Не могъ я сохранить, безумный!
И вихремъ страстныхъ увлеченш
Охваченний, я погибалъ …
Но снова къ Богу я воззвалъ
Съ слезами горькихъ сожаленш,
И Онъ приникъ къ моимъ стенаньямъ
И мира Ангела послалъ,
И къ жизни чудной вновь призвалъ,
И исцгьлилъ мои страданья.
Драгоценный крупицы бюграфическихъ сведЬнш, оставшихся о великомъ Старце, были записаны его духовнымъ сыномъ Василiемъ Шустинымъ, впоследствш свягценникомъ, словами котораго мы и начнемъ нашу повесть о старце Варсонофш. Все остальныя данныя, собиравипяся все эти долпе годы, буквально, какъ говорится, «съ мiру по нитке», впервыя появляются собранными воедино, и составляютъ «полное» жизнеописаше Старца. Отецъ Василш пишетъ:
«Въ мiру о. Варсонофiя звали Павломъ Ивановичемъ Плеханковымъ. Онъ происходилъ изъ оренбургскихъ казаковъ, кончилъ Полоцкш кадетскш корпусъ, и въ офицерскомъ чине вышелъ изъ Оренбургскаго военнаго училища. Въ Петербурге онъ окончилъ казачьи офицерсюе штабные курсы. Участвовалъ въ пограничныхъ бояхъ, въ Туркестане. Служилъ въ штабе Казанскаго округа …
Родился онъ 5–го iюля и считалъ преп. Серия Радонежскаго своимъ покровителемъ. — Приходилось, говорилъ батюшка, делать по службе прiемы, приглашать оркестръ, устраивать танцы; были карты, вино. Меня это очень тяготило. Лучше бы те деньги, которыя затрачивали на эти парадные прiемы, использовать на друпя цели. Но моя служба по штабу заставляла меня такъ поступать.
О. Варсонофш разсказалъ про свою встречу съ о. iоанномъ въ Москве. «Когда я былъ еще офицеромъ, мне, по службе, надо было съездить въ Москву. И вотъ на вокзале я узнаю, что о. iоаннъ служить обедню въ церкви одного изъ корпусовъ. Я тотчасъ поехалъ туда. Когда я вошелъ въ церковь, обедня уже кончалась. Я прошелъ въ алтарь. Въ это время о. iоаннъ переносилъ св. Дары съ престола на жертвенникъ. Поставивъ Чашу, онъ, вдругъ, подходить ко мне, целуетъ мою руку, и, не сказавъ ничего, отходить опять къ престолу. Все присутствующее переглянулись, и говорили после, что это означаетъ какое нибудь собьте въ моей жизни, и решили, что я буду священникомъ. Я надъ ними потешался, т. к. у меня и въ мысли не было принимать санъ священника. А теперь, видишь, какъ неисповедимы судьбы Божш: я не только священникъ, но и монахъ». При этомъ, батюшка о. Варсонофш сказалъ между прочимъ: «не должно уходить изъ церкви до окончашя обедни, иначе не получишь благодати Божiей. Лучше придти къ концу обедни, и достоять, чемъ уходить передъ концомъ».
Другой Оптинскш iеромонахъ, Варсисъ, разсказалъ мне, что съ нимъ произошелъ тотъ же случай, что и со мной, когда о. iоаннъ меня прюбгцилъ двумя частицами Тела Господня. Это, по его мнешю, было указашемъ его монашества. О. Варсонофш не могъ объяснить сего случая, но сказалъ, что онъ, несомненно, означаетъ что то важное. Вообще, старецъ большое значеше придавалъ поступкамъ священника после того, какъ онъ прюбгцится. «Бывало со мной несколько разъ, говорилъ старецъ, отслужишь обедню, прюбщишься и затемъ идешь принимать народъ. Высказываютъ тебе свои нужды. Другой разъ сразу затрудняешься ответить определенно, велишь подождать. Пойдешь къ себе въ келлiю, обдумаешь, остановишься на какомъ нибудь решети, а когда придешь сказать это решете, то скажешь совсемъ другое, чемъ думалъ. И вотъ это есть действительный ответь и советь, котораго, если спрашиваюгцш не исполнить, навлечетъ на себя худшую беду». Это и есть невидимая Божтя Благодать, особенно ярко проявляющаяся въ старчестве, после прюбгцешя св. Тайнъ.
И вотъ заболелъ батюшка воспалешемъ легкихъ. Доктора определили положеше безнадежнымъ. Да и батюшка — а тогда: полковникъ П. И. П. — почувствовалъ приближеше смерти, велелъ своему денщику читать Евангелiе, а самъ забылся … И здесь ему было чудесное видЬше. Онъ увиделъ открытыми небеса, и содрогнулся весь, отъ великаго страха и света. Вся жизнь пронеслась мгновенно передъ нимъ. Глубоко былъ онъ проникнуть сознашемъ покаянности за всю свою жизнь, и услышалъ голосъ свыше, повелевающий ему идти въ Оптину Пустынь. Здесь у него открылось духовнное зреше. Онъ уразумелъ глубину словъ Евангелiя.
Я слышалъ несколько разъ, какъ говорилъ старецъ о. Нектарш: «Изъ блестящаго военнаго, въ одну ночь, по соизволешю Божiю, онъ сталъ великимъ старцемъ». Это была тайна батюшки. Говорить о ней стало возможнымъ только после его смерти.
Къ удивлешю всехъ, больной полковникъ сталъ быстро поправляться, выздоровелъ, и уехалъ въ Оптину Пустынь. Старцемъ въ Оптиной былъ въ это время о. Амвросш. Онъ велелъ ему покончить все дела въ три месяца, съ темъ, что если онъ не прiедетъ къ сроку, то погибнетъ.
И вотъ тутъ у батюшки начались различныя препятсттая. Прiехалъ онъ въ Петербугъ за отставкой, а ему предложили более блестящее положеше и задерживаютъ отставку. Товарищи смеются надъ нимъ, уплата денегъ задерживается, онъ не можетъ расплатиться со всемъ, съ чемъ нужно, ищетъ денегъ взаймы и не находитъ. Но его выручаетъ старецъ Варнава изъ Геесиманскаго скита, указываетъ ему, где достать денегъ, и тоже торопить исполнить Божте повелеше. Люди противятся его уходу, находятъ ему, даже, невесту… Только мачеха его радовалась и благословила его на иноческш подвигъ. Съ Божтею помощью, онъ преодолелъ все препятстая, и явился въ Оптину Пустынь, въ последшй день своего трехмесячнаго срока. Старецъ Амвросш лежалъ въ гробу въ церкви, и батюшка приникъ къ его гробу.
Преемникъ старца Амвроая, старецъ Анатолш, далъ батюшке послушаше быть служкой при iepoMOHaxb Нектарш (последнемъ великомъ старце Оптинскомъ). Около о.Нектарiя, о.Варсонофш прошелъ, въ течете десяти летъ, все степени иночесюя, вплоть до iepoMOHaxa, и изучилъ теоретически и практически Святыхъ Отцовъ. Въ 1904 году былъ посланъ на Дальнш Востокъ обслуживать лазаретъ имени преп. Серафима Саровскаго, а по возврагцеши съ фронта былъ назначенъ игуменомъ Оптинскаго скита. Здесь я его и засталъ.
Бывая на религюзныхъ студенческихъ собрашяхъ въ Петербурге, мне пришлось познакомиться съ однимъ студентомъ Духовной Академш Вас. Прокоп. Тарасовымъ. Мне чрезвычайно нравились его захватывающая душу проповеди. Одинъ разъ, онъ въ своей проповеди коснулся вопроса о старчестве. Я, какъ разъ въ это время, перечитывалъ «Братья Карамазовы», и меня очень интересовалъ типъ старца Зосимы. Я подошелъ къ Тарасову и спросилъ, не знаетъ ли онъ, сугцествуютъ ли въ настоящее время таюе благодатные старцы. Онъ мне ответилъ, что старчество, по преемственности, и сейчасъ существуетъ, и находятся тапе старцы въ Оптиной Пустыне.
Объ Оптиной Пустыне я не имелъ поняття. Для ознакомлешя, онъ мне посоветовалъ прочитать жизнеописаше старца о. Амвроая. Я прочиталъ и у меня возгорелось желаше непременно повидать этихъ старцевъ. Это было не одно только любопытство, но и внутреннее какое–то тяготеше; я чувствовалъ особенное сиротство духовное после смерти о. iоанна Кронштадтскаго.
Въ одно изъ посегценш Тарасова нашей семьи я ему предложилъ съездить, вместе, въ Оптину Пустынь. Онъ согласился. Къ намъ присоединился еще одинъ студентъ Горнаго института Ив. Мих. Серовъ. И вотъ мы втроемъ, въ начале летнихъ вакацш 1910 года отправились въ Оптину Пустынь.
Пустынь находится въ Калужской губ. въ двухъ верстахъ отъ гор. Козельска. Она расположена въ живописной местности, на высокомъ берегу реки Жиздры, и окружена вековымъ сосновымъ боромъ. Последит подъездъ къ ней — на пароме, Къ нашему прiезду, утромъ, свободныхъ комнатъ въ гостинице не оказалось, и намъ монахъ–гостиникъ предложилъ остановиться въ одной пустой даче, принадлежавшей генеральше Максимовичъ. Это было еще удобнее для насъ; здесь уже мы никого не стеснимъ. Мальчикъ– подростокъ принесъ намъ самоваръ, и мы отдохнули, напившись чаю съ особыми булками изъ просфорнаго крутого теста.
Было 9 часовъ утра. Мы решили тотчасъ же идти къ старцу. Сначала зашли къ гостинику и спросили, где здесь живетъ старецъ. Онъ разсказалъ, какъ пройти въ скитъ и где можно увидеть старца о. iосифа, бывшаго келейника о. Амвройя. Мы сначала думали, что это и есть единственный старецъ Оптинскш. Къ скиту монастыря вела извилистая дорожка среди густого бора. По дороге намъ встречались послушники, монахи, и все они, опустивъ глаза, кланялись въ поясъ. Эта тишина, эти безмолвные поклоны какъ то таинственно действовали на душу, подготовляя ее къ чему–то большему. Вотъ показался и скитъ, обнесенный деревянной стеной. Прямо, были больгшя глубогая ворота, надъ которыми высилась
