Все это осталось в Быково.
— Сила, — прокричал Анохин. — Летает, проклятый! Считайте, мы победили… Сверхсекретное оружие готово.
— Теперь дело только за буксировщиком, — продолжил Олег Константинович.
К сожалению, именно этот вопрос в то время так и не мог быть решен. Тяжелые бомбардировщики понесли значительный урон в первые месяцы войны — их явно не хватало. Да, видимо, и мощности ТБ-3 было недостаточно для того, чтобы поднять на воздух шеститонный танк.
Победный взлет летающего танка летом 1942 года так и остался единственным не только у нас, но и на всем земном шаре. Ни в одной стране подобных попыток до наших дней так и не делалось. Только колоссальный опыт Антонова в строительстве планеров всех типов позволил ему успешно создать жизнеспособную конструкцию летающего танка. И не вина Олега Константиновича, что смелая идея его так и не получила практического воплощения на полях Великой Отечественной войны.
Тяжелые буксировщики появились на фронте лишь тогда, когда необходимость в летающих танках для партизанских подразделений уже потеряла свое значение.
Линия фронта перешагнула районы партизанских действий.
Летающий танк сохранился до наших дней только в модели. Она всегда стояла в кабинете Генерального.
НУЖНО ДЕЛАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО НУЖНО
Непосредственная опасность, нависшая над Москвой осенью 1942 года, миновала. Страшный октябрь не повторялся. Героическими усилиями войск обороны Москвы и подоспевшими сибирскими дивизиями враг был отброшен от столицы. В город возвращалась настороженная, полная лишений, деловая жизнь. И несмотря на то, что правительство и дипломатический корпус продолжали оставаться в Куйбышеве, ряд учреждений первой необходимости возвращался в столицу.
Олег Константинович Антонов получил назначение на должность главного инженера Планерного главка Наркомата авиационной промышленности. Он вернулся в столицу из Тюмени.
Недолго исполнял он эту должность, совмещая ее с напряженной работой по налаживанию выпуска десантного планера А-7.
Вскоре он перешел в конструкторское бюро Александра Сергеевича Яковлева, занятое разработкой знаменитых истребителей — ЯКов.
— Не согласитесь ли быть моим заместителем? — предложил ему Яковлев.
«Я отлично знал Александра Сергеевича и на всю жизнь усвоил кредо этого замечательного конструктора: нужно делать только то, что нужно!
Да, в эти грозные дни войны мы действительно делали только то, что действительно нужно было делать.
Фронт требовал постоянного улучшения боевых качеств машин. Фронт был самым строгим, самым придирчивым и самым справедливым отделом технического контроля. Не выполнить требований фронта
