сильной эмоции, а полисемия из объекта внимания и текстопорождающего импульса становится средством выразить эту эмоцию.
В результате появляются тексты как остро социальные, так и глубоко лиричные. Гражданская позиция поэта Строчкова выражена, например, в стихотворении «Седой кум»:
СЕДОЙ КУМ Говорит Василий Соловьев-Седой Василию Лебедеву-Кумачу: — Ораторию заказал мне Джугашвили-палач, посвященную Ленину-палачу. И придется писать, хоть, признаться, я совсем не хочу. Говорит Василию Соловьеву-Седому Василий Лебедев-Кумач: — Ораторию заказал мне, посвященную Ленину-палачу, Джугашвили-палач. Я писать не хочу, но придется писать, хоть плачь. Написали они вдвоем ораторию про Джугашвили, посвященную Ильичу. Что они при этом испытывали, пожалуй что, умолчу, да и о чем они думали, думать я не хочу. Только в наших душах до сих пор развивается-вьется этот седой кумач. И по ком этот плач? По себе самому этот плач. Только слезы эти уже никого не спасут… …………………………………………………… Дирижировал хором и оркестром народный Самуил Самосуд[451] . Формальным приемом, на котором основано стихотворение, является, на первый взгляд, простейший каламбур — причем из тех, какие считаются насмешками самого невысокого уровня: он обыгрывает фамилии знаменитых деятелей советской культуры. Однако смысл стихотворения далек от поверхностного, а его тональность от каламбурной забавы. Стихотворение говорит о том, что подневольная и вынужденно лживая советская культура вошла в духовный мир современного человека, несмотря на его сопротивление (да и о чем они думали, думать я не хочу).
Словосочетание седой кумач, объединившее части двойных фамилий поэта и композитора, обозначает в тексте Строчкова потускневшее красное знамя, оно развевается, как и положено этому предмету, и развивается: в наших душах до сих пор развивается-вьется этот седой кумач. Глагол развиваться обнаруживает свою полисемию — ‘разворачиваться’ и ‘изменяться от простого к сложному, становиться совершеннее’.
От сочетания седой кумач образуется название стихотворения «Седой кум», в котором слово кум читается и как термин семейных отношений со значением ‘крестный отец по отношению к родителям крестника и к крестной матери’ (Ожегов, Шведова, 1992: 321), и как слово из жаргона криминальной среды: ‘оперативный работник, следователь в местах заключения’ (Химик, 2004: 285). Последнее значение соотносится с заключительной строчкой стихотворения Дирижировал хором и оркестром народный Самуил Самосуд, в которой реальная фамилия дирижера, имевшего звание народного артиста, приобретает символический смысл. Первый корень этой фамилии повторяет начало имени Самуил, и здесь, как во многих других стихах Строчкова, обозначается тема евреев в русской культуре: прилагательное народный относится одновременно и к слову самосуд, и к возникающему в тексте сочетанию народный Самуил.
Структура второй строфы, почти повторяющей первую, тоже содержательна: этим повтором с минимальными вариациями сообщается (прежде всего на интонационном уровне): всё одно и то же, все всё понимают, высказывание существует в замкнутом пространстве тавтологий. Этот же смысл выражен и совпадением имен поэта и композитора (оба Василии — ср. разговорное междометие вась- вась, обозначающее доверительное общение, приятельские отношения), и общим приложением палач к именам диктаторов.
Пример усложненного текста (вполне понятного, но максимально насыщенного преобразованиями языковых единиц одновременно на всех уровнях — фонетическом, грамматическом, семантическом, образном) — стихотворение «Именно так обозначен был этот звук»:
Именно так обозначен был этот звук, именно так: помаячил и был таков. Именно так, не иначе, именно так, словно бы кто помахал, подавая знак, слабой рукой помавая, глубоко ушедшей в рукав после того, как замер звук в тишине, после того, как зуммер знака затих. Был ли тот знак, тот звук предназначен мне, или я принял его за других, за тех, то ли он принял меня за тех, других? Так ли, иначе ли, звук этот, знак возник, слабый, как если сквозняк или зевок, или в курятнике ночью звук возни, или возьми, к примеру, вздохнул завод у заводной игрушки уже потом, после того, как она завалилась вбок, кончив кружить; или коротко взныл кото*[452], струны которого зацепил клубок или лапой котенок, который играл этим клубком и, задевши за звук, удрал вскачь, боком, боком, задрав восклицательный хвост. Так ли, иначе, но так я и не узнал, был так озвучен знак, то ли означенный звук был порожден случайным движением рук, обозначал ли он некий зов и сигнал, мне предназначенный, или же просто крюк, 
