/ Выставка
В Художественном салоне на Большой Дмитровке открылась выставка современных русских художников «Мишень»
Побывал на этой выставке — извините за выражение — картин. Господи, прости меня грешного, но большего убожества и глумления над зрителем не видел. Другого объяснения не нахожу. Господин Ларионов и компания взяли курс на то, чтобы в каждом году устраивать новый скандал. Выставки «Бубновый валет» и «Ослиный хвост» прошлых лет вряд ли могли иметь другую цель, «Мишень» этого, 1913 года, — и подавно.
На выставке царят примитив и вульгарность. Все прекрасное, ради чего стоит и нужно жить, захотели художники повергнуть в прах, в корчах предсмертных мук схватились они за кисти и, не разбирая красок на палитре, судорожно бросали на холсты нелепые мазки, превращая лицо и фигуру человека в безобразную мешанину язвенных пятен. Ужас всего этого в том, что, по-видимому, некоторые из них сознательно убивают в себе свое дарование, свой недавно светлый талант. Вот — Кандинский. И публика, и товарищи- художники помнят его смелые, ярко-красочные полотна, изящные плакаты. Настоящий живописец чувствовался в них. Потом… Почему теперь он пишет руку зеленой, щеки синими, а глаза красными? То же и с Ларионовым. В 1906 году, посетив Париж, он доказал всем, что может писать не хуже французов. Настоящий импрессионист! Но ему показалось мало вывести русскую живопись на французский уровень. Он все бросил и считает сейчас себя «независимым» от всего, до здравого смысла включительно. «Мы протестуем против рабского подчинения Западу, возвращающему нам наши же и восточные формы в опошленном виде и все нивелирующему… Мы ищем новых путей в живописи», — заявляет Михаил Ларионов. Но одно дело слова, а совсем другое — что из них получается на практике. Размазывать яркие краски, конечно, легче, чем передавать состояния природы, как легче писать африканских уродов, нежели воссоздавать античные изваяния. В конечном счете почему Россия ими понимается как средоточие дикости и варварства? У нас тоже была своя классика.
Другое горькое явление, что на выставке предлагались публике неприличные хулиганские издания «Ослиных хвостов». Мало того что они отнимают у выставки серьезность и оскорбляют публику, особливо верующих и детей, но еще пытаются увлечь за собой молодежь. Сейчас они заявили новое направление — «лучизм». Мы видим не предметы, утверждает господин Ларионов, а свет, который падает на вещи и отражается от них. Именно так выполнено tableau господина Ларионова «Портрет дурака». Грешен: простоял целых десять минут около этого полотна, ничего — абсолютно ничего — не понял. Ни дурака, ни умного — сине-фиолетовая мазня. Другое направление — «неопримитивизм». Якобы художники должны отталкиваться от иконописи и крестьянского рукомесла. В утверждение чего на выставке показаны народные лубки, миниатюры Индии и Китая (это единственное, что представляет интерес), а также зачем- то вывески овощных лавок. И вот все это стилизуется на аляповатых картинах Гончаровой и Малевича. Верно написано о работах Гончаровой в «Голосе Москвы» еще 21 февраля 1913 года: «Когда видишь какие-то нелепо раскрашенные, с уродливыми фигурами подделки под лубок Н. Гончаровой, то еще убедительнее чувствуешь, как много лжи и кривлянья в наших художниках «последней моды» и как ненужно и порою оскорбительно их творчество».
Утешимся, впрочем, надеждой, что «Мишень» мало кто посетит. Сейчас на выставке — пустыня, мне по крайней мере довелось смотреть ее в полном одиночестве. Да и ни одной картины не было продано.
Рождение Пьеро / Искусство и культура / Художественный дневник / Романс
Рождение Пьеро
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Романс
Выступление Александра Вертинского в «Павильоне де Пари»
Вчера мне принесли телеграмму. В ней сообщалось, что мой университетский товарищ пытался покончить самоубийством. К счастью, он остался жив. И я решил развеять грустное впечатление, проведя вечер в «Павильоне де Пари» на Садовой.
Там с некоторых пор обещают устроить синематограф, но я почти уверен, что лучше бы все оставить как есть. Музыканты и поэты избрали это место городским Парнасом, атмосфера здесь почти домашняя, а домашний очаг разрушать, разумеется, нельзя.
Мне доводилось смотреть здесь и балет, и буффонаду, слушать, как читают стихи Брюсова и Белого. Но вчерашний вечер оказался одним из самых необычных. Я выбрал дальний и укромный уголок с внушительного размера диваном и заказал шустовского. Вначале какой-то человек с сияющим голым черепом принялся играть сюиты Баха, чем вызвал недоумение публики, его место заняла певица, которая исполняет современные романсы, а ей аккомпанировал профессор Буркхардт...
А после на сцену вышел Александр Вертинский, актер и поэт, не слишком пока известный, но уже удостоенный похвального отзыва в «Русском слове». При его появлении перестали есть и пить.
Если бы нашумевшие поэты символического направления начинали на эстраде, это было бы похоже на то, что я увидел. С той только разницей, что господин Вертинский довел свой декадентский образ до какой-то крайности. Вы только вообразите: на фоне черного задника сцены — худой человек с белым, накрашенным лицом, в костюме Пьеро. Его странные, изломанные движения притягивают взгляд. Он начинает — что? Пение не пение, но трагическую декламацию. Романсы ли это? Не знаю. Тут вы не найдете ни элегизма, ни грустного очарования от прожитых встреч, ни ярких, перезрелых осенних красок. Зато увидите нервную, истерическую исповедальность и обнажение чувства пополам с каким-то рождественским умилением. Чаще всего чрезмерным.
И когда Весенней Вестницей
Вы пойдете в синий край,
Сам Господь по белой лестнице
Поведет Вас в светлый рай.
А рядом с этой рождественской интонацией у Вертинского совсем другая романтика: аромат притонов Сан-Франциско, малайцы, лиловые негры и креольчики.
А порой и совсем уж мрачная эксцентрика:
Что Вы плачете здесь,
одинокая глупая деточка,
Кокаином распятая в мокрых
бульварах Москвы?
...И когда Вы умрете на этой
скамейке, кошмарная
Ваш сиреневый трупик окутает
саваном тьма...
Как видите, тут кругом одни сплошные крайности. Скажите, после всего этого как не задуматься о самоубийстве? Что на уме у бывших студентов… нет, у вечных наших студентов, то и у него.
Но это только одна сторона дела. А другая заключается в том, как держится этот человек на сцене. Сцепив тонкие пальцы, он трагически-медленно выговаривает-выпевает слова. Кое-кто, я знаю, уже величал его, соответственно костюму, русским Пьеро. Название весьма точное. Красота и убедительность выражения, с которыми он преподносит свои ариетки и поэзы, восхищают. Не то чтобы просто поэт, он — гений словесных жестов.
Я слышал, что Вертинский стремился поступить в МХТ, но срезался на экзамене, который принимал у него сам Станиславский. Тому не понравилось, что юноша слишком уж грассирует. А жаль, право. Актер он,
