Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь

Холодный шадди казался странным, но отнюдь не мерзким. Иноходец с некоторым сожалением вернул флягу хозяину, и тут в конце улицы заслышался выбивающийся из общего обозного гула конский цокот. Робер переглянулся с Карвалем и принялся торопливо перезаряжать пистолеты.

4

Тревогу подняли те, кого отправили проследить за остатками банды Горшка.

– Дювье, – коротко объяснил Карваль кардиналу; Робер узнал и всадника, и коня всяко не позже самого Никола.

Дювье осадил Мэтра Жанно в шаге от начальства, и Эпинэ припомнились зимний утренний холод и дорога, пока еще только дорога, в Дору. Теперь тоже стало зябко. Сержант перевел взгляд с командиров на кардинала и обратно, он явно предпочел бы обойтись без церковника. Робер забил пулю во второй ствол, он еще ничего не знал, но ему показалось – он знает все.

– Докладывай, – велел Никола, – что наши налетчики?

– Здесь они, – с какой-то тоской доложил южанин. – Через три улицы, у Праведного Симона… Толпа, побольше той, что у парка собралась. Местные, похоже, а заводят их мародеры с лигистами.

– Чем именно заводят? – Робер убрал пистолеты, только надолго ли? – Вожаки есть?

– Так издалека не разобрать. Орут что-то про грабежи и про, уж простите, ваше высокопреосвященство, ереси. Ну и сбежавшие разбойнички дровишек подкидывают. Дескать, казну Проэмперадор увозит, а людишки так, для блезиру.

– Но пока они не двинулись?

– Стояли, как я отъезжал. Разъезд там остался, если что, доложат…

– Не хочу вмешиваться не в свое дело, – рука кардинала коснулась орденского знака, – но заставить людей идти быстрее мы не сможем?

– Попробуем, – решил за «Монсеньора» Никола, – может, и выйдет что. Тут главное, когда эта сволочь куража наберется.

В том, что наберется, не сомневался никто.

Мимо с натужным скрипом поползла допотопная колымага, за ней задирали головы рысаки Фукиано. Эти обогнали бы любую толпу, но дорогу загораживал влекомый одрами рыдван.

– Пока наша ярмарка протиснется через ворота, пройдет уйма времени, – не стал врать ни себе, ни соратникам Робер. – Не успеть…

– Что ж, Монсеньор, – Карваль свел брови и по-бычьи наклонил голову, – придется выставлять заслон и драться.

– В то, что толпу остановит пара хороших залпов, вы уже не верите? – Кардинал продолжал терзать голубя.

– Нет, ваше высокопреосвященство! – Робер с трудом оторвал взгляд от эмалевой птички. В свете факелов символ милосердия стал рыжим, как Дракко. Полумориска ночь превратила в вороного с загаром. – Не хочу вас обманывать…

– Темно, – добавил маленький генерал, – и дома? кругом. Подберутся ведь, мерзавцы! Но пришпорить народ надо. Чем быстрее пойдут, тем меньше нам… держать.

– Правильно. Вы, Никола, займитесь головой, а я проведаю алатов. Ваше высокопреосвященство, вы останетесь здесь… И знаете что, пересядьте-ка на Сону, она лучше выезжена. Жильбер, пусть приведут. И быстро!

– Эпинэ…

– Это приказ Проэмперадора. Вы пересядете на Сону и останетесь в середине колонны впредь до новых распоряжений.

Ответа Иноходец решил не дожидаться. Он будет приказывать, хоть бы и кардиналу. Так нужно, а теперь кентером вдоль свитой из беды и надежды людской змеи. Назад, к Амбарной, и дальше по Благодатной, в сторону Святой Августы, в сторону парка, где, забыв о людях, поет вода и распускают белые венчики лилии. Даже странно, что они где-то есть.

– А-а-а…

Плачет взахлеб ребенок. Совсем рядом! Девочка лет пяти на открытой повозке, толстенькая, измученная. Не та.

– Что с ней? – Зачем он подъехал? Неужели чтоб убедиться?

– Потерялась, – с неуместной улыбкой отвечает бравый старец. – Во время драки потерялась. Рвется к матери, а где та мать? Не пускаю.

– Не пускайте…

– Плохи наши дела?, Монсеньор? Вы не бойтесь, не заору. Я в «Вороных» двадцать лет оттрубил. Навидался…

– Дела? не ахти. – Робер попытался погладить девочку по голове, та отшатнулась, прижалась к старику, но рыдать перестала. – Но выберемся. Обещаю. Только нужно спешить.

– Ясное дело.

Ответить помешал выскочивший из-за поворота алат. Витязь пролетел бы мимо, не пошли Эпинэ Дракко наперерез.

– Ищешь меня? – Алатские слова порскнули из памяти, будто фазаний выводок из-под ног.

– Точно, гици! Гици Балинт послал сказать. Следом за нами по Благодатной валит толпа. Двое наших поскакали навстречу, их обстреляли… Хорошо обстреляли, не как горожане.

– Я понял. – Этого еще не хватало! Как бы задержка из-за Горшка не стала роковой. – Передай гици, пусть следит… или нет, я сам гляну.

Алат кивнул, но далеко они не уехали, нагнал Жильбер.

– Монсеньор, толпа двинулась! Не к той площади, где дрались, а по Колодезной.

– …!!! – Эпинэ выругался. Неожиданно даже для себя. Грязно, зло, неистово – так бранились сдиравшие с него сапоги дезертиры. Жильбер вытаращил глаза, и Робер, в сотый раз разворачивая Дракко, буркнул:

– Выходит, западня у самых ворот… Две стаи, и мы между!

– Две? – переспросил на талиг алат.

– Лэйе Астрапэ, да! А переходы к Воротной в одном месте не перекроешь. Чтобы остановить эту сволочь, придется разделиться.

Глава 8 Талиг. Оллария 400 год К. С. 8-й день Летних Молний

1

Кардинал не спорил, алат тоже, и это не было ни трусостью, ни уступкой, да и с чего бы церковнику с дипломатом при их эскортах уступать талигойцу? Нет, Левий с Карои признали решение Проэмперадора Олларии единственно верным, вот и не стали терять времени на разговоры. Серые гвардейцы сменили южан во главе колонны, витязи частью ускакали вперед, к Воротной площади, частью шли почти вплотную к последним повозкам. Понукаемая военными колонна изо всех своих жалких силенок спешила к воротам Лилий и, разумеется, не успевала.

– На площади защищать людей проще, чем на улице, когда они вытянутся длинной колонной. – Новый командир церковников – человек опытный, так что Левию можно ничего не объяснять, но они все еще едут рядом, не молчать же! – Ваш капитан сразу пошлет стрелков на стены прикрыть уходящих. Разумеется, охранявшая ворота стража отправится с вами.

– Их сменит Габетто, – отрезал кардинал. – Он вас дождется.

– Ваше высокопреосвященство, лучше… Пусть Габетто ждет нас столько, сколько это будет возможно.

– Мэтр Инголс сказал бы, что данная формулировка ему не нравится. Вас благословить?

– Не знаю… Нет, пожалуй, нет. Ваше высокопреосвященство, я не собираюсь умирать, я просто делаю свое дело…

– Благословляют не только на смерть, но и на дела, – суховато уточнил Левий. – Вы не замечали, что людям, которым предстоит расстаться, не о чем говорить? Даже готовые спорить ночь напролет друзья, даже влюбленные перед лицом разлуки либо замолкают, либо выжимают из себя бодрые глупости. Оставьте