Сама цвет выбирала или кто–то специально фингалов надавал? – она противно ухмыльнулась, отчего выражение её лица стало хищным. Как у зверя, который загнал жертву в угол. Милена нахмурилась. Но пропустила колкость мимо ушей. К подобным выходкам Глэн она уже привыкла.
Неприязнь у них возникла ещё при первом знакомстве, когда Хэнкс разглядела в ней соперницу. И всё же Милена так и не могла решить для себя, кого больше ненавидит. Самоуверенную Глэн или миссис Шейп.
— Ой, Хэнкс! Как я рада встрече! Знаешь, а у тебя, кажется, тоже маленький синяк на лице! – Милена сделала вид, будто разглядывает её лицо, – Ах, прости, это же твоя любимая родинка! – несколько старшеклассниц, включая Лизу, громко засмеялись. Остальные наоборот неодобрительно покачали головами. Класс всегда делился на две группы. Тех, кто поддерживает Хэнкс и кто за Милену.
— Ха! – Глэн раздражённо фыркнула и буквально пулей вылетела из комнаты.
— Молодец, Ми! Эта выскочка получила по заслугам! Нечего нашего Кристиана охмурять! Представляешь, она сказала, что влюбит его в себя за две недели! Вот зараза! – Лиза заговорщицки подмигнула подруге и первой вышла из кабинета. Милена последний раз глянула на опустевшую аудиторию и поплелась за толстушкой.
— Да, что ты так привязалась с этим новеньким?! Я скоро вас обоих задушу! смеясь, пробурчала Милена, — Ты, наверное, скоро вывесишь плакаты с его фотографиями! А подпишешь их так: «Полюбим Кристиана Вогана! » или «Вступайте в наш Фан–клуб по адресу – Психушка номер семь, палата девять…»! — они вместе захохотали, направляясь к главной лестнице.
— Но знаешь, мне чего–то не хватало во время вашего разговора с Глэн…
Какой–то перчинки, вроде: «Твоя родинка мне не нравится, давай помогу её снять!» А потом удар кулаком справа, слева… В следующий раз обязательно учти мои наставления! — саркастически потребовала Лиза. Они остановились у двери в учительскую. Милена твёрдо решила переписать тест. Но не сейчас. А на следующей неделе, чтобы было время подготовиться. Она уже сделала шаг вперёд, как толстушка остановила её жестом:
— Давай, я сама пойду за математиком. Я ведь тоже паршиво написала контрольную… Вернее, вообще не написала. А так мы попробуем переписать её вместе, — Милена послала ей благодарную улыбку и отступила. Лиза неуверенно постучала в дверь. А затем на цыпочках проскользнула внутрь.
— Только давай побыстрее, ладно? Мне ещё к Шейп идти, – добавила Милена.
Но подруга уже скрылась за дверью. Время, казалось, тянулось часами. А Лиза всё не возвращалась. От нечего делать, Милена решила пройтись вдоль коридора. С каждой стены выглядывали портреты бывших директоров и директрис, обрамлённые тяжёлыми рамами. Некоторые снимки были совсем некачественные. Ещё чёрно–белые. Милена стала задумчиво их разглядывать.
На одной из фотографий красовался тощий лысый старик. Он был одет в полосатый пиджак с висячими рукавами и высокими подплечниками.
Милена удивлённо моргнула и пошла дальше. Её внимание привлекла круглолицая директриса, держащая на коленях пышный букет роз. Смуглая кожа женщины никак не гармонировала с длинным фиолетовым платьем. А распущенные волосы лишь подчёркивали полноту щёк.
Милена перевела взгляд на следующую фотографию. Уже цветную, но от времени потускневшую. На ней была изображена черноволосая женщина, которая держала за руку маленькую девочку. На голове ребёнка красовался большой красный бант. Похожий бант, только белого цвета, был сегодня прикреплён к пиджаку миссис Шейп.
Милена посмотрела на надпись внизу, гадая – знает она эту директрису или нет. Подпись гласила: «Миссис Вильтон со своей дочерью в день поступления в школу». Нет, эта фамилия встретилась ей впервые. Она скользнула взглядом по следующей фотографии. На ней позировал теперешний директор – мистер Пинкинс. Казалось, даже рама не может удержать его большое лицо с безмерным двойным подбородком.
Приплюснутый сломанный нос делал его похожим на индюка. Отсюда и пошла его школьная кличка «Мистер Индюшка – толстая тушка». Милена остановилась. На стене висела ещё одна фотография, хотя этот директор был последним. Подойдя ближе, Милена обнаружила, что это портрет миссис Шейп. У неё на руках сидел противный белый кот – такой пушистый и жирный, что еле умещался в раме.
— Интересно, а что здесь делает миссис Хрю? – искренне возмутилась Милена. Конечно, всем в школе было известно, что мистер Пинкинс слабохарактерный мякиш, из которого можно лепить что угодно. Но личное фото в ряду с директорами – это уже чересчур. Даже рама у миссис Шейп отличалась! Она была не чёрной, как остальные, а ядовито–малиновой. А подпись внизу говорила: « Виржиния Шейп с любимым котом Аллигатором вторым, вступающим в клуб «Благородных котов и кошек»; лауреатом на премию «Усики года» и «Шёлковая шерстинка».
Миссис Шейп была прославлена на всю школу особыми заслугами перед начальством и исключительным желанием учить детей».
— И почему никто не написал имя дочери директрисы Вильтон? Зато расписал всю биографию кота миссис Шейп? – рассердилась Милена. Она подавила желание дорисовать завучу рожки, которых ей так по жизни не хватало, и отошла от стены. Ещё издали она заметила автомат с кофе и сразу ринулась к нему. Точно утопающий к спасательному кругу.
— О, вот, что мне нужно! – Милена наклонилась, рассматривая варианты горячих напитков. Больше всего на свете ей хотелось сейчас выпить чего–нибудь тёплого и сладкого. Милена пересчитала мелкие монеты и всунула их в отверстие автомата. Но он запищал и вернул деньги.
— Ах, ты дьявлючка! Ну, что сегодня за день?! – она пихнула машину ногой.
Но только ударилась и рассвирепела ещё больше. От злости слова «дьявол» и «злючка» смешались между собой. Если б здесь стояла Лиза, она бы точно рассмеялась. Толстушка уже много лет имела одно хобби: придумывать новые слова из нескольких старых. А с недавних пор она даже завела блокнот, куда записывала самые удачные «соединения».
Звук шагов по пустому коридору вернул Милену к реальности. От неожиданности она чаще задышала. Но не обернулась. И так знала, что шаги направляются к ней. Лиза не могла так незаметно подкрасться. Так кто это?
— Спрашиваешь, что сегодня за день? Понедельник, вроде, – голос, несомненно, принадлежал парню. Но почему–то от одного его звучания у Милены всё внутри сжалось. Спиной она ощущала чей–то пронзительный взгляд. Но сдержалась и не оглянулась, хотя очень хотела. А через минуту шаги стихли, так как парень подошёл совсем близко. Почти прижался вплотную. Он заметил её опущенную руку с монетами и снова заговорил:
— Не можешь засунуть деньги в автомат? Ничего, такое бывает. Хоть я здесь и недолго, но уже успел приловчиться, – голос незнакомца был таким мягким и тягучим, что, казалось, его можно переливать из одной ладони в другую, точно струю воды. Его спокойствие и тембр обволакивали, как прикосновение шёлка. Лёгкого, но прохладного. И почти осязаемого.
Парень взял монеты из её ладони и засунул их в автомат. Машина довольно заурчала и поглотила деньги. Из крохотного крана в стаканчик полился кипяток. Незнакомец отошел. Милена воспользовалась этим и повернулась.
— Спасибо–о, — промямлила она, обнаружив, что в горле вдруг пересохло.
Возле неё стоял красивый высокий парень лет шестнадцати. Его голубые глаза были холодными и в то же время кислотно–яркими, как у снежного барса. Лоб и левую бровь пересекала косая чёлка, которую он смахнул с лица соблазнительно–медленным, почти ленивым кошачьим движением.
— Ты меня, наверное, не знаешь… Я здесь новенький – Кристиан Воган, после этих слов Милена впала в ступор. И как она не узнала его по стольким рассказам старшеклассниц? Прямые светлые волосы… Нечеловеческиголубые глаза… Ярко–выделенные точёные скулы… Глубокая ямочка на подбородке, смягчавшая выражение надменности на лице… Косая чёлка…
Всё, как описывала её подруга Лиза Сквойн. Но больше всего Милену заинтересовала полураспахнутая сорочка парня. Из–под неё выглядывала ключица со странной татуировкой, похожей на руны. В любом случае, таких символов Милена ещё нигде не встречала. На миг ей даже почудилась, что татуировка вспыхнула голубым и тут же погасла.
Кристиан попытался застегнуть сорочку, но услышал звук открывающейся двери и замер. Из
