бежать, какими бы благими ни были намерения тюремщика. Ведь уничтожение экраноплана и пленение экипажа — не совсем дружественный акт! Вернее — совсем не дружественный! А уж совсем точно — откровенно враждебный!
Значит так… Как только этот хмырь снова появится в камере — напасть на него, отобрать ключи и… Стоп, стоп! Какие ключи? От чего? Где здесь дверь? Нет двери! Он же появляется и исчезает сразу на троне. Может быть, это и есть портал телепортёра?
Макс рывком вскочил и подошел к трону. Скрупулезный осмотр ничего не дал — никаких скрытых кнопок на этом сооружении не было. Ничуть не обескураженный этим фактом, Макс развалился на сиденье, попытавшись воспроизвести позу своего недавнего собеседника. Устройство (?) опять не сработало. Может быть, у него мысленное управление? Соколов попытался внушить «трону» желание отправить его куда- нибудь наружу из камеры. В голове мелькнула некая тень ответа, окрашенная ехидством. Макс вскочил как ужаленный — ему показалось, что долбанное сиденье послало его подальше сексуально-пешеходным маршрутом.
Ладушки… Тогда попробуем осуществить план побега хотя бы наполовину. То есть напасть на собеседника, скрутить и, взяв за жабры, вытрясти из него способ выхода. «Гениальный план!» — мысленно поаплодировал себе Макс, и сам же обиженно возразил: «А ты придумай получше!»
Соколов снова прилег на скамью и задумался. Нет, нападение на тюремщика вряд ли прокатит, раз этот дядька может трансформироваться за одно мгновение. Ты на него наскочишь, а он превратится в борца-сумоиста. Попробуй завали такого! Силовое решение придется отложить как крайнюю меру.
Хм… Крайняя мера… Макс припомнил, как они с Пашкой год назад попали в плен к американцам. Тогда экипаж «Вали» (правда, так тогда называли корабль с бортовым номером ДР-53) наткнулся при патрулировании «своего» участка шельфа на мобильную буровую платформу без опознавательных знаков, ведущую незаконные изыскания. Он же первым и пострадал от этого открытия, словив в борт пару зенитных ракет.
Система катапультирования сработала штатно, и Макса с Пашкой довольно быстро выловили из воды здоровенные негры из USMC.[18] Они даже замерзнуть толком не успели. С них содрали всю униформу, якобы на просушку, оставив только белье, и заперли в небольшой каюте. К счастью, данное помещение изначально не было спроектировано как тюрьма, поэтому ребятам удалось отломать поручень от кровати. Эту штуку очень скоро испытал на себе фельдшер-маринз, пришедший провести медицинский осмотр «Russian halfwits». Подстраховывающий его капрал не успел прийти на помощь. Капралу тоже досталось поручнем по башке.
А затем последовал безумный бег по запутанным коридорам в никуда. Из воды их извлекали в полубессознательном состоянии, поэтому хоть как-то запомнить расположение отсеков в гигантской, размером с авианосец, плавучей буровой ни Макс, ни Пашка не смогли. Но их вела в тот день Ее Величество Удача. Как еще можно объяснить тот факт, что из трехтысячного экипажа платформы в руки русским морякам попал начальник экспедиции, вице-президент корпорации. Который, после угрозы отрезать яйца, очень быстро согласился вернуть русских их командованию в целости и сохранности. Да, крайние меры возымели действие — им удалось вырваться. Американцы тогда даже компенсацию выплатили за сбитый экранолёт. Весь инцидент списали на ошибку автоматической системы опознавания целей. Правда, по прибытии на базу Макс и Пашка получили очередную головомойку от начальства. За утрату бдительности…
Так что Макс и в этот раз рассчитывал на свою удачу. Она его еще ни разу не подводила. Собственно, кличку Везунчик Соколов заработал в своем первом рейде в должности командира корабля. При преследовании норвежской шхуны, то ли незаконно ловящий рыбу в спорной зоне, то ли ведущей радиоразведку, корпус «Валькирии» пробила крупнокалиберная пуля. Да так удачно, что ребята из ремонтной бригады потом диву давались. Пуля прошла через рубку насквозь по диагонали, умудрившись не задеть никого из пилотов и не повредить ни одного прибора. Причем, что интересно, после захвата и досмотра шхуны-нарушительницы, крупнокалиберный пулемет на ней так и не нашли. Да и норвеги отрицали сам факт обстрела российского экранолёта.
Предавшись воспоминаниям, Малин незаметно задремал и опять проворонил появление в камере своего тюремщика. На этот раз перед разведчиком предстала холеная дама, лет сорока с небольшим, одетая в строгий деловой костюм. Дожидаясь пробуждения Макса, она курила длинную тонкую сигарету, небрежно стряхивая пепел в пустую миску из-под пюре. Новая внешность оппонента не ввела капитана в заблуждение. Он ни на секунду не усомнился, что перед ним сидит то же самое существо, что и в предыдущий визит.
— Ну и нервы у тебя, старлей! — Не то одобрительно, не то осуждающе сказала дама хрипловатым контральто. — Тут твоя судьба, можно сказать, решается, а ты дрыхнешь, как ни в чем не бывало!
— Дык у меня все нормально — план побега разработан! — усмехнулся Макс. — Осталось только узнать — за каким хреном вам понадобилось устраивать охоту на наш экипаж, и можно спокойно отсюда линять!
— Вот нахал! — Беззлобно рассмеялась дама. — Ладно, объясню я тебе, зачем мне понадобилось вас ловить столь сложным способом! Ты вообще в курсе, сколько законов предопределенности ты нарушил?
— Так, дай-ка подумать… — хмыкнул Макс. — Устав нарушал — было дело. Регламент базового порта — тоже. Санитарные нормы борделя — через раз! Но вот законы предопределенности… Нет, не помню такого!
— Хорошо, я зачитаю весь список, — в ответ на эту мелкую фронду дама улыбнулась уголками губ. Легкий взмах руки — и голая стена осветилась, словно экран компьютера.
Макс внимательно присмотрелся к ползущим по этому «монитору» строчкам и малость обалдел. Здесь было подробнейшее изложение всех несчастных случаев, произошедших с ним начиная с двенадцатилетнего возраста. Но особенно много случаев было после окончания Военно-морского училища имени адмирала Нахимова. Приглядевшись, Малин убедился, что какое-либо происшествие случалось с ним чуть ли не в каждом рейде. Удивительно, что он сам этого не помнил. Память сохранила только наиболее яркие случаи. А про большинство происшествий Макс вообще ничего не знал.
Например, о том, что во время одного из десантирований на архипелаг Шпицбергена мимо его головы просвистел небольшой снаряд из скорострелки. Не нагнись он тогда поправлять крепление навесного двигателя надувной лодки… И ведь расстояние-то было — двадцать сантиметров! Или еще случай — во время марш-броска по пересеченной местности на одном неуютном островке он, перебираясь через пропасть на «тарзанке» так ударился о скалу, что от лежавшей в карманчике разгрузки гранаты отделилась чека. Этого вообще не могло быть, в принципе — усики чеки были надежно загнуты! Но случилось, что неминуемо привело бы к взрыву, при попытке достать гранату из кармашка! Но Макс тогда сдуру утопил все свое снаряжение при переправе через бурную речушку.
«Это что же такое делается? — В ужасе подумал Малин. — Я столько лет под смертью хожу?»
Но вслух разведчик этого не сказал. Наоборот, придав своему лицу максимально саркастическое выражение, лейтенант сказал насмешливым тоном:
— Слышь, мать! А не паришь ли ты мне мозги? Если бы это все происходило со мной, то я бы уже давно был покойником!
— Вот и мне стало интересно, что же такое с тобой происходит, — пародируя насмешливый тон разведчика, ответила дама. — Я, понимаешь, вторжение на вашу грязную планетку затеяла, а тут неучтенный фактор риска! И мало того — ты тут такой не один! — продолжило НЕЧТО с нарастающим гневом, превращаясь в давешнего бородатого мужика. — Вас несколько тысяч. Вы, мерзавцы, словно заговоренные! Но ты выделяешься даже среди них! Убить тебя никак не получается!
По спине Малина поползли мурашки, но привычка взяла своё и Макс брякнул:
— И хер выйдет! Я русский моряк, а мы бессмертны! Слышишь ты, залупоголовое уёбище!
Вспышка гнева собеседника была ощутима физически. Бородач вскочил с трона и словно увеличился в размерах. Его лицо исказила жуткая гримаса. По стенам прокатилась волна. Макса швырнуло на пол и поволокло, как тряпичную куклу, пока спина не коснулась опоры. Низкое утробное рычание, переходящее в инфразвук, заполнило маленькую камеру. Разведчику показалось, что череп заполнился раскаленным металлом. Перед глазами заплясали красные круги.
