Сопоставляя исходную и конечную цифры, можно констатировать, что к ответственности привлечено только 31,9 % преступников, или каждый третий, при условии, что все преступления совершались в одиночку.
Если учесть, что заявления поступают далеко не обо всех совершенных преступлениях, далеко не все они регистрируются, к тому же определенная их часть носит групповой характер, то можно прийти к выводу, что 60–80 % преступников вообще остаются безнаказанными.
Но даже когда избежать ответственности не удается, она гораздо мягче, чем за аналогичные преступления в развитых странах. Например, за убийство характерно применение смертной казни (в некоторых штатах США), пожизненного заключения, двадцати или тридцати лет лишения свободы (США, Франция). У нас же средний срок лишения свободы за убийство по ст. 105 ч. 1 УК РФ составляет 8,4 года (при санкции от шести до пятнадцати лет), а по ст. 105 ч. 2-11,5 лет[16] (при санкции от восьми лет до пожизненного лишения свободы).
В настоящее время из соображений политкорректности не принято обращать внимания на явную недооценку общественной опасности многих преступлений, занижение санкций и тому подобные алогичные меры, принимаемые в угоду тенденциям «прогрессивного», европейски-ориентированного гуманизма. Но когда, в единичных случаях, критика все же звучит, то воспринимается весьма убедительно.
«Если государство считает умышленные уничтожение или повреждение имущества, совершенные путем взрывов, поджогов и тому подобных опасных способов, да к тому же повлекшие гибель людей, преступлениями лишь средней тяжести, то оно либо жестоко ошибается, либо намеренно не замечает реальной опасности подобных деяний», — пишет П. Н. Панченко[17], и с ним трудно не согласиться.
Помимо вопиющего характера подобного «милосердия», оно порождает деформацию всей шкалы наказаний. Ведь если тягчайшее преступление — убийство — наказывается в низших пределах существующих санкций восемью годами, то этот срок выступает как бы верхней планкой, рубежом, на который вольно или невольно ориентируются правоприменители. Но с таким ориентиром при последовательном подходе средний срок за причинение тяжкого вреда здоровью должен составить 4–5 лет. за разбой — 2–3 года, за грабеж — 1 год. Соблюдение пропорциональности потребует для кражи условных мер наказания, или вообще декриминализации (хотя подобное предположение вызвано полемической гиперболизацией, но именно это и произошло с введением в действие КоАП РФ). А наказания за хулиганство, угрозу убийством, побои, оскорбления превращаются в чисто символические, за которые изношенный и перегруженный механизм уголовной юстиции не желает и браться.
Но даже если вопреки усредненной тенденции опасному преступнику назначили адекватно высокую меру наказания, это еще не означает, что справедливость восторжествовала. Снижение фактического срока отбытия наказания, необходимого для условно-досрочного освобождения, широкое применение амнистий и помилований открывает возможности для быстрого возвращения на свободу. В 2000 году, например, было помиловано 12 843 осужденных, из которых более 76 % отбывали наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления. В их числе 2689 убийц, 2188 причинителей тяжкого вреда здоровью. 1834 разбойника, 18 похитителей людей и 14 бандитов![18]
Вот, как выглядят плоды подобной «гуманности».
Это не единственный и не специально подобранный пример. Нередко приходится встречать лиц, имеющих три-четыре судимости за тяжкие и особо тяжкие преступления и вновь совершивших очередное. Совершенно очевидно, что при соразмерных и реальных наказаниях — 9—12 лет лишения свободы — физически невозможно перенести больше двух «сроков».
Так обстоит дело с адекватностью наказаний. А вот что касается уголовно-правовой оценки опасных для общества деяний. В 2001 году количество краж в России составило 44 % от всех совершенных преступлений. Кражи — самые распространенные криминальные посягательства, экономическая основа общеуголовной преступности. Борьба с кражами — важнейшая задача любого государства. Статья 7.27 Кодекса РФ об административных правонарушениях отнесла кражу на сумму до пяти минимальных размеров оплаты труда к административным правонарушениям. Поскольку большинство краж не превышает этой суммы, то часть 1 ст. 158 УК РФ оказалась практически декриминализирована.
Воры-карманники, профессиональные преступники, представители привилегированной прослойки криминального мира — их очень трудно задержать «с поличным» и еще труднее доказать вину. Фактически выпала из сферы действия уголовного закона разовая кража, которая практически всегда меньше установленного рубежа, а признак повторности в условиях отсутствия всероссийской системы учета административных правонарушений просто не станет «работать».
Бездумное, некритическое заимствование западных стандартов противодействия преступности, вопреки благим задумкам, влечет результат прямо противоположный. К чему, кроме огромных затрат, привела реализация «прогрессивной» идеи о передаче следственных изоляторов, тюрем и исправительных колоний из одного ведомства в другое? Если раньше осужденные умирали от теплового удара в переполненных камерах под вывеской МВД. теперь то же самое происходит под вывеской Министерства юстиции!
Продолжать анализ подобных несуразностей можно практически до бесконечности. Ограничимся только тем. что с введением нового УПК почти вдвое снизилось число возбужденных уголовных дел и арестов. Его создатели убеждают всех, что это хорошо и соответствует европейским стандартам. Но беда в том, что наша преступность «ихним» стандартам не соответствует. Она качественно обостряется и угрожает основам общества и государства. К тому же она растет.
Иванушка-дурачок. увидев через забор, как сосед заправляет новый автомобиль высокооктановым бензином, выпросил канистру, дождался оказии, а когда загорелся коровник, принялся этим самым бензином тушить пожар. И ведь никто не дал ему тумаков.
Раздел 3 Идеальных законов не бывает
О должном и сущем в наших законах
Абсолюта не существует ни в природе, ни в социуме. Нет стерильного воздуха и бактерицидной воды, нет абсолютной справедливости и неопровержимых доказательств, не достижима безусловная истина и неограниченная свобода, нет полных гарантий и безупречных решений.
Поэтому многие правовые нормы, «гарантирующие» права человека, провозглашают должное, не соответствующее сущему. Иногда это несоответствие настолько велико, что может вызвать только улыбку. Так, § 3 п.2 ч.7 и 8 «Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений», утвержденных министром юстиции РФ 30 июля 2001 года, запрещают осужденным наносить татуировки, употреблять нецензурные и жаргонные слова, присваивать клички. Даже очень далекие от уголовно-исполнительной системы люди могут представить «реальность» этого запрета.
