— Стоп моторы! — приказал он.
— Герр капитан-лейтенант, я ошибся, доложив, что норвежец использует радио. Он сохранял полное молчание.
— Так-то лучше, — проворчал Прин, который начал было подумывать, что дело непозволительно затягивается.
Офицер, оказавшийся старпомом парохода, быстро взошел на мостик и представился Прину по- немецки. Это был аккуратно одетый молодой человек с интеллигентным лицом. Спокойно достав документы из портфеля, он передал их Прину. Тот просмотрел их в свете карманного фонарика. Документы были в порядке.
— Можете следовать дальше. Вынужден вам напомнить, что соблюдение радиомолчания является обязательным. Любой выход в эфир будет сочтен как проявление враждебности и вынудит меня принять ответные меры, — строго произнес он, возвращая бумаги.
Норвежец без слов положил их в портфель, отдал честь и сошел на палубу.
— Bon voyage! — прокричал Прин с мостика.
Норвежский офицер повернулся, отсалютовал рукой, и ловко вскочил в шлюпку, все еще удерживаемую у борта лодки Диттмером и Маркардом. Последние энергично оттолкнули ее, помахав вслед рукой и сопроводив громогласным — «Счастливого пути!»
— Малый вперед! Держать курс 0! — скомандовал Прин.
Учитывая сильную зыбь с востока, поворот на юг мог вызвать такую бортовую качку, что артиллеристы не смогли бы использовать орудие, если бы возникла такая необходимость.
— Держать курс 270! Средний вперед!
Лодка описала циркуляцию, приведя волну в корму. Эндрасс все еще держал на прицеле пароход: тот вполне мог неожиданно послать радиосообщение, и в этом случае ничего бы не оставалось, как немедленно ударить по мостику, чтобы пресечь выход в эфир.
— Орудие — в исходное! По местам стоять, к погружению! — крикнул он старпому.
Расчет быстро привел орудие в исходное положение, и вслед за Эндрассом взбежал на мостик.
— Ложиться на курс 140! Дизели товсь, по готовности дать полный ход!
Пульсирующий рев дизелей не заставил себя ждать. Форштевень погрузился в волну, накрывшую палубу.
Спускаясь в ЦП, Шпар несколько раз сорвался с трапа, ударившись о перекладины, и чудом ничего не вывихнув. На входе в кают-компанию унтер-офицеров, он услышал звон бьющегося стекла и мисок, падающих на металлическую палубу, доносившийся с камбуза. Вальц не смог сдержать потока ругательств, тщетно пытаясь поймать посуду, вылетающую из рук.
Вечером ветер с норд-оста отошел на чистый норд и постепенно утих. В полночь, когда фон Фарендорф менял Эндрасса, качка практически исчезла. Погода начинала радовать.
— Все, что мы видели, это несколько маленьких суденышек достаточно далеко в направлении берега, — сказал Эндрасс. — Чтобы не очень отклоняться от нашего курса, в 23.00 я лег на курс ост-зюйд- ост. Или что-то вроде этого: компас все еще не пришел в меридиан.
— К рассвету должны быть на Доггер Банке.
— По крайней мере, будем держаться подальше от британского минного поля. Есть ли специальные инструкции? — спросил фон Фарендорф.
— Нет, кроме одной — разбудить командира в 05.30.
— Гут. Надеюсь, мы нырнем между 06.00 и 07.00, чтобы не шарахаться от траулеров.
— Он ничего не говорил, но я не думаю, что там их будет очень много. Мы не заметили никаких признаков движения, — ответил Эндрасс, ныряя в рубочный люк.
Видимость оставалась хорошей, но погода была по-прежнему пасмурной. Однако к 06.00 легкий бриз с вест-норд-веста разогнал облака. Небо постепенно прояснялось. Над серым морем поднимался рассвет.
— Два траулера справа 120! — доложил Диттмер.
Прин рассмотрел нарушителей спокойствия в бинокль.
— Скорее всего, голландцы, — решил он.
И тут внимание Шпара привлекли черные точки, то появляющиеся, то исчезающие на волнах. Мины!
— Три плавающие мины, справа 45, — крикнул он.
— Лево руля! — мгновенно скомандовал Прин в ответ, опустив бинокль.
Он сразу обнаружил их. Рулевой среагировал немедленно, и нос покатился влево.
«Господи, несколько минут невнимания, и мы могли отправиться в иной мир, даже не подозревая, насколько это просто», — подумал Шпар, уставившись на зловещие орудия убийства.
— Было бы неблагоразумно подрывать их на виду рыбаков. Хотя, не думаю, что те нас видели, — буркнул Прин.
— Жаль! Они могут случайно погубить невинных, а если пассажирское судно или нейтрал напорется на них, можете быть уверены — во всем обвинят германские подлодки.
— Увы! Действительно жаль, но мы не можем поступить иначе.
Три мины прошли в каких-то 10 метрах от борта лодки.
— Право руля, возвращаться на прежний курс!
— Откуда, черт возьми, они берутся? Надо глядеть в оба, чтобы не напороться на минное поле, о котором ничего не знаем, — продолжал Шпар.
— Что у нас под килем? — спросил Прин.
— 41 метр.
— Придется обойти Доггер Банку с юга, вокруг изобаты 20 м, где есть банки 14 и 13 метров. А сейчас, чтобы обойти опасность, надо уйти восточнее, — сказал Шпар.
— Я хотел бы убедиться в этом с помощью астрономии.
— Вы хотите, чтобы я замерил меридиональную высоту солнца? — спросил Шпар, пристально глядя на небо.
— Нет. Для этого нам бы пришлось торчать наверху до полудня. Я бы предпочел пройти еще пару часов. Ты сможешь получить пару линий положений по солнцу, одну в 09.00 перед погружением, а вторую… скажем, в 15.00, когда мы специально всплывем для этой цели. День проведем на грунте, чтобы дать компасу придти в меридиан, а затем всплывем на поверхность, чтобы взять вторую линию и получить место на 15.00.
— Зер гут, герр капитан-лейтенант! А я займусь сверкой часов, — сказал Шпар, глядя на краснеющий диск солнца. — И пока мы здесь, проверю нашу долготу.
— Товсь — ноль! — начал замер Шпар.
07.02. Он отметил время в маленьком блокноте и взял бинокль. Внимательно осмотрел весь горизонт. И вдруг ощутил шок. Пальцы сжали бинокль. Один, два, пять, десять черных шариков, ощетинившихся рожками, появились в поле зрения, расположившись в несколько рядов.
Вопль Диттмера заставил его подскочить:
— Минное поле прямо по курсу, дистанция 600 метров!
— Стоп левый! Лево на борт! Стоп правый! — гремел Прин.
Нос тут же качнуло влево. Лодка накренилась, а затем выпрямилась.
