— Как долго ваша мать прожила здесь? — поинтересовался я самым дружелюбным тоном.
— Совсем недолго. Семь лет. С тех пор, как умер мой отец. Но она полюбила эту квартиру. И вложила в нее уйму всего. Это просто стыдно — она вполне могла бы прожить здесь еще не один год. Я до сих пор не понимаю, почему она больше не хочет здесь жить. Вот почему я не спешила связаться с вами. Надеялась, что она изменит свое решение и вернется сюда. Но сейчас, сейчас вы заставили меня покончить с этим.
Поразительное признание, что она уступила моей настойчивости, преисполнило меня таким сильным чувством удовлетворения, что я склонил голову и закрыл глаза, — что она приняла за симптом оскорбленного самолюбия.
— Если ваша мама передумает и решит вернуться обратно, я съеду отсюда в ту же минуту, — галантно заявил я, желая предстать перед Дори наиболее приемлемым арендатором. Но она только покачала головой.
— Этого не понадобится. Не волнуйтесь. Там ей очень нравится. — В этом месте я не смог удержаться от реплики.
— Я знаю, — сказал я и передал содержание нашего телефонного разговора.
Она слушала в полном молчании. Потом на ее губах появилась слабая улыбка, но глаза все еще сохраняли выражение подозрения и строгости, как бы очерчивая точную границу моего, опасного для нее, уровня разрешенного вторжения в ее жизнь.
Тем временем квартира погружалась во мрак, меняя золото заката на смутные иероглифы желтоватого пергамента. Она опустилась на диван с моей стороны и удобно устроилась, скрестив ноги.
Ее маленький двойной подбородок чуть-чуть обвис. Из потертой картонной папки, содержавшей счета за телефон, газ и электричество она достала лист бумаги с какими-то заметками и сказала в полном отчаянии:
— Вот… я попробовала составить опись всего содержимого квартиры для внесения в контракт, который мы должны заключить. Но я совершенно не представляю, с чего начать. Мы никогда не сдавали раньше квартиры. Некоторые, я знаю, вносят в такой список все подряд, включая шкафы и мойку для посуды. Но вы ведь не собираетесь продавать нашу мебель, правда? Или демонтировать туалеты и кухню? — Она произносила все это вполне серьезно, без тени юмора, и мне оставалось лишь молча кивать в ответ. Меня завораживала быстрота, с которой темнело. — Ну так сейчас мы договоримся о вещах, по- настоящему важных, — продолжала она. — Мы отметим наиболее ценные и внесем их в гарантийный список. К примеру, этот ковер или сервизы, или одну, нет две картины. Потом показания электросчетчика, да? И надо будет дозвониться до телефонной компании и записать их счет, ну, вот, пожалуй, более или менее все. Что же до одежды и прочих пожитков моей матери, которые она здесь оставляет, — уверены ли вы в том, что они вам не помешают? Давайте-ка посмотрим, что мы тут имеем и достаточно ли места для вас.
И она поднялась с дивана, но, к моему удивлению, не спешила включить в квартире свет, несмотря на то, что с каждой минутой становилось все темнее и темнее. Из ниши между кухней и ванной, предназначенной для хранения веников и швабры, тянуло прохладой, наполняющей две комнаты, уже утонувшие в вечернем мраке. Когда я проследовал за Дори в материнскую спальню, то заметил, что стеклянные бокалы, с которых исчезла мыльная пена, сияли на белом мраморе, испуская красно-рубиновые лучи. Окошко над мойкой для посуды было устроено в стене так, что улавливало полностью лучи заходящего солнца. Я хотел привлечь ее внимание к своему маленькому открытию, но она уже стояла рядом с двуспальной кроватью матери с красным покрывалом и пухлыми подушками в цветастых наволочках, дверцы двух пустых шкафов были настежь открыты, чтобы показать мне, сколько места имелось в моем распоряжении. Затем она как-то покорно открыла дверцы еще двух шкафов, забитых до отказа. В одном из них я разглядел ряд вешалок с костюмами серого цвета. Все как на подбор, одного фасона. Я, стоя перед другим, оказался, как это бывает в уже виденном сне, перед пирамидой из белых обувных коробок, в которых, без сомнения, хранилась не только обувь, но и все что угодно.
— Ну, здесь достаточно места, — произнес я, стоя за ее широкой спиной. Сказал, чтобы ее успокоить.
— Не волнуйтесь, мы все здесь очистим и уберем. Дайте нам только время перевести дух, — ответила она внезапно охрипшим голосом, снова с подозрением глядя на меня враждебным взглядом, который, вместо того чтобы охладить меня, распалил настолько, что мой пенис набух и зашевелился. Если бы только я мог поговорить с ней сейчас о каких-либо событиях, связанных с Индией, промелькнуло у меня в голове, я сумел бы разрядить атмосферу. Но вожделение, бурлившее во мне, полностью меня парализовало. Только сейчас я понял, что сумрак, царивший в квартире, был для нее весьма выигрышен. Ибо он позволял скрыть от меня и складки у нее на шее, и морщинки возле глаз и даже небольшой животик, который она тут же подтянула. Здесь, со мною рядом, находилась зрелая, соблазнительная женщина. «Может быть, она и хотела соблазнить меня?» — спросил я сам себя, когда увидел, что она двинулась по направлению к гостиной, в которой новый поток света, прорвавшийся сквозь лохмотья перистых облаков, вступил в последнюю схватку с темнотой.
— А сейчас мы поговорим об условиях ренты. — Она вздохнула и тяжело опустилась на диван, скрестив свои длинные ноги, в то время как продолжающаяся битва света с тьмой рисовала золотые арабески на ее чулках.
«Пока что единственное мое достижение от влюбленности в эту женщину, — думал я тревожно про себя, — это возможность не только обрести новую домовладелицу, но и плата повышенной аренды».
Неожиданно и без подготовки, она спросила меня, что я думаю по поводу оплаты. Я сумел лишь рассмеяться.
— Я? Что я думаю? Я не имею ни малейшего представления. Но вы не беспокойтесь, я готов, ведь вы же предупреждали меня, что платить мне придется больше, чем я плачу теперь.
— Верно, — она удовлетворенно улыбнулась. — Я вас предупреждала. Пусть даже я забыла подробности.
Я назвал ей сумму. Она вспомнила. Выглядела при этом она слегка разочарованно. Затем она задумалась, лицо ее то пропадало, то появлялось из сумерек, которые наплывали из спальни, с тем чтобы еще более сгуститься в гостиной. — Если мы добавим десять процентов к тому, что вы платите сейчас — так будет честно? — Она спросила меня обычным своим, чистым и звучным голосом, в котором самомнение казалось естественным. — Я чувствую себя виноватой… ведь вы ничего не получили за то путешествие в Индию…
— Я все получил, — протестующее заявил я не без горечи, и в то же время с чувством удовлетворения, поскольку готов был к гораздо более высокой цене за аренду. — Я получил само путешествие. Я познакомился с вашей семьей. А теперь еще эта квартира… И вы, — добавил я мягко после паузы, — и вас… в качестве моей квартирной хозяйки.
Она ничего не ответила, вновь уйдя под защиту сумерек, которая окутывала нас, — не без усилий с ее стороны, создав смущавшую нас атмосферу, подобную этой. Я совершенно не понимал, что я должен делать, — разве что дать ей и дальше углубляться в ее собственную душу, что выглядело бы как своего рода предупреждение, исходящее от меня, — таким же, каким было ее предупреждение, связанное с решением повысить мою арендную плату всего на десять процентов; здесь был намек. Я не отважился проявить свои чувства более определенно, я только понимал, что тишина, заполнившая комнату, потихоньку размывала напряжение, проистекавшее из того факта, что она была младше моей матери всего на девять лет и на десять лет младше моего отца, при том что дочь ее была всего четырьмя годами моложе меня, все это вдруг перестало иметь хоть какое-то значение.
«Может быть, именно это имело своим истоком „Краткую историю времени“», — подумал я, когда она поднялась, направившись в кухню, чтобы включить свет, косвенным образом осветив и гостиную. Не глядя на меня и без тени улыбки, она оповестила меня, что завтра или послезавтра она подготовит стандартный договор о сдаче в наем в своей конторе, после чего занесла в маленький блокнот номер моего удостоверения личности и попросила меня проставить подписи родителей на гарантийных обязательствах, после чего мы договорились, что я позвоню ей завтра или послезавтра, чтобы уточнить окончательную дату подписания контракта и получить в руки ключи. Кроме того она пообещала, что женщина, приходившая убирать квартиру, сделает это специально для меня.
