Я сжег себя на медленных кострах,Отдал себя всем ветрам и дорогамИ по полю развеял серый прахДуши моей, взыскующей о многом.Уста мои сдружились с немотой,И насмерть слух молчаньем черным ранен;Луна взойдет над древней пустотой —Мне зов ее понятен и желанен.В дыхании размеренных ЧасовОдин закон, заложенный судьбою:— Ни чисел нет, ни меры, ни весов,И все дела — развеются с тобою.
* * *
Сушит губы соленая мгла;Я тебя провожу до порога;Знаю — будет, как смерть, тяжелаПредстоящая утром дорога.Ты нескоро вернешься домой;Твой корабль осужден на скитанья, —Посмотри, кто стоит за кормой,Чье над парусом веет дыханье.Посмотри, чье струится крылоНад разорванной пеной прибоя,Как темно и недвижно челоУ того, кто идет за тобою.
* * *
Ты живешь в омраченной долинеУ широкой и темной реки;Я покорно пришел к тебе нынеВ неживые немые пески.Я пришел отдаленной дорогой —Через степи, моря и костры,Чтоб склониться на берег отлогийИ принять огневые дары.Я молчанья морей не нарушу,Проглочу исступленный свой крик…О, зажги мою слабую душу,Мой бессильный и робкий язык!
* * *
Вновь в мою неприбранную кельюТы вошел, суровый серафим;Из гранита высечена челюсть,Меж бровей клубится серый дым.Веет ветр от неподвижных крылий,Меч времен в опущенной руке,