В Поисках Роста

высокая коррупция) до 6 (наименьшая коррупция). В 1990 г. особо отличившимися странами (по­лучившими 0), были следующие: Багамские острова, Бангладеш, Индонезия, Либерия, Парагвай и Заир. (Филиппины при Маркосе тоже имели 0, но к 1990 г. страна под руководством реформаторского правительства добралась до 2.) Стра­ны, получившие 6, — все без исключения промышленно развитые, хотя и не все промышленно развитые страны получили такую оценку (у Соединенных Штатов и Японии, например, 5).

Данные показывают, что коррупция и рост связаны обратной зависимос­тью. (В выборке сопоставляются показатели темпов роста в 1980-е и в 1990-е гг. с уровнем коррупции в 1982 г. и 1990 г. соответственно.) Обратной зависимос­тью также характеризуются уровень коррупции и показатель отношения ин­вестиций к ВВП. (Сопоставляются данные по отношению инвестиций к ВВП в 1982 г. и по коррупции в 1982 г., а также по отношению инвестиций к ВВП в 1990 г. и коррупции в 1990 г.) В коррумпированной экономике никто не хочет осуществлять инвестиции и совершать другие действия, способствующие рос­ту [17].

Коррупция не только непосредственно влияет на рост. Она оказывает и кос­венное влияние, потому что ухудшает результаты государственной политики во всех направлениях. Например, многие истории про коррупцию связаны с хищениями средств из государственных фондов или раздуванием бюджетных расходов через откаты. Неудивительно, что коррупция влечет за собой увели­чение бюджетного дефицита. В четверти наименее коррумпированных стран в выборке дефицит бюджета составляет в среднем 3,1 % ВВП, а в четверти наибо­лее коррумпированных стран он равен 6,7 % ВВП.

Однако взаимосвязь коррупции и роста не столь однозначна. Обратите вни­мание, что в списке самых коррумпированных на 1990 г. стран есть как страны, отмеченные катастрофическим экономическим спадом (Заир), так и страны с феноменальными (по крайней мере, до недавнего времени) темпами роста — Индонезия. Может ли эффект коррупции быть таким разным в разных странах?

Да, это именно так. Более того, он может быть разным в зависимости от вре­мени даже в одной и той же стране. Обзор 1990 г., приведенный в Международ­ном путеводителе по кредитным рискам, содержал не много сведений о пост­коммунистических странах, поскольку в 1990 г. коммунизм еще не везде прио­брел приставку «пост». Зато такие сведения уже содержатся в обзоре Всемир­ного банка за 1996 г. В частности, в шестидесяти девяти странах у сотрудников фирм интересовались: являются ли обычной практикой в их отрасли «нерегу­лярные выплаты». Ответы распределялись по шкале от 1 (всегда) до 6 (никог­да). Хотя в коммунистических странах всегда была коррупция (Советский Со­юз по шкале от 0 до 6 в 1990 г. получил 4), из нового опроса стало очевидно, что в посткоммунистических странах она распространилась еще больше. Наибо­лее коррумпированными странами оказались Азербайджан и Болгария. По ре­зультатам опроса 1996 г., посткоммунистические страны составляли половину (десять из двадцати) наиболее коррумпированных стран мира, при том что в выборке их было только 30 %. Сокрушительное падение объемов выпуска в посткоммунистических странах, у которого, конечно, было много и других при­чин, — еще одно напоминание о том, что коррупция вредна для роста.

Разновидности коррупции

На рост может влиять коррупция двух типов — децентрализованная и цен­трализованная. При децентрализованной коррупции взяточников много, и они не координируют между собой процесс взимания взяток. При централизован­ной коррупции всю коррупционную деятельность в рамках экономики орга­ низует правительственный лидер; он же определяет долю каждого чиновника в получаемой прибыли.

Децентрализованная коррупция может проявляться в форме множества до­рожных постов, охраняемых солдатами, — такое можно увидеть, путешест­вуя, например, по Заиру. Каждый солдат на таком посту — отдельный хищ­ник, он не принимает в расчет, как его действия скажутся на остальных. Иму­ щество путешественников — общий ресурс, и каждый вор самостоятельно стремится им завладеть.

Здесь возникает классическая проблема общего ресурса. Вымогаемые взят­ки будут выше, поскольку каждый солдат попытается содрать как можно боль­ше с несчастного путешественника, прежде чем до него доберутся остальные воры. Общий уровень воровства, вызванный децентрализованными взятка­ми, будет выше, чем при централизованной коррупции. Более того, при децен­трализованной коррупции уровень воровства окажется так высок, что общая собираемость взяток будет ниже, чем была бы при более низком его уровне. По мере возрастания уровня взяток люди будут прилагать большие усилия, чтобы избежать встречи с взяточниками, — они станут выбирать дороги, где меньше постов, брать с собой меньше денег и прятать деньги или товары, которые ве­зут. Децентрализованная коррупция парадоксальным образом приводит к то­му, что в результате собирается меньше денег в виде взяток, чем при централи­зованной коррупции, хотя «налоговая ставка» для взяток при ней выше. Де­централизованная коррупция создает наихудшие стимулы для роста.

Есть еще как минимум одна причина, по которой так вредна децентрализо­ванная коррупция. Вероятность того, что за коррумпированность кто-то будет наказан, находится в прямой зависимости от силы государственной власти и в обратной — от количества коррупционеров. При децентрализованной корруп­ции власть слаба и многие чиновники коррумпированы. Даже если государство наказывает кого-то из коррупционеров, вероятность быть пойманным неве­лика, потому что государство может выбирать из бесконечного числа взяточ­ников. Таким образом, в коррупции есть благодетельные круги и порочные. Благодетельный круг образуется, когда по какой-либо причине децентрализо­ванная коррупция невелика, и потому любой, кто крадет, скорее всего будет пойман. В силу этого коррупция остается на низком уровне. Порочный круг возникает, когда децентрализованная коррупция широко распространена, и ве­роятность быть пойманным у взяточника мала. Поэтому коррупция так и ос­тается массовой.

При централизованной коррупции один лидер стремится к тому, чтобы со­брать весь улов коррупционной сети. Такой лидер больше заботится о процве­тании своих жертв, потому что знает: если красть слишком много, люди станут всеми силами избегать дачи взяток и их общий сбор снизится. Поэтому глав­ный мафиози централизованной коррупции вроде Сухарто в Индонезии уста­новит для взяток «налоговую ставку» — единую на всех блокпостах нижних уровней. Такая мера повысит общую доходность системы. При централизо­ванной коррупции действует своеобразный мониторинг — размер добычи на каждом уровне тщательно отслеживается. Всякий, кто попытается взять боль­ше, чем предписано сверху, будет наказан. Благодаря этому контролю пороч­ные круги не образуются. Централизованная коррупция менее пагубна, чем децентрализованная [18].

Говоря более обобщенно, сильный диктатор установит уровень коррупции, не слишком препятствующий росту, так как он знает, что его сборы зависят от общего состояния экономики. У слабого государства с децентрализованной коррупцией нет этого стимула для поддержания роста. Каждый отдельный взя­точник слишком мал, чтобы влиять на общее состояние экономики. Поэтому у него нет сдерживающих факторов, не позволяющих обобрать свою жертву до нитки.

Это объясняет, почему в Заире коррупция оказалась более губительной для роста, чем в Индонезии. Заир — слабое государство со множеством независи­мых чиновников-предпринимателей. Индонезия же при Сухарто была силь­ным государством, которое устанавливало уровень взяток сверху донизу. У За­ира подушевой рост был отрицательным; у Индонезии — феноменально вы­соким (до недавних пор).

В посткоммунистических странах тип коррупции изменился. При социа­лизме коррупция всегда существовала, но при диктаторской партийной влас­ти она была в основном санкционирована сверху. В посткоммунистических странах, напротив, появилось много независимых центров власти, поэтому произошел сдвиг в сторону децентрализованной коррупции. Это помогает по­нять, почему после краха коммунизма коррупция оказалась настолько более губительной, чем при коммунизме.

Факторы коррупции

Очевидно, что при децентрализованном правлении стимулы для корруп­ции сильнее, чем при централизованном. При децентрализованном правле­нии, например, когда во главе страны находится коалиционное правительство, представляющее разные интересы, уровень воровства будет выше. Более того, любые объемы денежных средств, которые становятся доступны при внезап­ных повышениях поступлений от экспорта товаров или в виде иностранной помощи, при слабом децентрализованном правительстве будут разграблены с большей вероятностью, нежели при сильном централизованном.

В следующей главе я рассмотрю одно из обстоятельств, которое приводит к возникновению множества групп с разными интересами, — речь о значительном этническом разнообразии. Якоб Свенссон из Стокгольмского университета, как и Паоло Мауро из МВФ в более ранней работе, отметили, что действительно при большом этническом разнообразии уровень коррупции повышается.