И муж промямлил кое-как:— Вы стали тут чернорабочим,— Вы голодаете. А впрочем —Он протянул ему пятак.Они отходят шагом праздным,Нарядной обувью стуча,И в небе мутно-безобразномНе видят узкого луча.А вдоль домов уже несется,Весь в клочьях пены, жеребец, —Он черной бурей к ним дорвется,Он их настигнет наконец.Он туго-кованным копытомХрустящий череп обожжет, —Он задыхается. Он ржетО мире грозном, но забытом.
1944
* * *
Из подворотенной дыры,Куда жара не досягает,Горбун лохматый предлагаетПрохожим детские шары.И шагом медленным, вразвалку,Банкир подходит к горбуну,Он долго, опершись на палку,Глядит на пеструю волну.И вдруг — от перстня до портфеля —Банкирский дом преображен, —На мой почтительный поклонОн морщит брови еле-еле.Я постигаю, — близ меняИз крови мутно-тепловатой,Из мглы сигарного огняТворится мир замысловатый.Зажатый в улице пустойМеж рестораном и аптекой,Перед банкиром и калекойКружится шарик золотой.Он полон солнечного света,Он вырастает на лету, —Звезда цветная иль планета,Стремящаяся в высоту.И мы глядим, глядим все трое,Полуоткрыв по-детски рот,На это небо голубое,На этот ангельский полет —
1944
* * *
В большом шкафу библиотечном,Где старый глобус накренен,Где время в мячике беспечномОглушено со всех сторон, —Где покоробленная полкаФилософам отведена, —
