— Я напугал вас. Я вызываю у вас отвращение…
— Нет! — Сашенька прижала ладони к разгоревшимся щекам. — Не отвращение, что вы. Но я… я никак не ожидала… Мне и в голову не приходило…
— Что ваш мнимый жених и впрямь может попасть под ваше очарование? Отчего же? Разве вы даже мысли не допускали, что я — мужчина?
— Конечно, — пролепетала она, — но…
— Слишком старый мужчина? Но мне еще нет сорока, я даже моложе ваших родителей… Боже, о чем это я? — внезапно опомнился он. — Простите меня, простите!
Схватившись за голову, Михаил Антонович пошел прочь, не разбирая дороги. Ветви кустарников цеплялись за одежду, то ли пытаясь удержать убитого горем человека, то ли издеваясь над ним. Он не помнил, в нужном ли направлении идет, в той ли стороне выход из сада, он брел наугад, помня только о том, что нужно уйти от Саши как можно дальше, на безопасное расстояние. Ему было стыдно за себя, как никогда в жизни. Никогда еще ему не доводилось выставлять себя таким дураком! Да еще в глазах девушки, которая была так симпатична ему. И приходилась дочерью его лучшему другу.
— Михаил Антонович! Господин Орлов! — услышал он Сашин зов.
Но он не обернулся, не откликнулся, а напротив — ускорил шаг, почти побежал прочь от этой невинной девушки, в глазах которой теперь был отвратительным старым развратником. Он дал себе слово никогда больше не показываться Сашеньке Микульчиной на глаза.
* * *
— Ты что это, душа моя, по саду, что ли, ночью шастала?
Мать стояла у постели с Сашиным платьем в руках.
— Подол весь мокрый, грязный. Это что еще за новости? Луной вздумала полюбоваться? Так из окна ее можно увидеть, чего на холод тащиться? Или у тебя тайное свидание с кем было? Лучше сразу признавайся. Все равно выпытаю.
— Каленым железом пытать будете? — пробормотала Сашенька в подушку.
— Понадобится, так и каленым. Мне твою честь беречь надо, а тут, радость моя, все средства хороши. Да вставай уже, что ли! Сколько можно бока отлеживать? Полдень на дворе.
Услышав это, девушка сразу подскочила в кровати.
— Полдень? — ужаснулась она. — О Боже!
— А что такое? — забеспокоилась Анна Владимировна еще больше.
— Да я ведь обещала Михаилу Антоновичу, что мы утром поедем с ним кататься верхом!
Присев на ее постель, Анна Владимировна медленно повторила:
— Михаилу Антоновичу? Вы уже успели так подружиться с ним? Когда, интересно?
— Но он же старый друг нашей семьи, — уклончиво ответила Сашенька. — Что ж тут странного? Мне захотелось немного развеселить его. Разве это предосудительно? Он все время такой печальный… Просто рыцарь печального образа.
Бросив платье на стул, мать холодно заметила:
— Да уж и без тебя найдутся охотницы развеселить его. Он хорош собой, неглуп, богат. Жених хоть куда.
— Ну вот, — поддразнивая мать, сказала Саша и смущенно опустила ресницы.
— Что «ну вот»? Тебе-то он никак в женихи не годится!
— Да почему же не годится? Если за ним песочек смести, который сыплется…
— Какой еще песочек? — Анна Владимировна так и задохнулась от возмущения. — Да он ведь мой ровесник! Неужто ты и меня в старухи записала?
— Ну что вы, маман, — успокоила ее Сашенька. — Я думала… мне казалось, что господин Орлов намного старше вас.
Сашенька видела, что мать раздражена этим разговором, и сознательно дразнила ее. Правда, девушка не совсем понимала, чем именно так недовольна Анна Владимировна. Неужели мать улыбалась Орлову в глаза и называла его родным человеком, а про себя думала совсем другое?
Сашеньке не хотелось верить в такое двуличное отношение к старому другу. Хотя она не раз отмечала у матери склонность к злословию. Но тогда речь шла о посторонних людях.
Девушка вопросительно посмотрела на Анну Владимировну, но та порывисто поднялась и, отойдя, встала у окна. Ветерок, проникающий через раскрытые створки, слегка ворошил ее выбившиеся из прически волосы. Пристально глядя куда-то вдаль, Анна Владимировна тихо проговорила:
— Тебе нужен другой мужчина. Михаил Антонович всем хорош, но ведь он человек другого поколения. Нашего поколения. Что тебе с ним? Скучно, пожалуй, будет. — Она повернулась к дочери, и голос ее зазвучал тверже: — Так что ты, душа моя, забудь все эти глупости. Ты с ним прогулки будешь устраивать, чтобы ему настроение поднять, а он ведь и увлечься может. Зачем тебе его мучить попусту, скажи ты мне? Он и без тебя уже намучился в жизни.
Сашенька вспыхнула.
— Да не собираюсь я его мучить! Что вы, честное слово… Я в ваших глазах просто чудовище какое- то!
— Может, сознательно и не будешь. Ты ведь не злая девочка, я знаю. — Анна Владимировна протянула руки, и дочь охотно бросилась ей в объятия.
Саше так хотелось признаться матери, что всю ночь ее настигали странные видения, в которых она видела свое тело совершенно обнаженным и отданным во власть чьих-то рук. Мужских рук… И эти руки творили с ней что-то чудесное, заставляли содрогаться и стонать от наслаждения. А главным потрясением было то, что в последний момент перед пробуждением Сашенька поняла: в ее постели был… Михаил Орлов. И это его тело так страстно прижималось к ней и входило в нее, доставляя неслыханное наслаждение…
Поцеловав растрепанные Сашенькины волосы, мать добавила:
— Но с мужчинами нужно быть осторожнее, радость моя. То, что тебе кажется совершенно невинным, любой из них способен воспринять как решительный призыв. И потом греха с ними не оберешься. Уж поверь мне на слово.
— Мама, а откуда вы так хорошо знаете мужчин? — прошептала Саша, приподняв лицо. — Вы разве еще кого-нибудь любили, кроме отца?
Анна Владимировна, точно испугавшись чего-то, отстранила дочь.
— Любила не любила, а жизнь прожила. Кое-какой опыт имеется. Да ты лучше слушай мать, а не вопросы задавай!
— Я слушаю, слушаю, — торопливо заверила Сашенька.
Когда мать сердилась, лучше было не спорить с ней. Поэтому еще в детстве Саша со всеми проблемами бежала к отцу. Он обожал ее так неприкрыто, что прощал за все провинности. Простит ли он снова, если она причинит боль его лучшему другу?
— В конных прогулках, Сашенька, мы с отцом и сами можем составить ему компанию, — продолжила Анна Владимировна. — А тебе ни к чему с ним дружбу водить. Ничего доброго из этого не выйдет… Я вот заметила, что молодой Оленин тебе в кавалеры набивался. — Она хитро усмехнулась, заметив, как вспыхнула дочь. — Чем тебе не пара? С ним, поди, веселее будет? И красив, и галантен, и остроумен.
— Дмитрий Оленин готов набиваться в кавалеры каждой девушке, — отрезала Саша. — Не велика заслуга — удостоиться его дружбы.
Она чувствовала, как сильно застучала у нее в висках и сердце захлебнулось от возмущения. Хотя в глубине души Сашенька была согласна с матерью. Да, больше всего на свете девушке хотелось, чтобы Дмитрий стал самым близким ее другом, родным человеком! И, конечно, мать без особого труда читала все, что было в мыслях у дочери. Страдания и нежность, тоска и радость, что терзали душу девушки, — все это было хорошо знакомо женщине, которая ее родила.
* * *
