— Да.
— Я видел вас вчера, — сказал человек в шубе.
Борис с ужасом обернулся к Маше.
— Небезынтересно! — крикнул человек в шубе. Он уже прошел в кабинет и рылся в ящике стола. Его широкая спина была видна в распахнутую дверь. — Зрелище, говорю, небезынтересное!
Он быстро вышел в переднюю, на ходу застегивая портфель.
Он поцеловал Машу в голову и молча протянул Борису руку.
— Прощайте, — сказал он.
Он ушел, и дверь захлопнулась за ним.
— До свиданья, Боря, — сказала Маша, — прочитай Клаузевица скорей.
— До свиданья, Маша, — сказал Борис.
Когда он уже стоял в дверях, Маша сказала:
— А бокс я все-таки хочу посмотреть. Я ведь никогда его не видела.
Борис шел через мост. Солнце опустилось ниже, и льдин было меньше. Льдины плыли не останавливаясь. Чайки тоже не было. Но тот же милиционер стоял посредине моста. Он пристально посмотрел на Бориса. Лицо его было неприветливо и мрачно.
Борис улыбнулся и сказал милиционеру:
— Добрый вечер, товарищ!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Как нога, Андрей?
— Хорошо. Совсем хорошо.
— Совсем не больно?
— Да нет же. Правда, хорошо.
Они бежали по аллее парка. Борис прижимал к груди больную руку.
Утренний туман стлался по земле, и неясные очертания деревьев, казалось, двигались в глубине сада.
По ровным дорожкам бежать было легко. Ноги гулко ударяли о твердую землю.
Андрей бежал большими, легкими шагами. Борис бежал чуть сзади, справа от Андрея. Они сделали уже два круга и сейчас третий раз пробегали по парку.
Листья на деревьях только начали распускаться. На березах, осинах и ивах были маленькие листики, а дубы стояли еще без листьев, по-зимнему голые. Березы, осины и ивы издали казались окутанными прозрачными, светло-зелеными облаками. Корявые ветви дубов чернели.
Солнце поднялось, и туман рассеялся, сразу пропал. Легкий ветерок прошумел в ветвях. Вода на взморье покрылась рябью.
Андрей и Борис перепрыгнули невысокую изгородь и побежали напрямик по молодой траве к набережной. На другой стороне реки прозвенел трамвай. Колеса взвизгнули на повороте. Все звуки казались гораздо громче, чем они были на самом деле. По мосту через реку шла небольшая группа людей. Был выходной день. Первые посетители шли в парк от трамвая по мосту.
Андрей прибавил шагу. Борис рванулся за ним.
— Метров двести, — сказал Борис. — Метров двести побыстрей…
— Ладно, — сказал Андрей.
Пробегая мимо моста, Борис заметил, как вдали ярко выделяется на фоне бледной зелени красная кофта девушки, идущей по мосту.
На маленькой лужайке у пруда они сделали гимнастику. Потом еще пробежались по парку до взморья. Возле лодочной пристани они разделись и оба вместе прыгнули в воду. Вода была очень холодная. Они проплыли совсем немного и вылезли на пристань.
Больная рука Бориса слегка ныла, потому что, плывя, Борис невольно пошевелил пальцами. Опухоль на руке почти прошла, но шевелить пальцами было все еще больно.
— Калеки мы с тобой, — сказал Андрей и засмеялся.
Когда они шли по набережной к мосту, их обогнала байдарка. Девушка в красной фуфайке гребла изо всех сил. Красная фуфайка ярко выделялась на фоне бледной зелени прибрежных кустов.
Борис сразу узнал Машу.
— Маша! — позвал он и сбежал к воде.
Андрей видел, как байдарка круто повернула к берегу. Борис схватил правой рукой борт байдарки. Девушка улыбалась. Лица Бориса не было видно Андрею.
Борис стоял одной ногой в воде и не замечал этого.
Андрей отвернулся и медленно пошел по аллее к мосту.
Через несколько минут Борис догнал его.
Андрей шел молча. Он посмотрел на реку. Девушка в байдарке не двигала веслом. Байдарка тихо плыла по течению.
— Я с ней в школе учился, — сказал Борис.
Борису очень хотелось рассказать Андрею о Маше, поэтому он рассказал Андрею о Клаузевице. Книга увлекла Андрея. Борис вскользь, между прочим, сказал, что книгу эту дала та самая девушка, которую они встретили в парке, и которая училась с ним в школе, и которая терпеть не может бокса.
Андрей оторвался от книги и внимательно посмотрел на Бориса. Борис отвернулся.
— Она не любит бокса? — сказал Андрей.
— То есть, видишь ли… — сказал Борис. — Видишь ли, она, может быть, изменит свое мнение.
— Под твоим влиянием? — сказал Андрей и засмеялся.
— Дурак! — сказал Борис.
После тренировки Петр Петрович нарочно громко, чтобы слышал Борис, сказал Андрею:
— Видите ли, Андрей, ежели боксер связывается с любовными делами, с женщинами и все такое, ежели уж происходит такое несчастье с боксером, то боксер перестает быть боксером. Он становится мужем или папой, или еще чем-нибудь, но боксером он перестает быть. Имейте это в виду, Андрей.
В тот же вечер Борис позвонил Маше по телефону. Он сказал ей, что Клаузевица он уже прочел, но нельзя ли еще немного задержать книгу. Один парень, друг Бориса, хочет прочесть. Маша сказала, что, конечно, можно. Борис спросил: «Когда же мы увидимся?» Маша предложила вместе пойти куда-нибудь, например на концерт.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Высокий человек во фраке пробрался между стульями и пюпитрами музыкантов и вышел на середину эстрады. В зале захлопали.
Высокий человек поклонился, поднялся на небольшое возвышение и повернулся лицом к оркестру. Он поднял руки. В правой руке его была тоненькая палочка.
Гул голосов смолк. Стало очень тихо. Где-то в задних рядах стукнуло, и этот негромкий звук был слышен во всем зале.
Высокий человек взмахнул рукой, и через секунду все разом двинулись смычки, все скрипки запели вместе, потом заиграли трубы и грохнул барабан. Высокий человек управлял оркестром. Он стоял на своем возвышении, руки его взлетали над головой, и светлые волосы спутались.
Борис сидел не двигаясь. Он слегка наклонился вперед. Кроме музыки, он ничего не чувствовал, он
