Малх, служитель храмовый, книжник-соферим-'кипай'.
Который блаженно закрывает глаза, когда проходят молодые жены и девы, иль накидывает на голову глухое покрывало, чтобы не соблазниться, не искуситься, и оттого слепо ударяется, тычется больно о стены домов и ограды острые, но не впускает в душу древний соблазн, поядающий грешных мужей и жен.
О.лучше избить слепое тело, чем искусить праведную душу.
Да, отец?..
Мальчик улыбается на крыше среди птиц несметных
— Отец, а вы соблазнились Матерью моей?..
И тут слезы явились в очах Дитя и в глазах отца.
— Абу, абу, отец, отец, не печальтесь, не клоните голову многоседую в жемчужных стружках, щепках плотника…
Отец, я знаю тайну.
В дальнем, дальнем поле у горы Сулем, где живут филины и куда не ходят даже пастухи со стадами своими, Ангел Господень поведал мне…
— Чадо Небесное, и я не знал, пока не увидел того Ангела…Мальчик, мальчик, как же Ты любишь всех живых на земле!..
С самого дня, как пошли Твои ножки по земле — Ты любишь всех…И как новорожденный теленок тычешься во все колени, упираешься во все подолы, как в соски млечной матери… И убегаешь со всеми караванами…
И я закрываю глухо двери, когда идут караваны…
Иль Тебе не хватает любви Матери и отца Твоих?
И сестер, и братьев Твоих?..
Иль Ты не наш?..
И во всяком прохожем муже — видишь отца…
И во всякой жене — матерь
Дитя любит всех и ждет любви от всех, а все равнодушно проходят мимо и далее любви.
Бог — это любовь ко всем человекам.
Чадо — и Ты пойдешь искать эту любовь…
И потому мать, отец, семья, дети, народ, земля, родина, дом, язык, родня, соседи — это сладкая пыль под босыми ногами Странника Апостола Любви…
Под Твоими ногами, Чадо…
Но гляди, Сын — хлеб и вода иссякли, и птицы поднялись и ушли на пути свои.
И Ты один остался на крыше средь палых перьев…
Великая Любовь ко всем — это великое одиночество…
— Отец, а птицам не хлеб и вода нужны, а любовь, а я устал ласкать их.
Отец, отец, а почему люди всегда печалятся и плачут, когда видят перелетных, высоких, вольных, уходящих птиц, птиц, птиц?
По каким дальным, прошлым богам, кумирам, гнёздам, рожденьям, языкам, соседям томится некрылатый человек?
Что чует в птицах уходящих?
Какие родины вспоминает?
Почему человек так неотвязно, жгуче любит этот земной мир?
Потому что он много раз жил в этом мире и узнает его, как родной пыльный дом…
Почему человек так любит путешествовать по миру?
Потому что он ищет дом, где когда-то, в других рожденьях и землях, тысячи лет назад, был более всего счастлив и любим…
А весной птицы летят в северные снежные земли, а осенью в жаркие
Индию и Персию, откуда пришли Балтасар, Гаспар и Мельхиор — Волхвы
Рожденья моего.
И я пойду за весенними журавлями в северные страны и народы.
И я пойду за осенними журавлями в Индию Шакья Муни и в Персию
Огненного Заратустры…
— Чадо, Чадо, так долго ждали мы Рожденья Твоего, а Ты уже хочешь покинуть нас. А я уже стар и не выдержу прощанья…
…Но тут на пустынную крышу опустился пеликан, летящий от потока-вади Киссона к озеру Галилейскому.
И в клюве у него была живая рыба, и он сложил её у ног Иисуса, и поднялся, полетел к озеру своему.
Тогда Иисус сказал отцу своему:
— Вы видите — он прилетел не из-за хлеба и воды.
И принёс нам пищу нашу…
Но тут над щедро осыпанной перьями крышей низко пролетел аист. И в клюве его маялась малая речная черепаха, и Мальчик воскричал:
— Отец, зачем аист несет черепаху? Разве жизнь её не в воде, а в небе?
Иосиф сказал печально:
— Аист несет черепаху для птенцов своих…
И смерть черепахи — их жизнь…
Тогда Мальчик, тогда шестилетний Мальчик — еще Дитя, Агнец в пуху — зарыдал…
И отец удержал Его, потому что от слез и горя Он мог упасть с крыши.
Но Иисус побежал к старой пыльной акации, жёлтые цветы которой Он любил есть, и которые помогали от зубной боли.
Он побежал к акации, на вершине которой, в ветвях раскидистых, сотворил широкое гнездо аист, и Иосиф помогал ему строить, и спугнул птицу, и осторожно, что бы не тронуть птенца в пуховой сокровенности родильной его, снял, спас черепаху и больно оцарапался, окровавился о жесткие ветви.
Но Он не радовался, а рыдал…
— Абу, абу, отец, отец, я вернул черепаху в реку, но разве вернуть всех черепах, которых аисты несут в гнезда свои, чтобы убить для птенцов своих?
Отец?..
Господь?..
Ты так сотворил жизнь?..
Жизнь — смерть, жизнь — смерть… жизнь через смерть…
А я не хочу смерти….
Я хочу вечной жизни для всех человеков, для всех зверей, для всех птиц…
И для себя…
Я хочу вечно сидеть на вечной крыше средь вечных птиц средь вечной весны…
Господь?..
— Отец!
А по римским законам — Распятых оставляют на крестах, чтобы птицы расклевали их…
А птицы не будут клевать меня…
…А в маленьком каменистом, глиняном лазоревом затаившемся Назарете стали говорить, что мальчик Иисус останавливает и опускает перелетных птиц с небес…
