провинции — оплоты иммунных. Они ударились в бегство и уничтожают улики. — Он сунул еще дымящуюся трубку в карман. Смерть Кэндела, должно быть активировала сигнал тревоги, но это у них не пройдет. Я прикажу их перестрелять, я…
— Нет! — Джиллиад вдруг понял и содрогнулся. — Пусть уходят. У них есть машины, машины, которых мы не можем даже представить. Ваши люди будут убиты.
Остерли повернулся и посмотрел на него с горьким, но невольным уважением.
— Спасибо, большое спасибо, вы правы, чертовски правы. Господи, помилуй нас! Что теперь будет?
Далеко за городом что–то серебристое взмыло вверх, наклонилось и унеслось в небо. Следом за ним последовали второй и третий аппараты.
— Они все подготовили на такой случай. Для них же это просто; они могут приземлиться в любом городе. С помощью Машин они могут убедить защитников в том, что они вовсе не появились внезапно, местные иммунные подготовят фальшивые документы, доказывающие, что вновь прибывшие живут там с момента своего рождения. — Он замолчал, порылся в кармане и громко выругался. — Проклятая трубка еще горит! Такого со мной еще не случалось. — Остерли зажал мундштук трубки меж зубов. — Это означает войну, Джиллиад, не будем себя обманывать. Кроме того, вместо шести месяцев до нападения мы можем рассчитывать только на два или даже меньше. — Он, наморщив лоб, снова вернулся к окну. — С этого момента Онтарио — осажденная провинция. Мы совсем одни. — Он внезапно выпрямился и улыбнулся Джиллиаду. — Англия часто была одна, и мы тоже сможем. Или нет? Пойдемте, выпьем пива.
— Пива! — Джиллиад, выросший в строго регламентированном обществе, испуганно посмотрел на него. — А разве не следует записать сообщение на ленту?
— Зачем? — Остерли постучал по маленькому прибору на запястье. — Все записано. Они обо всем извещены. Если я понадоблюсь, они меня вызовут. Идемте.
В почти пустом баре Остерли залпом выпил кружку и взял вторую.
— Боже мой, именно этого мне очень не хватало. Пейте.
— С удовольствием. — Джиллиад осторожно отхлебнул глоток. Пиво было крепким, но приятным на вкус. Он допил свою кружку. Ему тоже этого очень не хватало. Он поднял голову.
— Говорят, здесь есть еще один восприимчивый вроде меня.
Остерли взял третью кружку.
— Да, есть, — сказал он. — А зачем?
— Я хотел бы с ним познакомиться.
Остерли, которому пиво уже ударило в голову, нахмурил брови.
— Это не он, а она, — сказал он и нарисовал руками в воздухе извилистый контур. — Очень привлекательная, но вам нужно поговорить с Кейслером.
— Зачем?
— Он предписал ей год покоя. Она чуть не до смерти заработалась в программе реабилитации, и ему чуть не силой пришлось отправить ее на отдых. Сейчас она живет одна в доме милях в десяти от города. Дом, само собой, охраняется, и вам понадобится десяток пропусков, чтобы добраться до нее. Он шумно отхлебнул и вытер рот тыльной стороной ладони. Даже если бы вы имели эти пропуска, у вас все равно ничего не вышло бы. У нее есть особые привилегии, и она может отказаться от встречи с вами. — Он печально покачал головой. — Вероятно, она так и сделает. К всеобщему сожалению, она невысокого мнения о мужчинах. Она очень застенчивая и робкая, вы меня понимаете?
Джиллиад кивнул, хотя и не понял.
— Как ее зовут?
— Ванесса Стауэр. Многим людям она представляется Тессой, но называть ее так может только Кейслер. Она любит его, насколько она вообще может терпеть мужчин. Для одержимых и душевнобольных она ангел, но как только они выздоравливают… — Он не договорил.
— Я как раз подумал… — начал было Джиллиад.
— Прошу прощения, — сказал Остерли, коснулся своего пиджака и, прислушиваясь, склонил набок голову. — Да, да, Остерли слушает. Сообщение из центра, — прошептал он Джиллиаду. — Да, да?
Он слушал очень долго, наконец выпрямился и провел руками по пиджаку.
— Ну, вот. — Он посмотрел на Джиллиада. — Первое сообщение из лаборатории. Сообщают, что Кэндел, хотя и был человеком, но искусственно настолько измененным, что обладал необычной силой и долголетием. Предполагают, что в его череп был встроен искусственный прибор, служивший двум целям. Во–первых, этот прибор превращал его в то, чем он был. А во–вторых, это была комбинация устройств предупреждения и самоуничтожения.
— И откуда она у него? — спросил Джиллиад.
— Это ключевой вопрос, верно? — сказал Остерли. — Вы что–нибудь знаете? Если я начинаю задавать себе эти вопросы, мне становится страшно.
Джиллиад посмотрел на свою кружку и почувствовал, что внутри него что–то вздрогнуло. И ему было страшно. С каким противником они имеют дело?
ГЛАВА 9
Джиллиад вошел, и Кейслер, сидевший за письменным столом, поднял голову.
— А, я вас уже ждал. Остерли мне вчера звонил и сказал, что вы, возможно, зайдете. — Он аккуратно положил в пепельницу длинную черную сигару. — Мне очень жаль, но ответ — «нет». Пока нет. — Он слегка улыбнулся. — Не смотрите на меня так удивленно. Вы хотели встретиться с Ванессой Стауэр, верно?
Джиллиад слегка приподнял брови и сказал: — Но почему нет? Почему я не могу ее видеть?
— По двум причинам. Первая: она отдыхает. Вторая: хоть вы и обладаете общим необычным фактором, но у вас пока еще нет базы для дискуссии. Она эксперт в своей области, а вы пока еще даже не начинающий. Что бы вы ей ни рассказали, для нее это будет лишь разговор на узкоспециальную тему. Вы зря потратите ее время, и свое тоже.
— Но что же мне тогда делать, черт побери? Зарабатывать ученую степень?
Кейслер тихо засмеялся и схватил свою сигару.
— Вам нужно больше знаний по этой теме. Ведь вас уже однажды использовали в качестве мишени для проекции, значит, вы еще далеко не специалист.
Джиллиад сжал кулаки.
— Послушайте, но я же только хотел помочь.
— Давайте без лишних эмоций. Я это знаю и тоже пытался вам помочь. Какого мнения вы о заседании?
— О заседании? — Джиллиад слегка побледнел. — Вы имеете в виду, что я должен пользоваться этой проклятой Машиной?
— Не дурачьте себя. Мы могли бы поговорить о деле, с которым вы совсем еще незнакомы.
Он был покорен, как ему показалось, невероятно случайными обстоятельствами своей первой попытки.
Его заперли в комнате, где не было ничего, кроме походной кровати и стола с Машиной.
— Просто включите ее, — излишне снисходительно сказал техник. — Для разогрева достаточно нескольких минут, а потом можете выдумывать все, что хотите. Это совсем просто. Насчет времени не бойтесь. Я позаботился, чтобы прибор выключился сам. Для начала хватит часа. Счастливо помечтать.
— Вы часто это делаете? — Джиллиаду вдруг очень захотелось не оставаться в одиночестве.
— Один–два раза в неделю. К нам приходят многие из исследовательского отдела, знаете ли, потом психиатры, врачи и всякие прочие люди. Мы постоянно заняты. Через десять минут придет врач, и мне надо поспешить. Ну, еще раз счастливо помечтать.
Джиллиад увидел, как за ним закрылась дверь, и растерянно огляделся. Ему понадобилось минут пять, чтобы набраться храбрости и включить маленький выключатель на боковой стенке прибора.
Несколько минут на разогрев… вообразить что–нибудь… что–нибудь приятное… а что было приятным?.. Ничего не приходит в голову… где–то очень далеко, может быть… да, уже лучше… где–то далеко… как те коралловые острова, что он видел в каком–то старом фильме… Да, Это было бы здорово… красивый, мирный остров, вдали от всего… Боже милостивый!
