Ай где Она?..
Ай в нашу избу бы забрела?..
Тогда Фекла-Кутья вышла вся нагая непочатая из сарафана и легла на раздольную постель и на обильные льняные подушки и разметалась разметала свои белые лядвеи стога и беломраморные груди- купола с сосками похожими на цветы розовой герани, что стояла на морозном подоконнике.
И она закрыла глаза и сказала:
— Тимофеюшко, друг захожий прохожий, цыган резаный погожий! В детстве малолетстве на косьбе ржаной ткнул меня жадн’о#й Власий-мужик-гулевик недоспелым колосом меж ног…
И с тех пор мне там неизбывно ненасытно жжет!.. Иди сюда мой сладимый глубокий колосок!.. Найдем и тебе место елейное лестное в медовой копне моей в стогу моем златом! Ой жжет!..
…Фекла-Кутья! А за окном нощь звездиста огниста!
А небо звездисто — урожай на горах!
…Тимофей-Измигул а когда на Руси будет урожай на живых мужей мужиков а не мертвецов?..
…Фекла-Кутья! А коли звездисто и стожар горит — иди смело на медведя!..
А коли можно на медведя идти — значит и на бабу взойти можно!.. Фекла, можно?..
…Тимофей! Держи на Руси голову поклонну, сердце — покорно, а душу униженну!..
…Фекла я держу голову поклонну сердце покорно душу — униженну уязвлену!..
Но хоть фаллос рог мой! ствол кол мужа можно держать воспаленно воспламененно?..
Можно?..
Иль на Руси нынешней и этой нет воли свободы?
О Боже!..
…Тогда Фекла сказала не размыкая не отворяя глаз:
— Ц’ыган! Можно! Но омой свои кусты заросли потаенные как я омыла в проруби прелести мои!..
Омой азиат свою царь-пушку и ядра тесные к ней в русской огненной рождественьской алмаз-воде струе! Ей-ей! потому мы и отстаем от Европы, что не омываемся не очищаемся пред совокупленьем! Ей- ей!.. Потому мы азиаты колодезные сонные!..
…Фекла! Потому у них в Европе чахлые негонные дети родятся что они омывают смывают первые ярые терпкие семена!..
А приплод хорош от немытых божьих фаллосов-стволов!
Погляди на степных ядреных оленей и на лесных густомясых кабанов!.. Зачем им в’оды спелых серебр’яных родников?
О!.. Мы ж не рыбы, что трутся средь вод!..
— Иди, омой плоды свои Тимофей! Потому от Европы светлой мы отстаем! — и Фекла льняной богатой подушкой сокрыла затаила наготу снежную безбрежную ладную холмистую покатую свою…
— От Азьи на Русь приходили завоеватели кровавые, но они были волки и шли в волчьей шкуре. И они гнали народ на народ… А от Европы приходили лжепророки в овечьей шкуре.
И они были страшней, ибо ставили брата против брата…
И они соблазнили совратили Русь…
И они вызвали мятеж смуту бойню резню пагубу мор раскол в народе русском.
И Русь чиста целомудренна невинна была и потому соблазнили её…
Разве можно соблазнить матерую гулящую бабу?..
Только девственницу можно соблазнить.
И соблазнили совратили Русь бесы Европы!
Да!..
За тысячу лет Крещенья Иисус Христос сделал Русь чистой тихой кроткой и бес легко взял её! Истинно так!..
И по путям Христовым пуховым постелям кротким чистшим дорогам бес пришел на Русь и совратил.
И тут велико зло лукавых пришлых гортанных пенногубых господ хворых вселенских чесночных тайных безбожных иудеев… И иных инородцев…
Истинно так!..
Но! Но и в сам’ой раздольной неохватной душе русской гулевой гулявой есть гниль хмель зависти соль перец гиблый ревности и страсть убивать иль быть убитым.
Мятеж безбожный есть в душе русской. Да!
И рабья воля страсть воевать иные пределы народы языки!
Истинно так!
И я пришел на Русь Рождества в обличье юродивого, чтоб насильники бесы безбожники палачи, которых ныне боле, чем внезапной садовой икшанской кровяной тати тли, не удавили тайно меня и не спрятали в безымянную могилу, которым несть числа на Руси…
И на Руси никогда не было слышно гласа мудреца, а лишь глас юрода да палача…
И на Руси мудрец дышал, учил в обличье юрода… да!..
И был храм Василия Блаженного, а где храм Сергия Радонежского, а где храм Протопопа Аввакума мудреца?.. а?..
…Тимофей сними рубаху свою иноземную…
Нощь — избавленье от одежд денных…
Смерть — избавленье от пут сетей мрежей земных!..
Омой свою царь-пушку и ядра сытые яростные к ней в русской крутой январской рождественьской алмаз-воде струе!
И приходи к губам к соскам гераневым к грудям к куполам моим к лядвеям снежным жемчужным перламутровым моим и приходи к живым покатым холмам телесам гладным мраморам моим!..
И полетаешь в них слаще чем в холмах земных!..
Тогда Тимофей снял с себя рубаху и нагой вышел из избы в ночь…
Ибо он был странник и не боялся хлада нагой земли…
А ночь звездиста а холмы свеженаметанными гладкими крупичатыми снегами ходят ворожат чудят чудят а холмы постели облитые лунными жемчугами стоят молят чудят ворожат!
Ай Русь Рождества сладка чиста Ты в своих постелях колыбелях зыбках снежных холмах!..
Да!.. Айда!.. Русь весела! хмельна! пьяна!.. тогда Она вольн’а!
И тут хмельной раздольный Тимофей увидел водопроводную колонку близ избы и струя воды тихая шла струилась из железной покрытой ледовым пушистым смертным инеем косматым дремучим ивнем трубы, чтобы не замерзла небегучая стоячая вода….
