Нас обошли и жали с тыла,Снаряды близились к концу,И стала смерть лицом к лицуИ пулей вражеской завыла.Шумели громко хвастуны,Молчали храбрые устало,И пламя черное войныНа горизонте клокотало.В разбитой хижине к утруСовет составился случайный,И не было уж больше тайной,Что с первым солнцем я умру.В дырявых сумках эскадронаОстаток скудный наскребя,Я молча разделил патроны,Один оставил для себя.Тогда, в минуты роковые,Как будто гибели назло,Тогда, клянусь, меня впервыеТакое счастье обожгло, —К такой свободе полноводнойДуша прильнула наяву, —Что новый день, как смерть свободный,Стал днем живых. И я — живу.
1937
* * *
Мой сад наполнен влагой дождевой,И шорохом, и мраком, и движеньем, —Не видно звезд, но воздух грозовойКак бы насыщен звездным отраженьем.Еще блуждает глухо в вышинеНедавних молний отрешенный трепет, —Возвратный ливень где-то в сторонеВозобновляет торопливый лепет.Вот рухнет гром. Дрожащая листваКак океан вскипит и заклокочет —Прислушайся, — душа моя жива,Но жить тобой она уже не хочет.
1945
* * *
Лазурь безоблачно мутна,В саду деревья веют жаром, —Ты полудремлешь в кресле старом, —Я замечаю — ты больна.Я молча руку подаюДля помощи, не нужной боле,Я руку легкую твоюЕще целую поневоле,Но не люблю. Не узнаю.День без примет и без числа,День медленного увяданья, —В траве жужжащая пчела(И роз удушливая мгла), —Всё лишь предлог для состраданья.Быть может — лишь предлог для зла.
