В Поисках Роста

Свенссон также обнаружил, что коррупция растет по мере повышения объ­емов иностранной помощи в этнически разделенном обществе — но не в этни­чески гомогенном. Иностранная помощь — общий ресурс, на который имеет виды каждая этническая группа. Свенссон обнаружил также, что страны, кото­рые являются производителями сырья (например, какао или нефти) и при этом разделены по этническому признаку, с большей вероятностью оказываются коррумпированными. Множественные этнические группы со своими интере­сами будут стараться урвать как можно больше из общих поступлений от про­дажи сырья [19].

В предыдущей главе я уже отмечал, что один из стимулов для многих разно­видностей плохой политики — создание возможностей для взяточничества. Примером может служить политика высокой премии черного рынка, когда лю­бой чиновник с лицензией на покупку долларов по официальному курсу мо­жет получить коррупционный доход, перепродавая валюту по ценам черного рынка. Неудивительно, что уровень коррупции и размер премии черного рын­ка связаны между собой [20]. Причинно-следственная связь здесь двусторон­няя: у коррумпированных правительств есть стимул создать высокую премию черного рынка, а если премия на черном рынке уже существует, у правитель­ства есть стимул оставаться коррумпированным.

Примерно таким же образом стимулы для коррупции создаются ограниче­ниями на свободную торговлю. Если пошлины на ввоз импортных товаров высоки, возникает соблазн подкупать таможенников и ввозить товары по бо­лее низким ставкам. А если для импорта товара нужна лицензия и это дефи­цитный товар, то соискатель лицензии должен будет заплатить взятку. В од­ном из исследований было обнаружено, что страны, ограничивающие свободу международной торговли, действительно более коррумпированы [21].

Влияет на коррупцию и качество институтов в стране. Высококвалифици­рованные государственные службы, куда нельзя попасть без соответствующих опыта и знаний, будут сдерживать коррупцию. Правительство, которое само подчиняется законам, а не ставит себя выше их, создает неподходящую для коррупции экосистему. В «Международном путеводителе по кредитным рис­кам» выделены четыре аспекта качества институциональной среды для бизнеса: показатели правопорядка, качества бюрократического аппарата, свободы от ан­нулирования контрактов со стороны государства и защиты от экспроприации. Каждый из этих критериев характеризует часть общей атмосферы, которая вли­яет на коррупцию. Чтобы уничтожить коррупцию и создать хорошие стиму­лы, которые будут побуждать чиновников способствовать росту, все четыре показателя должны быть высокими.

Показатели правопорядка оценивают возможность чиновника применять или игнорировать закон избирательно, с целью собственной выгоды. Чиновни­ки берут взятки, чтобы «творчески» интерпретировать закон в пользу взяткода­теля. «Путеводитель» измеряет как этот аспект, так и свободу от коррупции по шкале от 0 до 6. Например, Гаити в 1982 г. была страной, где закон значил не больше, чем декреты короля в «Алисе в Стране чудес». У Гаити соответственно был 0 по законности и 0 по свободе от коррупции. Оценки 6 по показателю за­конности удостоились все промышленно развитые страны (кроме Тайваня). У всех у них, кроме Португалии, — либо 5, либо 6 за свободу от коррупции.

Как проявляется низкое качество бюрократии? Очень просто — груды офи­циальных бумаг тормозят развитие бизнеса. Возможности для децентрализо­ванной коррупции в таких обстоятельствах очевидны. «Путеводитель» распре­деляет их по шкале от 0 до 6, но в 1990 г. ни одна страна не получила 0. Бангла­деш в 1990 г. получил 1 за качество бюрократии и 0 за коррупцию. В Дхаке можно ждать до скончания века, пока тебе выдадут разрешение на ведение биз­неса, или же заплатить взятку. Страны с оценкой 6 за качество бюрократии — все промышленно развитые страны, кроме Гонконга, Сингапура и Южной Аф­рики. США тоже получили 6, что может удивить любого, кто выстаивал беско­нечные очереди в разных федеральных агентствах. Однако все относительно. Постоять в очереди — это меньшее зло по сравнению с необходимостью об­ойти четырнадцать разных контор, чтобы получить одну справку. Все страны с 6 за бюрократию получили либо 5, либо 6 по свободе от коррупции (опять-та­ки кроме Португалии).

Степенью свободы от аннулирования контрактов со стороны государства характеризует другой аспект отношений между бизнесом и государством. Воз­можность пересмотреть контракт стимулирует коррупцию, потому что час­тные лица, заботясь о соблюдении контракта, чувствуют необходимость в под­купе чиновников. (В итоге они включат в контракт стоимость взятки, так что правительство в результате будет платить по контракту слишком много из-за того, что угрожает не дать ничего.)

Степень свободы от аннулирования контрактов измеряется по шкале от 1 до 10. Худшие страны с этой точки зрения в 1990 г., с 1 или 2, — это Мьянма, Либерия, Ливан, Ирак, Гаити, Судан, Замбия и Сомали. Их экономики, как вы­ясняется, не самые прозрачные, и в среднем свобода от коррупции составляет в этих странах 1,67 по шкале от 0 до 6. Все страны, получившие 10, — промыш-ленно развитые, за исключением индустриализующегося Тайваня. У «отлични­ков» (10) по свободе от коррупции 5 или 6, за исключением Тайваня и Италии.

Наконец, ключевой момент в отношениях между бизнесом и государст­вом — это защита от экспроприации. При высоком риске экспроприации кор­рупция будет процветать, так как бизнесмены будут задабривать взятками тех, кто грозится отнять у них имущество. Худшие страны с этой точки зрения в

1990 г., с 1 или 2 по шкале от 1 до 10, — Новая Каледония, Ирак и Намибия. В 1982 г. 1 или 2 получили Иран, Ливия, Сирия, вновь Ирак и Ливан. Среднее значение показателя свободы от коррупции в этих странах составляло 1,9.

Все страны с 10 по защите от экспроприации — промышленно развитые, и у всех промышленно развитых стран 10, кроме Австралии (9). У всех этих стран уровень свободы от коррупции 5 или 6, за исключением Испании и Италии.

В целом данные показывают, что между качеством институтов и коррупци­ей существует прочная взаимосвязь. (В этой выборке сопоставляются данные по коррупции в 1982 г. с качеством институтов в 1982 г. и такие же данные по 1990 г.) У стран с худшим качеством институтов уровень свободы от корруп­ции на 2-4 пункта ниже, чем у стран с лучшими институтами. В странах, где все качества институтов не выдерживают никакой критики, коррупция, как пра­вило, высока. И, напротив, она низка в тех странах, где любой из аспектов ка­чества институтов на высоком уровне.

Эту прочную зависимость следует интерпретировать с осторожностью. При­веденные рейтинги субъективны, и бизнесмены могут просто ассоциировать коррупцию с бюрократией. Может быть, в том, что страна страдает одновре­менно и от коррупции, и от плохих институтов, сказывается влияние и како­го- либо третьего фактора, например такого, как плохая государственная поли­тика или низкий доход на душу населения. Так или иначе, прочная связь меж­ду качеством институтов и коррупцией хорошо сочетается с представлением о том, что качество институтов может влиять на коррупцию [22].

Методы контроля коррупции

Институциональные реформы трудны, но все же возможны. Гана, напри­мер, улучшила качество своей бюрократии с 1982-го по 1990 г. с 1 до 4 (по шка­ле от 0 до 6). Показатель законности в стране вырос с 1 до 3 (по той же шкале). Правительство снизило премию черного рынка с 4264 % в 1982 г. до 10 % в 1990 г. И, вероятно, не случайно показатель свободы от коррупции в Гане вы­рос с 1 в 1982 г. до 4 в 1990 г. по шкале от 0 до 6.

Выводы этой главы указывают на возможность выхода из состояния кор­рупции с ее губительными для роста свойствами. Во-первых, необходимо соз­дать качественные институты. Ликвидировать лишнее бумаготворчество. Уста­новить правила, по которым правительство соблюдает и уважает контракты и не экспроприирует имущество частного сектора и формирует государствен­ные службы, ориентируясь исключительно на квалификацию сотрудников. Та­кие институты создают не возможности для взяточничества, а необходимую систему сдержек и противовесов для чиновников.

Во-вторых, необходимо принять меры, которые снижают стимулы для кор­рупции. При высокой премии черного рынка или резко отрицательных реаль­ных процентных ставках практически гарантированно массовое взяточничес­тво. Уничтожение и того, и другого хорошо не только для роста, как мы видели в предыдущей главе, но и для контроля над коррупцией.

Мы слишком часто говорили о правительстве как о некоем агенте-благоде­теле, которому мы можем посоветовать, как способствовать росту обществен­ного благосостояния. Если вспомнить, что правительства бывают коррумпи­рованными, может быть, от такой позиции стоит отказаться. Зная, что прави­тельства коррумпированы, вряд ли стоит надеяться, что они будут влиять на ситуацию благотворным