единицу меньше измерений гиперпространства. Это не совсем точно, поскольку число измерений этой Вселенной, возможно, лишь абстракция, но для практических нужд вам ничего другого не требуется.
— Но как я это сделаю? — беспомощно спросил Корсон.
— Я знаю гипронов хуже вас и никогда не был на Эргистале, но, полагаю, достаточно установить эмпатический контакт, который позволит вам управлять гипроном. Вспомните свое путешествие, а гипрон инстинктивно внесет нужные коррективы. Не забывайте, что у него есть доступ в ваше подсознание.
Сид потер подбородок.
— Заметьте, — продолжал он, — что все началось с гипронов, по крайней мере на этой планете. В эту цепь вероятностей или в иную, соседнюю, вы ввели первого гипрона. Ученые Урии изучили его потомство и поняли принцип временной трансляции. Затем им удалось снабдить ею людей, поначалу в небольшой степени. Я сказал вам, что это дело не столько способностей, сколько способа смотреть на вещи. Нервная система человека не имеет особых свойств, зато имеет свойство приобретать их, а это гораздо лучше. Несколько веков назад, в начале контролируемого нами отрезка, люди с Урии могли предвидеть только несколько секунд из своего будущего. По непонятным причинам у старых уриан — птиц — с этим были гораздо большие трудности.
— Это хорошо, — сказал Корсон, вспомнив Нгала Р’нда. — Но люди, которых я встретил после прибытия сюда, уже умели это делать. А исследование гипронов не могло произойти раньше.
Сид снова улыбнулся.
— Сколько человек вы встретили?
Корсон задумался.
— Двух, — сказал он, — только двух. Флорию Ван Нелл и Антонеллу.
— Они прибыли из вашего будущего, — сказал Сид. — Затем те, что имели лучшие способности, вошли в контакт с Эргисталом, и все стало лучше.
Он выпрямился и глубоко вздохнул.
— Мы начали передвигаться во времени без гипронов и без машин, Корсон. Сейчас нам еще нужен небольшой аппаратик — своего рода карманная память, — но скоро мы научимся обходиться и без него.
— Скоро?
— Завтра или через сто лет. Это не самое главное. Для того, кто им овладел, время уже не играет роли.
— До того времени умрет много людей.
— Вы тоже однажды уже умерли, не так ли, Корсон? Но это не мешает вам выполнять свое задание.
Корсон замолчал и сосредоточился на своем плане. Подсказки Сида устраняли две трудности: дрессировку гипрона, чтобы он забрал Антонеллу и второго Корсона на Эргистал, и информацию о планете–мавзолее. Раз он был там однажды, то сможет вернуться снова. Для человека было явно невозможно познать положение миллиардов небесных тел, заполняющих этот район Вселенной, не говоря уже об изменении их положения с течением времени. Но он всегда сможет найти дорогу, по которой уже прошел. Точно так, как не нужно перечитывать все книги, чтобы уметь читать несколько из них.
— Мы могли бы потренировать вас, Корсон, — сказал Сид, роясь в песке, — но это заняло бы много времени, а кроме того, эта линия вероятности довольно зыбка. Лучше вам использовать гипрона. Если же говорить о нас, то мы стараемся обходиться без них.
Он вытащил контейнер из гравированного серебра и сказал:
— Вы наверняка проголодались.
36
Корсон провел на пляже три декады, но большую часть времени посвятил разработке плана. По памяти он нарисовал подробный план лагеря Верана. У него будет очень мало времени, чтобы провести двух беглецов к гипронам, и не может быть речи о блуждании в лабиринте тропинок. Он также выбрал основные черты искусственной личности, которой снабдит полуживых. Пока он не знал, как доставить их с планеты–мавзолея на Урию, но когда кончатся предыдущие фазы программы, будет время подумать и об этом.
Он купался, разговаривал или играл с Антонеллой, работал вместе с членами Совета. На первый взгляд эта работа казалась не слишком тяжелой, но постепенно Корсон осознал всю ответственность, лежащую на Сиде, Сельме и второй женщине по имени Ана. Случалось, они исчезали то на несколько часов, то на многие дни. Много раз он видел их такими усталыми, что они не могли даже слова сказать. Иногда из небытия появлялись какие–то незнакомцы, просили совета или приносили сообщения. Почти каждый день хотя бы один из членов Совета на долгие часы устанавливал контакт с Эргисталом. Чаще всего это делали женщины. Может, они опередили Сида в овладении временем? А может, существа с Эргистала предпочитали иметь дело именно с этими собеседницами? Некоторые из этих сеансов были просто ужасны. Однажды Корсон проснулся от воя: это Ана извивалась на песке, явно в припадке эпилепсии. Прежде чем он успел что–либо сделать, Сид и Сельма легли по обе стороны Аны и тоже вошли в контакт. Стоны и судороги Аны прекратились через несколько минут. На следующий день Корсон не отважился спросить, что это было.
Поскольку у него было время для размышлений, он думал, какова была история тех шести тысяч лет, которые он перепрыгнул. Однако, полученные ответы не слишком его удовлетворяли. Шесть тысяч лет — это огромный отрезок времени, его почти невозможно представить. Столько не прошло даже с момента первого выхода человека в космос до рождения Корсона. Наука пережила поистине гигантский прогресс, а жизненное пространство человека увеличилось на целую энциклопедию новых планет. Может, первооткрыватели установили контакт со старыми расами из легенд, в миллионы раз более развитыми, чем люди? Ответ на этот вопрос был, скорее всего, отрицательным. Корсон сомневался, что человечество смогло бы перенести этот шок. Если такие развитые виды воздействовали на эволюцию человечества, то это не были наивные формы агрессии или «мирного обмена». Воздействие могло происходить во всех местах реки времени. Что больше всего удивляло Корсона, так это «провинциальный» характер ответов Сида, Сельмы и Аны. Они знали немного историю Урии и десятка ближайших звезд, однако ничего не могли сказать об истории в масштабах всей Галактики. Даже само понятие галактической истории было им чуждо. Сначала Корсон думал, что эти понятия слишком грандиозны, и один человеческий разум не может их охватить. Потом он понял, что иным было их понятие истории. Они понимали ее как наложение ситуаций и кризисов, ни один из которых не был неизбежен, а ход истории повиновался определенным законам. Каталог всех возможных кризисов интересовал их в такой же степени, в какой каталог технических решений интересовал инженера времен Корсона, или атлас возможных вирусных изменений клетки — врача, а таблица затмений — астронома. Имелись принципы, описывающие большую часть конкретных ситуаций. Появление ситуаций, не объясняемых наличными принципами, раньше или позже приводило к созданию новой системы принципов. Единственной признаваемой ими историей была История следующих друг за другом наук об истории. Никто из них не специализировался в этой области, а разнородность человеческих и чужих миров в данный момент — если это выражение еще имело смысл — составляла почти полную гамму возможных ситуаций. Галактическая цивилизация была островной цивилизацией. Каждый остров имел свою собственную историю, свои собственные правила общественной жизни, а интерференции были относительно малочисленны. Корсон понял, что война была связующим звеном тех планет, которые назывались Солнечной Державой, и тех, что образовывали Империю Урии, а также — всех более поздних конфедераций.
Однако оставалась проблема Урии. Корсон хотел знать, была ли Урия ключевой, стратегической планетой, которая благодаря этому привлекла внимание богов Эргистала. Для Сида проблема эта была лишена смысла, Ана считала, что уриане призваны сыграть особую роль во Вселенной по причине их власти над временем, а по мнению Сельмы все планеты были одинаково важны, а власть над временем давалась достаточно развитым видам богами Эргистала в тот момент, который они считали самым подходящим. После всего этого Корсон понял, что не продвинулся вперед ни на шаг.
У него то и дело возникали сомнения. Глядя на живущих рядом, Корсон порой задумывался, не сошел ли он с ума. У него не было иных доказательств их власти над временем, кроме частого отсутствия. Они могли обманывать его, сознательно или нет. Но они знали о нем слишком много, знали о его прошлом, об
