столбом, а цепким взглядом выбирает предметы, попавшие сюда из другого мира.
Первоначальное предложение – назначить его на должность, отвечающую за конфискованное имущество врагов революции. Тогда присутствие чиновника по конфискату никого не удивит. Может, здесь находится что-то, ранее принадлежащее врагам народа... тьфу ты, революции... и гражданин чиновник хочет лично в этом убедиться. Или же – если происходит арест – хочет предварительно оценить возможный объект конфискации.
Идея понравилась всем, кроме Димки. По его глубокому убеждению – основанному на нескольких знакомых таможенниках – заниматься конфискатом – дело грязное и криминальное. Ладно, если бы его постоянно привлекали для «экспертизы», так ведь нет – судя по всему ему придется или реально заниматься вещами, или же у кого-нибудь возникнет вопрос: что это за синекуру тут устроили для товарища яггая?
Димка попытался было донести эту мысль до господина Шарля, но тут в разговоре промелькнула одна интересная мысль...
Товарищ Речник посетовал, что имущество – это хорошо, но вот что делать с самими врагами? Сидят в камерах, занимают место, на них тратятся деньги и еда, а в столице и без того нет хлеба...
В голове Димки щелкнуло. Нет хлеба. Нет товаров для обмена. Нет рабочих, чтобы делать товары.
– Делать их работать.
– Думали, – тут же подбил идею на взлете Речник, – каторжные работы сейчас не нужны, а вещи, сделанные неумелыми руками, да еще из-под кнута... За такие товары для обмена крестьяне не только хлеба не дадут, но еще и прогонят из деревни.
– Делать так, – Димка не хотел терять хорошую идею. Он изобразил удар кулаком по ладони, – Быть железо, ударить – стать нож.
– Штамп?
Димка успел уловить еле слышное «тррр» перед тем, как интуиция подставила перевод. Работает...
– Думал и об этом, – нет, положительно, Речник решил обламывать Димку по всем направлениям, – но реки у нас в столице нет. Да и налаживать производство...
– Река? – не понял Димка.
Зачем река?
– Ну а как поднимать штамп? Руками? Вода вращает колеса...
Димка вздохнул. Мир Свет уже не в первый раз говорил ему о том, что изобретать – дело непростое...
– Погодите... – внезапно оживился тролль, – Вода вращает колеса... Заключенные...
В глазах товарища Речника вращались огромные колеса, в которых, на манер белок, бежали заключенные.
– А что? Можно попробовать...
Так Димка стал начальником с длинным титулом и оказался в тюрьме, где отбирал заключенных, подходящих для его целей.
Одно дело – заниматься интригами и совсем другое – строить. Пусть рабочие и не рады такому «зашанхаиванию», но все-таки они – не таджикские гастарбайтеры и стоят перед выбором «работа или смерть». И пусть смерть – только вероятность, в конце концов, товарищ Речник собирается в ближайшее время устроить своим коллегам маленький тридцать седьмой год, после чего режим в отношении врагов революции смягчится и попавшие за длинный язык будут отпущены... До этого еще нужно дожить. Никакой гарантии, что завтра р-революционные товарищи Каменотес и Пивовар не захотят устроить показательную гекатомбу посреди площади.
«Простите, ребята, но со мной вам будет лучше»
Димка оглядел толпу. Приходится прикидываться тупым и злобным дикарем. Иначе работать не станет никто, а других рычагов воздействия, кроме внешности, у него нет.
Неожиданно Димка усмехнулся, вогнав в дрожь стоявших поблизости заключенных. Он подумал о том, что лет через сто будут рассказывать легенды о том, что в тюрьмах революции служили толпы зверообразных яггаев, которые заставляли работать до изнеможения несчастных заключенных, а падающих от усталости поедали живьем. И найдутся свидетели, которые видели все это собственными глазами.
– Моя нужна человек работать делать круг делать зерно маленькая.
– Гражданин Хыгр хочет сказать, что ему нужен мастер мельничных колес.
Флоранс, которая напросилась быть секретарем и переводчиком новоиспеченного начальника, не очень понимала, что говорит Димка и если бы он не объяснил ей заранее – с привлечением рисунков – то сейчас, скорее всего, была бы немая сцена.
Толпа отшатнулась от невысокого зеленомордого.
– Твоя быть мастер?
Тот затравленно оглянулся, но помощи не увидел:
– Д-да... Я раньше делал мельничные колеса... Но я не понимаю, в чем мое преступление... Все их делали: и мой отец и мой дед и мастер Жильбер, тот, что жил на улице... Почему именно меня арестовали?
– Что твоя делать?
– Я ничего не делал!
– Гражданин Хыгр хочет спросить, за что вас арестовали?
– Ни за что!
– Хыррр!
– То есть, я хотел сказать... Ну нельзя же сажать людей в тюрьму за то, что им не нравится новая власть!
«Можно. Еще как можно... Смотря какая власть...»
– Твоя идти моя. Твоя работать.
– Но...
– Хыррр!
Зеленомордый с лицом приговоренного к казни зашагал к выходу.
***
– Товарищ Сталевар, вчера я нашел решение проблемы с войсками интервентов!
Товарищ Речник ходил туда-сюда по своему кабинету, нездорово возбужденный. Зомбик Сталевар меланхолично следил за ним глазами. Последнее время ему казалось, что товарищ Речник... как бы это помягче выразиться...
– Големы! – остановился тролль – Боевые големы!
Рехнулся.
Точно, рехнулся.
– вчера один изобретатель показал мне опытный экземпляр. Достаточно будет построить пару сотен таких – гигантов, закованных в броню – и любая армия противника бежит! Бежит в страхе!
Сталевара можно было понять: про ультиматум, истекающий через пять дней, он знал, а про иномировых шпионов и работающее в кабинете подслушивающее устройство – еще нет.
***
Темный трактир. Зал со сводчатыми потолками. Старые, изрезанные ножами, залитые вином столы.
У стойки нет трактирщика. В зале нет посетителей. Вернее, не так. В зале нет СЛУЧАЙНЫХ посетителей.
Два десятка человек. Хумансы, эльфы, гномы. Одетых в обычные городские одежды. Есть саламандр, есть гоблин, пара фавнов.
