Время невиноватых

взрывчатку? И каковы в основном, по-вашему, ее источники?

— Источники получения оружия, боеприпасов и взрывчатки как террористами, так и криминальными группировками известны: в подавляющем большинстве случаев это армейские склады. На протяжении десятков лет в Чечню поступают автоматы, мины, гранатометы, гранаты, пулеметы отечественного производства, миллионы патронов. Если это не результат предательства, то я не знаю, что это такое. Тогда понятно, почему нет уголовных дел по этим фактам.

— Только что официально сообщено, что в Чечне обнаружена и уничтожена огромная группировка со своим тренировочным лагерем и количеством взрывчатки, достаточным как минимум для двадцати терактов. Ни взрывчатки, ни боевиков никто не показал, не опубликовали и фотографий. Это «пиар» силовиков или реальная операция?

— Не знаю. Если проводить «пиар»-акцию, то все. что нужно, можно показать. И легко!

— Как вы думаете, участвует ли чеченская диаспора в Москве и других крупных городах в финансировании терактов и создании легального прикрытия для террористов?

— Если отчисления в «общак» — обычная практика для российских бизнесменов, то почему можно предполагать иное для бизнесменов чеченских, связанных с родиной еще более крепкими узами?

— Верите ли вы в раскаяние Заремы Мужахоевой и считаете ли Зару Муртазалиеву реально причастной к терактам? В чем, на ваш взгляд, корни этого сугубо российского (чеченского) феномена — женщины-шахидки?

— Практика показывает, что раскаяние чаще носит конъюктурный характер. А чтобы понять, кто к чему причастен, надо читать материалы дела. Женщины-шахидки — это восточный феномен. С одной стороны, они подвергаются всевозможным ограничениям, зачастую считаются «нечистыми», с другой — у них появляется возможность смыть все грехи и оказаться в раю. Это идеологическая основа, плюс прессинг, социальные ожидания со стороны ближайшего окружения.

— Если бы на вас было возложено обеспечение безопасности в крупном городе, вроде Ростова, с каких мер по борьбе с террором вы бы начали?

— Вряд ли можно обеспечить безопасность в одном городе. И потом, само модное сейчас словосочетание «борьба с терроризмом» — не больше, чем публицистическая абстракция. Ибо терроризм при всей своей опасности есть только элемент сложной системы под названием преступность. Бороться с одним из элементов системы невозможно, как невозможно лечить сифилис 4-й степени. Надо начинать с санитарно-гигиенических мероприятий. Если в обществе штрафуют за брошенный на асфальт окурок, арестовывают на 15 суток за нецензурную брань, то тротиловая шашка не может попасть в криминальный оборот. Когда-то так и было. А если средний срок наказания за убийство составляет 7,5 лет, если уголовную ответственность за хулиганство практически отменяют, если совершить преступление легко, а попасть за него в тюрьму трудно, если на права потерпевших и честных граждан плюют, а права преступников и наркоманов абсолютизируют, то мы имеем то, что имеем.

Личность террориста есть личность преступника + оружие + идея. Поэтому надо противодействовать формированию личности преступника, незаконному обороту оружия, распространению экстремистских идей. А у нас в последние годы либерализируется Уголовное законодательство, смягчается судебная практика, устранена уголовная ответственность за ношение гладкоствольного огнестрельного, газового, холодного, метательного оружия! Эффективная борьба с экстремизмом отсутствует. Это похоже на борьбу с терроризмом?

Необходимо учитывать, что новые формы терроризма требуют и новых методов борьбы с ними. В частности, назрела пора по-новому использовать предусмотренный уголовным кодексом институт крайней необходимости и производить встречный захват родственников террористов, запуская их в заминированные залы, пусть уговаривают их сдаться. Можно вспомнить и эффективные методы генерала Ермолова. Он. в частности, хоронил шахидов в свиных шкурах, закрывая им дорогу в мусульманский рай. Такая мера относится к организационно-практическим и вообще не требует правовой регламентации.

— Многие ожидают эскалации чеченского террора в этом году. Каков ваш прогноз? Можно ли утверждать, что Россия противостоит уже не Чечне, а всему мировому исламу — просто как самое слабое звено в анти-террористической коалиции?

— Этого я не знаю. Я. вообще, избегаю дилетантских рассуждений.

— Как вы относитесь к спекуляциям на том, что ФСБ якобы причастна к взрывам в Москве, а возможно, и в Дагестане? Если вы посмотрите на ситуацию как следователь, эта версия хоть насколько-то реальна?

— Это просто полный бред, с какой стороны ни возьми. Такая же паранойя, как утверждения, что американцы сами взорвали свои небоскребы и Пентагон.

Даже если отбросить моральные аспекты этого дела и допустить, что в наших и ихних органах работают чудовища, бессердечные монстры, то каждому ясно: совершать чудовищное преступление для призрачной цели «развязывания рук» нет никакой необходимости. Когда надо, руки и так развязываются, и история это много раз подтверждала. К тому же в наше время любой руководитель воздерживается от резких решений даже в рамках закона, а подчиненные избегают их исполнять, стараясь спустить на тормозах. Сейчас некому отдать столь людоедский преступный приказ и некому его исполнить. Короче, это спекуляции душевнобольных.

— За январь в Дагестане накрыли уже две крупные террористические группировки, которые были уничтожены фактически вместе с домами, в которых они скрывались. Означает ли это, что мы все-таки удержим Дагестан? Или активность исламистов там не оставляет шансов на это?

— Раз накрыли и уничтожили, значит, сработали успешно. А насчет удержания Дагестана… Я вообще не слышал, что такой вопрос стоит.

— Если бы вы наказывали за Беслан, кто из должностных лиц заслуживал бы наказания в первую очередь?

— Руководители республики отвечают за все, что в ней происходит, в первую очередь. В былые времена так и было. Сейчас тактика другая: найти стрелочника. Хотя бывает, что непосредственная вина на стрелочнике и лежит.

— Можно ли, хотя бы в перспективе, предугадывать, когда произойдет очередной теракт?

— Ответ самоочевиден: большие скопления людей, уязвимые объекты и объекты транспорта.

— Как вы полагаете, среди чеченских шахидов преобладают «идейные борцы», наркоманы-отморозки или просто люди, надеющиеся хотя бы посмертно обеспечить свои семьи?

— Для ответа надо тщательно изучать личность каждого, а я этого не делал. Думаю, что основной движущей силой являются деньги.

— Шамиль Басаев в юности был тихим агротехником. Можно ли было прогнозировать, что он станет террористом?

— Если говорить о юности Басаева, то прогнозировать его дальнейшую деятельность было нельзя. В какой-то момент его «тихость» закончилась: он угонял самолет, воевал в Абхазии. И с этого момента оценка его личности кардинально меняется. А последующее поведение уже не может никого удивить.

— Существуют ли связи между российским преступным миром и чеченскими террористами? Можно ли использовать российских «воров в законе» для влияния на чеченцев?

— Не знаю.

— Почему огромная часть российской интеллигенции считает чеченских террористов идейными борцами, а не просто убийцами?

— Не надо преувеличивать эту часть. Такую позицию занимают люди, враждебно настроенные к власти и поддерживающие любого, кто этой власти противостоит. По опасному принципу: «Враг моего врага — мой друг». Вот и оказываются они в друзьях у террористов, убийц, насильников, гомосексуалистов. Очень сомнительная компания. Ведь существует не менее известная поговорка: «Скажи мне, кто твой друг…»

— Прекратится ли террор на российской территории, если Чечня получит полную