Через минуту Рохас ушел, оставив меня с ней наедине. Он направился по периметру зала к группе людей, в центре которой стояла одна очень милая девушка. По фотографии Штерна я признал в ней любовницу Рохаса. Толпа, окружавшая ее, состояла из ее отца и матери, двух дядьев и трех братьев. Рохас поклонился им, затем вывел девушку из круга в центр зала и раскрыл объятия. Девушка обняла его, и они стали танцевать. Он танцевал старомодно, но чувственно.
Штерн подцепил другую дочку Рохаса, в танце приблизился к нему как можно ближе и начал использовать свой «малый калибр». Заметив, что я наблюдаю за ним, подмигнул — мол, знай наших. Я исподтишка бросил взгляд на миссис Рохас. Она наблюдала, как муж танцует с этой девицей. В ее глазах застыло такое острое отчаяние и тоска, что я понял — новости достигли ее ушей. Затем она наклонилась Еперед, чтобы украдкой взглянуть на семью девчонки. Они, вот совпадение, в тот же самый момент осторожно скосили глаза на нее, чтобы посмотреть, как ей все это нравится. Встретившись глазами, обе стороны расплылись улыбками, будто Рохас и девчонка были молодоженами, а они — новыми родственниками. Они кивнули друг другу, жестами выражая, какая очаровательная пара получилась! Сколько же здесь негласных договоров всех видов, подумал я!
Миссис Рохас уронила глаза на свои руки и вытянула их. Пальцы были коротки, а ногти — длинны. Она подточила их и покрасила ярко-красным лаком, начинающим лупиться. Миссис Рохас была невысокая, пухлая пуэрториканская матрона. Как все домохозяйки, чье единственное физическое упражнение состоит в перемещении из спальни в ванную, из ванной в кухню, она лоснилась избытком плоти. Особенно выпирали ее груди, два больших мяча, и ляжки — такие толстые, что, когда она перекрещивала ноги, ее юбка лезла вверх и каждый мог обозреть границу, докуда она выбривала ноги. Она заметила мой пристальный взгляд и одернула юбку. Но материала не хватало, и ока села, сжав колени. Я попробовал улыбнуться ей, но она отвела взгляд. Я был уже заинтригован. Воспитанная порядочность, скрывающая разлад в душе, интригует меня больше всего.
— Свадьба радует глаз, — сказал я.
— Вам нравится? Я очень рада. Вы познакомились с невестой?
— Нет. Но она очаровательна.
— Да, на удивление очаровательна, — произнесла она, посмотрев на танцующего мужа, а не на невесту.
— Я хочу поговорить с вами, — сказал я.
— Со мной? Зачем?
— Собираюсь писать статью о вашем муже и, естественно, интересуюсь мнением его жены о нем самом, о его работе. В общем…
— Вы будете писать о нем положительно?
— Думаю, да. Я ведь только увидел его, так что пока точно не знаю.
— Он — прекрасный человек, вы убедитесь.
— Он — хороший танцор.
— Да, — ответила она, глядя в зал. Затем она почувствовала, что я гляжу на нее, и обернулась. Но я уже надел маску вежливости, и она не поняла, знаю ли я что-либо.
— Вы, наверно, тоже, — сказал я.
— Тоже что?
— Хорошо танцуете.
— В молодости, может быть…
— Слышал, что когда он ухаживал за вами, танцевали вы много. — Разумеется, ничего подобного я не слышал.
— Да, да, действительно…
— А сколько у вас?..
— Сколько чего?
— Детей.
— Шесть. Было восемь, но двое умерли.
— Сколько сил отдают женщины детям. Я имею в виду, что это самая настоящая работа.
— А что я еще могла делать? Послушайте, мистер, не надо сидеть со мной и вызывать меня на разговор.
— Я знаю, что не надо. Я хочу поговорить.
— Но зачем? Я старая замужняя женщина. Хотите, я найду вам девушку. Потанцуете с ней. Здесь много хорошеньких.
— Я бы хотел потанцевать, но с вами.
— Со мной? Вы с ума сошли? Почему со мной?
— А почему люди вообще танцуют?
— Вы же знаете почему, зачем спрашиваете?
Я улыбнулся. Но она сжала губы.
— Мистер, — сказала она, — вам чего-то от меня надо, но чего — вы не говорите.
Я прикинул в уме, что лучше ответить честно.
— Хорошо, — сказал я. — Я много писал о политиках, особенно о начинающих. И вижу, что у вашего мужа есть много положительных черт. Он обаятелен, люди верят ему. Они следуют за ним просто потому, что он от природы — вожак. Но много раз я видел — такие, как он, прекрасно начинают, а спустя несколько лет оказываются такими же мошенниками, как и другие. Мне это приходит на ум, когда я вижу, как ваш муж наслаждается своей властью. Я хочу сказать, что ему нравится видеть, как люди подчиняются ему. То, что я не сказал, но имею в виду, — если бы я был женщиной, то есть вами, я был бы немного напуган. Вам не страшно? За ваше будущее и вашей семьи?
Она не ожидала подобной откровенности.
— Да, — сказала она. — Мне страшно.
— Я могу понять вас, но… — Тут я сказал себе — замолкни, пусть говорит она.
— …Но я верю Альберто. Он — хороший человек. В глубине души он за людей. И он — хороший муж. — Она взглянула в зал. Затем повернулась ко мне, дружески улыбнулась и сказала: — Вы действительно не прочь потанцевать?
Я вскочил.
— Да.
— Andale burro! — произнесла она и приступила к процессу втискивания ног в туфли, маленькие для нее.
— Я немного выпил… — извинился я. — Поэтому, если я… пожалуйста…
— Нет, вы все-таки правы… Я боюсь. Пожалуйста, не пишите об этом.
А у нас вышло не так уж и плохо. Поначалу меня заносило. Но пуэрториканка вдохновляла. Для нее было очень важно не выглядеть неуклюжей, и я приложил огромное усилие, потрафляя ее желанию, и вальсировал как можно старательнее. Даже сам Рохас одобрительно кивнул нам. А проныра Штерн под впечатлением моей инициативы убрал объектив с Рохаса и его любовницы и запечатлел нас.
Танец кончился. Я почуял, как к запахам духов матроны прибавился запах ее пота. Я повел ее на маленький балкон, выходящий на 116-ю улицу, чтобы охладиться.
К тому времени я выпил слишком много и сболтнул на балконе непростительное.
— Вам не кажется, что мы возбуждаем в нем ревность?
Она взглянула на меня, и я понял, что вляпался.
— Нет.
— Ох! — простонал я. — Извините, ради Бога!
— Мне интересно другое, — произнесла она, не глядя на меня, — неужели все видят и всем ясно?..
— Не думаю, — солгал я.
— Это правда? — спросила она. — Или как раньше?
— Правда. Я — писатель и вижу то, что другие люди не видят. По крайней мере, надеюсь.
— Скажите, писатели все как один лгуны? — спросила она.
И когда я уронил голову на грудь, она рассмеялась и ободряюще улыбнулась мне.
