— О, нет, — ответил Сид. — Смерть не пугает тех, кто увидел сверхжизнь. Не страшно умереть один раз, когда остается бесконечность параллельных существований. Но есть нечто такое, что мы называем сверхсмертью. Она заключается в перенесении существования на плоскость теоретической возможности, на исключении со всех линий вероятности. Нужно контролировать все креоды Вселенной, чтобы избежать этого. Нужно перемешать свои собственные возможности с возможностями целого континуума.
— Ага, — сказал Корсон, — так вот почему они боятся того, что находится Извне, вот почему окружают свой мир защитной стеной войн.
— Возможно, — ответил Сид. — Я никогда там не был. Но мои слова не должны тебя пугать. Возвращайся сюда, как только закончишь.
— Вернусь, — сказал Корсон. — Надеюсь снова увидеть вас.
Сид двусмысленно улыбнулся.
— Корсон, дружище, не очень на это надейся. Но возвращайся скорее. Твое место в Совете Урии. Удачи.
— Прощай! — крикнул Корсон.
И мысленно пришпорил гипрона.
Чтобы запастись двумя космическими скафандрами, он сделал первый прыжок. Лучше было провести бегство на два счета. Он решил действовать за минуту до времени бегства. Это позволило ему определить линию обороны и вызвать суматоху, нужную для проведения второй фазы.
Забраться в одну из палаток интендантства не составило большого труда. Как он и ожидал, ночь не ослабила бдительности в лагере Верана. Едва он забрал два скафандра и вернулся к своему гипрону, как зазвучал сигнал тревоги. Палатка, которую он ограбил, находилась почти на другой стороне сектора, в котором стояла палатка с Антонеллой и вторым Корсоном. Первым порывом охраны будет осмотр места происшествия, и у них не останется времени вернуться.
Он прыгнул на несколько дней в прошлое, выбрал уединенное место и внимательно осмотрел скафандры. Можно было приступать ко второй фазе. Корсон синхронизировался в нужном месте и поставил гипрона в загородке, предназначенной для животных. В суматохе никто не обратил на него внимания. Одет он был по уставу и вполне мог, например, возвращаться с патрулирования. Корсон включил глушитель света и побежал по тропинкам лагеря так быстро, как только позволяло зыбкое изображение окружающего, открытое ультразвуковым локатором. Он прикинул, что должно пройти секунд десять, прежде чем охрана вспомнит о своих приборах. Впрочем, это им мало поможет, ведь они не знают, откуда началась атака. Радиус действия локаторов был ограничен, а интерференция значительно ухудшала картину. Офицеры потратили бы по крайней мере минуту, чтобы заставить своих людей выключить лишние аппараты. Этого вполне хватало, если только Анто–нелла, используя дар ясновидения, убедит Корсона в необходимости сотрудничества. А он уже знал, что это ей удалось.
Все прошло так, как он и предвидел. Он постарался затемнить свой шлем, чтобы тот Корсон его не узнал, и объяснялся только знаками. Ни к чему было вводить в разум того Корсона дополнительные усложняющие сведения.
Сначала они мчались в пространстве, потом прыгнули во времени. Корсон приказал своему животному сделать несколько быстрых маневров, чтобы сбить со следа погоню. Второй гипрон следовал за ним, как привязанный. Солдаты Верана не знали их цели и могли бесконечно обшаривать континуум, не находя планеты–мавзолея. Кроме того, Веран отзовет погоню, как только патруль сообщит, что Корсон вернулся.
Планета–мавзолей. «Интересно, — подумал Корсон, — когда я открыл ее впервые?»
Он сам себе показал дорогу, проделав брешь в законе нерегрессивной информации. Информация здесь кружила по кругу. Но ведь у всего есть свое начало. Может, это была только иллюзия? Может, гораздо позднее он найдет планету–мавзолей впервые и постарается привести информацию в круговое движение? Может, глубокая дорога, сейчас ему неведомая, соединяет все возможности Корсона? Пока он не мог разрешить этой загадки, просто не было данных.
Над определенной точкой планеты, передав точные инструкции, он отпустил гипрона, уносящего Антонеллу и второго Корсона, а сам сделал новый прыжок в будущее. Он не нашел ни малейших следов своего пребывания здесь. Это был хороший знак — сначала Корсон боялся, что окажется лицом к лицу с самим собой или найдет два побелевших скелета.
Он спустился с гипрона и вошел в мавзолей. Здесь ничего не изменилось, и Корсон взялся за дело. Время для него словно остановилось.
Догадка Сида оказалась верной. Оборудование, нужное для реанимации и пересадки искусственной индивидуальности, находилось в подземном этаже огромного здания, но вход ему удалось найти только зондируя фундамент с помощью гипрона. Операция оказалась даже проще, чем он предполагал: в основном все делали автоматы. Боги войны, собравшие эту гигантскую коллекцию, любили быструю работу и в то же время, несомненно, еще меньше Корсона знали принципы реанимации тел.
У него дрожали руки, когда он приступил к первой пробе. Для начала Корсон спроектировал искусственную индивидуальность с пятисекундным периодом существования. Женщина открыла глаза, издала какой–то звук и вновь замерла.
Результат первой серьезной пробы был очень неприятен. Огромная блондинка с классическими формами, почти на голову выше его, соЧжочила со стола, что–то крикнула, бросилась на него и заключила в объятия, едва не задушив при этом. Пришлось ее оглушить. Диагноз гласил: слишком много фолликулина.
Чтобы прийти в себя, он решил пока подложить мешок с продуктами и плакеткой под двери мавзолея. Маленькая металлическая плитка была теперь почти гладкой. Несколько опытов убедили Корсона, что образующие ее кристаллы реагируют на течение времени. Деформированные, они сохраняли «память» о первоначальной конфигурации. Таким образом, нужно было лишь достаточно глубоко нацарапать буквы. Он сделал несколько расчетов и начал выписывать сообщение. Интересно, что произойдет, если он заменит какое–нибудь слово? Вероятно, ничего. Предел пертурбации не будет достигнут. Однако Корсон решил следовать своей памяти. Ставка в игре была слишком велика.
Оставалось решить вопрос с обучением гипрона, который заберет Антонеллу и того Корсона на Эргистал. Тут он решил воспользоваться подстановкой, и, насколько умел, передал свои воспоминания животному, а потом убедился, что оно доставит пассажиров не только на поля битв Эргистала, но точно на то место, где оказался когда–то он сам. Дальше он уже не мог контролировать движение гипрона, однако полагал, что, оказавшись в тех же самых условиях, животное спонтанно прореагирует так же. Возможность расхождения была невелика. Кроме того, он вполне мог доверять тем, с Эргистала, если говорить о деталях такого рода. Корсон обучил гипрона, чтобы он среагировал на само название «Эргистал», произнесенное громким голосом.
Взамен он получил множество сведений на тему обычаев, воспоминаний и мотиваций гипрона. Видовая память животного, хотя и ослабленная в неволе, была достаточно хороша, чтобы Корсон создал себе образ его родного мира. К своему удивлению, он обнаружил, что гипрон, которого он научился бояться, по крайней мере в диком виде, был пуглив, как кролик. Хотя образ его первых, конечно, давно не существующих хозяев, виделся не совсем ясно, было очевидно, что гипрон восторгался ими и одновременно боялся их.
Подстановка прошла успешно. Корсон заменил даже упряжь гипрона. Он не хотел, чтобы внимание того Корсона привлекла какая–нибудь царапина на ремнях. Мешок с продуктами он оставил на видном месте перед дверями.
Потом он вернулся к моменту, в котором начал витализацию трофеев богов войны. Корсон не знал, что случится, окажись он лицом к лицу с самим собой, но память гипрона избавила его от этого. Животное отказывалось пользоваться дорогами, на которые уже ступало. Видимо, оно чувствовало свое присутствие через секундный экран времени и инстинктивно передвигалось в другое место. В каком–то смысле, оно слепо подчинялось закону нерегрессивной информации.
Корсон вновь взялся за подготовку рекрутов для Верана. Теперь он работал торопливо, чтобы быстрее со всем покончить. Он немного боялся, что боги войны застанут его врасплох, и придется с ними рассчитываться, но несколько путешествий в будущее и близкое прошлое немного его успокоили.
Он создал три разные модификации искусственной индивидуальности. Одинаковое поведение
