В сосновой чаще отшумели,Лежу и слушаю. ОсаКружится надо мной без цели.В лицо струится синева,Весенний дым в ресницах тает,Сквозь тело легкое траваПочти неслышно прорастает.Все трепеты и все влеченьяУже проходят сквозь меня,И жар небесного огня,И лед подземного теченья.Деревья густо оплелиМеня пушистыми корнями, —Так длится день, и дни за днями,Так длится музыка земли.И в мире этом, в этом сне,И непробудном и глубоком,Где стала мысль зеленым соком,Живая вечность снится мне.
1939
* * *
Моих разомкнутых ресницДалекий полдень не тревожит,И разбудить меня не можетГортанный говор горных птиц.Меж пальцев скупо прорастаетПучками жесткими трава,Лавина снежная едваМеня касается и тает.Ни образов, ни сновиденийМоей пустыне не дано,Всё чуждо мне, и всё равноНе возбуждает сожалений.Когда ко мне слетаешь тыС раскаяньем и со слезами,Гляжу незрячими глазамиЯ на забытые черты.Моей Тамары легкокрылой,Моей княжны, не узнаю, —Лишь смутно слышу голос милыйИ клятву робкую твою.Я скован каменной громадой,Я сплю, — и горные ручьиЗабвеньем дышат и прохладойВ уста безмолвные мои.
1940
* * *
Покрыта лужица ледком,Но каплет с крыши понемногу —Готовясь в дальнюю дорогу,Душа не плачет ни о ком.Земли былые искушеньяКак утренний ледок дробя,Я весь во власти отрешеньяИ от земли, и от себя.Гляжу как бы прозревшим окомНа скудный городской рассвет