членами Комитета торжественное заседаше, посвященное памяти почившаго Архипастыря. Залъ былъ украшенъ портретомъ почившаго Владыки; предъ открьтемъ заседатя архiерейскимъ служешемъ была совершена лиття и при участш хора п?вчихъ; залъ былъ переполненъ народомъ. Было произнесено несколько речей и пропето несколько любимыхъ покойнымъ церковныхъ п?снопешй. Упокой, Господи, праведную душу вернаго раба Твоего, Епископа iоны, и его святыми молитвами помилуй насъ. Аминь.
Протоіерей Василій Шустинъ (+1968 г)
Другимъ близкимъ по духу о. Варсонофiю его духовнымъ сыномъ былъ о. Василш Шустинъ. Жизнь Отца Василiя была сплошнымъ подвигомъ, тяжелымъ и настойчивымъ, но зато онъ былъ очень близокъ къ святыне и ею освятился! Онъ оставилъ безцЬнную замечательную «Запись объ о. iоанне Кронштадтскомъ и объ Оптинскихъ Старцахъ», по которой можно и судить о немъ. Съ ранняго детства его семья была въ теснейшей связи со св. праведнымъ о. iоанномъ Кронштадтскимъ, который исцелилъ его отца, болевшаго безнадежно горловой чахоткой и былъ крестнымъ отцомъ его сестры. При второмъ его посегцеши Оптиной о. Варсонофш сказалъ ему: «А мне явился о. iоаннъ Кронштадтскш и передалъ васъ и вашу семью въ мое духовное водительство», и добавилъ потомъ: «Вижу я батюшку о. iоанна, беретъ онъ меня за руку и ведетъ къ лестнице, которая поднимается за облака, такъ что не видать и конца ея. Было несколько плогцадокъ на этой лестнице, и вотъ батюшка довелъ меня до одной площадки и говоритъ: — а мне надо выше, я тамъ живу — при этомъ сталъ быстро подниматься кверху…»
Согласно предсказашю о. Варсонофiя, о. Василiю не пришлось окончить инженернаго института. Онъ попалъ на фронтъ и сражался въ Добровольческой Армш. После эвакуацш Крыма, онъ попалъ на Балканы. Въ Болгарш ему вначале пришлось работать въ качестве слуги у католическихъ монаховъ. Въ Россш осталась горячо имъ любимая семья: жена и двое детей. Онъ потерялъ съ ними связь. На его душе лежала тяжелымъ камнемъ жгучая тоска. Однажды среди дня онъ былъ посланъ на почту отнести телеграмму. Онъ сталъ пересекать площадь и вдругъ, какъ бы съ неба спустилось облако, и въ немъ онъ увиделъ живого о. Варсонофiя, фигура котораго видна была только по поясъ. Это в идете укрепило и поддержало о. Василiя въ его горестномъ положеши. Следующей службой о. Василiя была какая–то должность въ беженскомъ русскомъ прiюте. Онъ разсказывалъ трогательныя исторш о любви своей къ детямъ и объ ихъ любви къ нему. Затемъ онъ принялъ священство и былъ посланъ въ Алжиръ. Здесь мы его застали, когда еще не было тамъ церкви. Онъ служилъ въ помещеши австршскаго консульства въ зале въ мавританскомъ арабскомъ стиле. Единственно, что было церковнаго — это икона Божiей Матери, которая стояла на столике. Со временемъ вокругъ о. Василiя образовался приходъ въ 100 человекъ. Былъ купленъ церковный домъ и въ немъ устроена прекрасная церковь. О. Василш также объезжалъ другте города и обслуживалъ нужды православныхъ людей. Дважды ему на улице были нанесены раны фанатиками–мусульманами. Съ провозглашешемъ арабской независимости и отъ?здомъ въ Европу всЬхъ прихожанъ, ему пришлось перебраться въ Европу, въ гор. Канны. Здесь онъ скончался 6 августа 1968 года. Посл? его кончины полученъ рядъ писемъ отъ его сестры Марш Васильевны. Она пишетъ: «сбылись слова о. iоанна Кронштадтскаго: «Ты доживешь до глубокой старости, но умрешь въ болынихъ мукахъ». Такъ оно и было: онъ тяжко страдалъ отъ н?сколькихъ бол?зней одновременно, мнопе годы не могъ литургисать и матерiально бедствовалъ.
Въ другомъ письм? она пишетъ о томъ, что гробъ съ останками о. Василiя былъ вырытъ изъ могилы Каннскаго кладбища и перевезенъ въ Ниццу, гд? погребенъ на кладбищ? возл? русской церкви въ склеп? съ другими православными священниками. Она пишегь: «Странно! Батюшку два раза хоронили и онъ два раза умиралъ. Въ первый разъ онъ умеръ въ Россш посл? 3–яго тифа. У него была большая температура и онъ лежалъ безъ сознашя. Видитъ онъ доктора, который щупалъ пульсъ, и сестру. Докторъ сказалъ: «Умеръ». Душа брата лет?ла ввысь, очутился въ чудномъ саду, гд? его встр?тилъ о. Варсонофш Оптинскш, говоря: «Хочешь быть въ этомъ саду посл? смерти?» — «Да». — «Тогда возвращайся обратно, ты не готовъ, перемучайся, переживи все, тогда вернешься сюда. Брать со страхомъ вошелъ въ свое т?ло. Пришли его обмыть, принесли гробъ и поразились, что теперь онъ живъ». На 40–ой день, Марiя Васильевна увид?ла во сн? своего брата въ томъ саду, куда его призывалъ о. Варсонофш. «Иду я въ саду по дорожк? одна, но чувствую, что о. Василш идетъ сзади. Дорожка заворачиваетъ вправо, образуя уголъ. Братъ меня перегоняетъ, подходить къ углу, гд? растутъ необыкновенные цв?ты, срываетъ распустившшся цв?токъ, а мн? пальцемъ указываете на другой, наполовину распустившшся. Я протягиваю руку, чтобы сорвать и все исчезаете».
Когда–то въ своей скромной, м
Еще покрыты бтлой пеленой Поля; стоить безмолвно лтсъ Въ своемъ серебряномъ уборт.
Но всюду втетъ силой творческой — весной,
И ярче и свттлте сводъ небесъ,
И тонетъ взоръ въ его просторт.
Когда жъ, о Господи, въ моей душт больной,
Немоществующей, унылой и скорбящей Повтетъ Святый Духъ животворящш Ликующей, духовною весной?..
Глава XIX. Оптина Пустынь и писатели ее пос?щавшіе
Со времени старца Макарiя, привлекшаго къ переводамъ святоотеческой литературы рядъ лицъ, принадлежавшихъ къ образованнымъ слоямъ общества, Оптина Пустынь стала известна въ кругу современныхъ писателей. Съ техъ поръ цветъ мыслящей Россш сталъ посещать Оптину Пустынь и ея скитъ. Это общеше со старцами оставляло тотъ, или иной отпечатокъ на душахъ посетителей.
Въ тексте настоящей книги мы уже касались именъ братьевъ Киреевскихъ, Леонтьева и подъ конецъ Толстого въ связи съ жизнеописашемъ старца Варсонофiя (см. стр. 370–381).
Но нами не были упомянуты имена двухъ знаменитыхъ писателей XIX века, какими были Н. В. Гоголь и после него Ф. М. Достоевскш, неоднократно посещавшихъ Оптину Пустынь.
Н. В. Гоголь
Николай Васильевичъ Гоголь былъ большимъ почитателемъ Оптиной Пустыни и ея старцевъ.
Известенъ случай, когда «изъ Долбина отъ И. В. Киреевскаго Гоголь съ М. А. Максимовичемъ съездилъ въ соседнюю обитель Оптину. За две версты, Гоголь со своимъ спутникомъ вышли изъ экипажа и пошли пешкомъ до самой обители. На дороге встретили они девочку съ миской земляники и хотели купить у нея землянику, но девочка, видя, что они люди дорожные, не захотела взять отъ нихъ денегъ и отдала имъ свои ягоды даромъ, отговариваясь темъ, что «какъ можно брать со странныхъ людей!». «Пустынь эта распространяетъ благочеспе въ народе» — заметилъ Гоголь, умиленный этимъ трогательнымъ проявлешемъ ребенка, — «и я не разъ», — говорилъ Гоголь, — «замечалъ подобныя влiяшя такихъ обителей».
О посещеши своемъ Оптиной Пустыни въ iюне 1850–го года, вотъ что писалъ Гоголь графу А. П. Толстому: «Я заезжалъ по дороге въ Оптинскую Пустынь и навсегда унесъ о ней воспоминанье. Я думаю, на самой Аеонской горе не лучше. Благодать видимо тамъ царствуетъ. Это слышится въ самомъ наружномъ служеши… Нигде я не видалъ такихъ монаховъ, съ каждымъ изъ нихъ, мне казалось, беседуетъ все
