Сокровище Чингисхана

снова приник к земле, слегка повернул го­лову посмотреть, на что это он так больно наткнулся, и уви­дел рядом с фургоном непонятной формы крупный предмет, накрытый старым брезентом. Налетел очередной смертонос­ный шквал, вынудив Питта вжаться в землю рядом с Джор­дино.

— Давай-ка попробуем навалиться на одного из наездни­ков, — предложил Джордино. — Как только ветер опять под­нимется, бежим к нему. Ты хватаешься за уздечку, я сваливаю вольтижировщика, и мы получаем лошадь. По-моему, един­ственно верный способ вырваться от таких негостеприимных хозяев. Иначе они нас тут замордуют.

— Рискованное предприятие, — ответил Питт, — но ничего лучше у нас нет. — Он повернулся на бок, зацепив ногой бре­зент, накрывавший странный предмет. Тот немного сполз на землю, обнажив сверкающую металлом деталь. Питт начал вни­мательно ее рассматривать, затем Джордино увидел, как забле­стели его глаза.

— Наши планы меняются, — проговорил Питт, заглянул под брезент, затем повернулся к Джордино и сообщил: — Ты прав: отсюда мы уедем на лошади, но только на железной.

23

Висевшая на стене рация затрещала, приняв сигнал, а за­тем послышался грубый мужской голос. Статические поме­хи, создаваемые завыванием ветра, заглушали его, но не со­всем — поскольку говоривший находился недалеко, сигнал был сильным.

— Мы окружили их возле святилища. Они приехали вместе с китайской делегацией, в составе монгольского государствен­ного эскорта, но не имеют к нему никакого отношения. Внед­рились обманным путем. Мои люди, которых они заперли в лабораторном корпусе, утверждают, что внешне они напоминают русских, а не китайцев.

— Понятно, — ответил Боржин в микрофон раздраженным голосом. — Агенты федеральной службы или, что скорее все­го, шпионы, нанятые нашими русскими конкурентами. Запом­ни — они не должны выйти за пределы комплекса живыми. Да, я хочу знать, как они проникли к нам незамеченными. Расспроси начальника охраны. Почему их не проверили?

Боржин повесил рацию и закрыл кабинет вишневого де­рева, за которым скрывался двусторонний радиопередатчик. Он вышел из маленькой приемной, пересек холл и вернулся в конференц-зал, чтобы продолжить переговоры. Китайский министр стоял у окна и рассматривал разыгравшуюся пыль­ную бурю, как нельзя лучше отражавшую его внутреннее со­стояние.

— Простите за вынужденный перерыв, — произнес Боржин с мрачной улыбкой, усаживаясь за стол. — Возникла неболь­шая проблема с двумя сотрудниками монгольской охраны из вашего эскорта. Боюсь, они не смогут вас сопровождать. Я, ра­зумеется, пошлю вместо них двух своих людей.

Шинчжэ неопределенно кивнул.

— Проблема как-то связана с выстрелами, которые мы слы­шали? — поинтересовался он.

— Никоим образом, — ответил Боржин. — Звук выстрелов доносился со стрельбища. Там идет обычная тренировка по стрельбе. Нет причин для беспокойства.

Министр продолжал безучастно глядеть в окно, мысли же его витали совсем в другом месте. Медленно, словно постарев на десятилетия, он неуклюже повернулся и сел напротив Боржина.

— Ваше предложение очень напоминает шантаж, а выдви­гаемые вами условия просто абсурдны, — сказал он, перестав сдерживать ярость.

— Мои условия вовсе не чрезмерны, тем более для страны, стоящей перед лицом кризиса, грозящего ей коллапсом всей экономики, — прошипел Боржин.

Шинчжэ с нескрываемым презрением разглядывал нагло­го монгола. Он невзлюбил высокомерного и требовательного магната с того момента, когда увидел его. Внешне обходитель­ный и любезный, он явно ненавидел Китай и завидовал его лидирующему положению в мире. Для Шинчжэ вести с ним переговоры было сущей мукой, а обсуждать навязываемые им условия — форменным издевательством, но он хорошо знал на­строение своего правительства вообще и характер президен­та страны в частности. Все они ждали от него нефти. Поэтому Шинчжэ в душе знал, что согласится на унизительные условия, выдвинутые Боржином, но только из страха перед своим руко­водством и под давлением обстоятельств. «Никто не мешает мне, пока идет подготовка к подписанию договора, параллель­но искать и другие пути к нефти», — размышлял он.

— Министр Шинчжэ, рассматривайте наш договор всего лишь как взаимовыгодную сделку, — продолжал Боржин. — Китай получает нефть, экономика его продолжает расти, я ста­новлюсь вашим основным поставщиком, а Монгольский авто­номный район, воссоединяясь с братской страной, станет час­ тью Великой Монголии.

— Отторжение суверенной территории всегда воспринима­ется болезненно.

— Да что же такого значительного теряет Китай? Давайте посмотрим. Кусок безжизненной пыльной территории, сель­ского района, заселенного монгольскими скотоводами. Радо­ваться нужно, что они воссоединятся со своей родиной, с на­цией, к которой принадлежат.

—  Возможно, относительно материальной ценности тер­ритории вы и не ошибаетесь, но согласитесь: вмешательство частного лица в процесс урегулирования территориальных проблем — факт не совсем обычный.

—  Да, конечно. Больше того — мое правительство ничего не знает о моих переговорах. С моей стороны это будет личный политический дар моему народу.

—  Не забывайте — дар материально весьма выгодный.

—  Как посредник я, конечно, получу свою долю, но уверяю вас, она весьма скромная — крошечный процент в виде малень­кой территории. — Коварно улыбаясь, Боржин передал Шинч­жэ толстую папку в кожаном переплете. — Я позволил себе за­готовить необходимые соглашения для государственных представителей обеих стран. Остается только подписать их. Буду рад в самом ближайшем будущем получить уведомление о том, что ваша страна принимает мои предложения.

—  Я передам ваши пожелания генеральному секретарю и госсовету завтра днем. С решением мы тянуть не будем. Хоте­лось лишь предупредить — ваша неуступчивость может стать главным аргументом против подписания соглашения.

—  Пусть будет так, но изменять условия я не намерен. — Боржин поднялся. — Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество, министр Шинчжэ. — Боржин поклонился, церемонно и неискренне.

Шинчжэ тоже встал с кресла и, отвесив Боржину холодный поклон, вышел из комнаты вместе со своим окружением. Бор­жин и Татьяна проводили китайскую делегацию до двери, по­наблюдали, как гости вышли из здания и, прикрываясь пола­ми пиджаков от порывов налетающего ветра вперемешку с пы­лью, расселись по автомобилям. Только когда фары министер­ского кортежа исчезли за закрытыми воротами, Боржин закрыл дверь и повернулся к Татьяне.

—  Слива созрела. Можно приступать к сбору урожая, — проговорил он и неторопливо двинулся по коридору.

—  Да, но и рискуем мы сильно. Им нелегко отказаться от Внутренней Монголии. Народ подозрительный. Как бы не рас­кусили нашу хитрость.

— Чепуха. Кочевники, жаждущие воссоединения со своей исторической родиной, — великолепная легенда. В результате они своими руками отдадут нам громадные залежи нефти, а потом у нас же будут ее покупать. Вот действительно ирония судьбы.

— Они могут сильно расстроиться, когда узнают правду. Аннулируют соглашение или еще того хуже... А уж платить цену выше рыночной никогда не согласятся.

— Вопрос относительно цены чисто технический. С нашей новоприобретенной технологией мы расшатаем весь нефтяной рынок и нагреем на этом руки. Мы дважды продемонстрировали свои возможности в Персидском заливе, и покажем еще не раз, если потребуется.

Они прошли в конференц-зал, остановились возле неболь­шого бара с десятками полок, уставленных различными напит­ками. Боржин взял бутылку коньяка, налил две рюмки.

— Дорогая сестра, мы уже победили. Как только к китай­цам потечет наша нефть, они окажутся у нас на крючке. Не вол­нуйся, даже если все будут знать — не пикнут. А если все-таки посмеют пикнуть, мы ускорим строительство нашего нефтепро­вода в России, через Сибирь, до порта Находка. Начнем продавать