Европу, один раз только в течение двух недель была в Сингапуре как помощница повара. У нее почти не было опыта с мужчинами. Казалось, что Юк не прикладывает все силы, чтобы чего-то добиться; да и немного она хотела в жизни. Она выглядела счастливой и всегда была всем довольна. У нее были друзья, которые искренне заботились о ней. Физически и психически она была здорова. Она не нуждалась в психотропных лекарствах, снотворном или других медикаментах, которые я принимала горстями. Она жила нормальной жизнью молодой девушки, невовлеченной в секс-торговлю. Я хотела бы жить ее жизнью.
Однажды Юк допустила великую ошибку, сказав Иинг: «У тебя такое красивое тело, ты можешь зарабатывать много денег в гоугоу». Юк не знала о моем прошлом. Она не знала, что я бы не хотела видеть моих сестер в этой профессии. Я не разговаривала с ней два месяца. Она никогда не узнала причину моего молчания.
Сестра Юк, Иен, стала гоугоу танцовщицей, но проработала недолго, так как нашла двух фарангов, которые пересылали ей деньги: один был британцем, второй-американцем. Почему две девушки из одной семьи, имея одни и те же возможности, выбрали такие разные пути?
Почему сестры, растущие в одном и том же доме, под одним и тем же родительским контролем, выбирают противоположные стили жизни. Почему они становятся совершенно разными личностями? Их детский опыт, различный как день и ночь, может дать объяснение. Хотя вряд ли я смогу объяснить, почему Юк и ее сестра такие разные, я могу лишь на своем примере сказать, почему в нашей семье мы с Иинг пошли в различных направлениях. Иинг бастовала время от времени, но это было все равно не так часто, как со мной. Иинг не жила 24 часа в сутки в постоянном страхе, что ее побьют, как били меня.
В самом раннем возрасте я помню все побои, которые сносила не по своей вине. На самом деле, моя семья не желала, чтобы я их провоцировала. Самое главное, меня избивали те, от которых я этого не ожидала; близкие люди, которые неумолимо пользовались моей беспомощностью. Удары сыпались в любое время и отовсюду: только не от моего отца.
Все, что я когда-либо хотела, это иметь возможность ходить в школу и делать что-то хорошее для любимых сестер. У меня было доброе сердце, но спустя годы оно наполнилось злостью против тех, кто причинил мне так много горя. Только молитвами Будде мое крошечное сердце вновь начало открываться для любви. Я знала, что далеко внутри меня похоронено великодушное человеческое существо. Меня можно было спасти. Но я чувствовала себя виноватой в смерти моего отца. Вина преследовала меня повсюду, куда бы я ни пошла. Я знала, что моя семья еще больше страдает от унизительной нищеты, в которой она живет. Моя культура заставляет меня обеспечивать своих родственников за отца, который погиб по моей вине. Я знала, что должна была пожертвовать своей жизнью — умереть физически, эмоционально и духовно, чтобы компенсировать своей семье смерть отца.
С другой стороны, например, Иинг никогда не ощущала ответственности или каких-либо упреков в свой адрес. В результате она смогла развивать свои прирожденные таланты к танцам и продолжать учебу в школе. Я бы тоже смогла добиться успехов, но у меня никогда не было возможности. Она была хорошей девочкой, умной и любимой. У нее никогда не было причины что-то себе доказывать. Даже в необразованной семье бедного северо-восточного Таиланда она могла жить своей жизнью, выбирать себе профессию, не ограничивая себя. Она могла жить такой жизнью, потому что я пожертвовала своей.
Глава 15
Ошибочный брак
6 марта 2004 года мы с Энди поженились. Почти сразу же мы подали документы на визу в Британское посольство в Бангкоке, но собеседование мне назначили только через три месяца, в конце июня.
После замужества с Энди наши отношения стали ухудшаться. Однажды я попросила его принести мне воды из кухни. Конечно, я могла бы это сделать сама, но я хотела именно его попросить, чтобы он сделал что-нибудь для меня. Я тестировала его. Я ждала, когда ему все это надоест. Он вернулся с водой и вылил мне стакан на голову. Я взбесилась и попросила развода. Я сказала ему, что буду ночевать у подруги. Я думала, что могу оказывать любое давление на Энди. Мне казалось, что все должно быть по-моему. А он должен терпеть это, чтобы вернуться в Англию женатым мужчиной. Он также должен был заплатить 30 000 бат и золото моей маме в качестве выкупа. Мой приступ гнева заставил его просить у меня прощения. Удовлетворенная, я вернулась в квартиру следующей ночью в полной уверенности, что все находится под моим контролем.
В доме у Дейва я сказала Энди, что он плохой отец и не заботится о своих детях. Он предпочел поехать в Таиланд со своими сбережениями, нежели потратить их на своих детей. Он был взбешен. Он сказал мне, что, если я думаю, что он действительно не заботится о детях, то я могу взять телефон и позвонить его бывшей жене. Я мгновенно выхватила телефон, швырнула его в стену. От него отлетела крышка. Я была уверена в своей правоте. А права была я или нет, главное было то, что я думала об этой ситуации сама. Как оказалось, я была неправа, но я не извинилась.
Для многих из нас, девушек из сексуальной столицы, характерна ярость. Притом наша ярость не знает границ. Мы — как животные, которых только что выпустили из клетки. Мы пропускаем через свою жизнь столько злости, что, в конце концов, она нас захлестывает. Как правило, мы ищем любую возможность, чтобы выругаться, особенно, если знаем, что нам нечего терять. Я никогда не думала, что потеря Энди сильно огорчит меня. В то же время я думала, что никогда не потеряю его, как и он, никогда от меня не уйдет.
Мое первое собеседование было с высокообразованной британкой, которая говорила со мной на рафинированном английском языке. Ее английский был очень далек от языка мужчин, с которыми я знакомилась в барах и клубах. Я изучала язык, разговаривая со своими клиентами, а, не просматривая канал Бибиси. Мои клиенты, в основном, были образованными британцами. Если у меня возникали трудности с пониманием, я просила переводчицу вести знакомство. Я знала, что разговор быстрее налаживается, когда люди хорошо понимают друг друга.
Мои знания языка принесли мне пользу: я чувствовала себя на своей собственной территории, мои навыки дружеского убеждения были совершенными. Когда подошел новый советник, я поняла, что все только началось. Первым собеседником была женщина. Она привыкла разговаривать с барными девушками, подобными мне и желающими получить английскую визу. Доверчивых англичан привлекала разница в возрасте. Вторая женщина беседовала со мной на тайском языке высокого уровня. Ей было интересно, создаст ли трудности для меня понимание ее профессионального языка. Так, она хотела меня поставить на свое место и напомнить о высоком посте, который она занимала в посольстве. Она также всегда осложняла ход дел в получении визы. Вряд ли она знала, на что я по-настоящему способна.
Я была умной, но моих умений и «образования» были достаточно только для уличного выживания, а не для ведения беседы в британском посольстве. Я могла разговаривать с разными людьми, но моего образования было недостаточно, чтобы вести беседу на рафинированном тайском языке. У меня было всего 6 классов образования. Скорее всего, в этом посольстве не работает ни одного человека из Исаана. Дело не в том, что я не сумела добиться визы, мы вдвоем должны были вернуться через две недели с подтверждением устройства на работу Энди. Он связался со своим бывшим менеджером, который по факсу переслал подтверждение.
