И что еще почудится привидится мне под одиноким одеялом моим в снежных бездонных горах моих…
Куда летит душа моя?..
Древние человеки
Дервиш сказал:
Древние человеки были ближе к Богу, ибо ближе к тем временам, когда Бог лепил человеков, и они помнят запах свежей чреватой уже глины первотворенья…
Запах первоглины первосемян в ноздрях их свеж…
И с той поры кто видел при жизни Лик Божий?
Когда Творец вылепил первочеловека — Он взглянул на него и обрадовался? иль ужаснулся?..
И человек узнал Творца Отца своего
И обрадовался? иль ужаснулся?..
Дервиш сказал:
— Язычники видели Бога в природе…
Но потом иудеи Моисей и Авраам увидели в небесах Бога Живого…
А потом и Сам Господь явился на земле в образе Христа на земном осле…
И что же человеки распяли Его? распяли Бога?
И что же на земле Бог не нужен человекам, а только в небесах?..
И тогда Бог ушел с земли…
И кто теперь увидит Лик Его?..
Дервиш улыбнулся:
— И все-таки Лик Божий однажды является всякому человеку в земной жизни…
Разве когда мать склоняется над новорожденным — не Лик Божий улыбается Чаду притихшему от радости?..
Да знает младенец, что Господь склоняется над ним…
И потому улыбается, хотя не может сказать…
Воистину!..
Только дитя знает но молчит
А мы говорим да не знаем…
…И я засыпаю под бухарским яхонтовым фазаньим одеялом под золотой хурмой
Скоро, скоро горные альпийские искристые летучие всевластные снега завалят, занесут, запеленают горы и кишлаки и золотую хурму мою
Совсем одинок я стану под заснеженным одеялом моим…
…Вот тут-то Божий Лик чрез нежный снегопад, как лицо молочной матери над колыбелью новорожденного, с небес бездонных явится тебе…
Воистину!.. Гляди!..
Только одиноким, только занесенным необъятным снегом одиночества человекам — открывается с небес Лик Божий…
А нынче на земле множество человеков одиноких…
И что ж они не глядят в небеса, а, опустив головы долу, ропщут, ропщут, ропщут…
О Боже!..
И я слепец земли все с ними, с ними, с ними…
О, Боже…
Ветер
Дервиш сказал:
— Ветер — это Дыханье Бога
Когда Творец гневается на грехи человеков — тогда ветер сокрушает домы греха и жизни безбожников…
Когда Господь взирает на добрые деянья человеков — тогда веет шелковый ветер душистых прохлад в цветущих садах, и в златых согбенных тучных хлебных колосьях августа, и колышатся от ветра кроткого нежные жемчужные волны в тихих реках и океанах…
Тогда Рай неслышно опускается на землю…
С шелковым медовым ветром Своим…
Ветер — Дыханье Творца…
Иль убивает, как лютый враг…
Иль ласкает, как ночная матерь…
Когда ты стоишь в летнем поле
И ветер цветущих медовых златопчелиных лазоревых фацелий
Обвивает обнимает ласкает тебя —
Это Господь беседует с тобой…
Слышишь шепот Его…
…И я засыпаю под золотой хурмой
И слышу слышу чей-то чародейный шепот: Спи спи сынок… родненький… я люблю тебя…
И я закрываю глаза и чую что она тихо плачет от счастья…
И я засыпаю уплываю увядаю в заброшенном саду под бухарским древним фазаньим павлиньим одеялом
Его еще моя матушка Людмила шила стегала собирала давно усопшая
…Спи спи сынок… родненький… я люблю тебя… и плачу плачу от счастья…
О матушка…
Твои фазаны твои павлины выцвели избились, а греют лелеют ласкают меня, старца, и защищают от ночного хлада и дневного одиночества…
Я чую — завтра потекут понесутся неисчислимые белосаванные снеги, снега и снежным неоглядным алмазным божьим одеялом покроют горы, кишлаки и мой сад золотой хурмы и матушкино павлинье фазанье одеяло
И я покину полузаброшенный кишлак Ватан и вернусь в Москву ледяную скользящую воспоминающую Вавилон Содом Гоморру в лживых днях и в блудных ночах…
И это уже не Третий Рим, а Второй Вавилон… Вторая Гоморра… Второй Содом…
О Боже…
Но весной, когда потекут горные тесные курчавые, как стада гиссарских овец, ручьи, родники, арыки, реки, водопады
Я вернусь в кишлак Ватан и лягу на деревянную суфу и с веселой головой уйду покроюсь древним павлиньим фазаньим одеялом матушкиным
И тут затаенно замирая услышу бессмертный шелестящий, как ветер в золотых пшеницах, шепот, шепот:
…Спи, спи, сынок… Родненький… Я люблю тебя…
…И опять я блаженно закрываю глаза и чую, чую неупиваемо неизъяснимо, что она неслышно, неопалимо плачет от счастья…
И я под одеялом радостно рыдаю…
И кричат весенние выцветшие павлины и летят вешние а святые вылинявшие фазаны…
Слетая покидая одеяло…
