однажды к художнику и Поль Элюар с женой, Еленой Дьяконовой, которую все называли Гала.
В то время Сальвадор представлял собой закомплексованного 25-летнего девственника, панически боявшегося женщин. Гала же в свои 35 лет имела мужа, дочь и длинную вереницу коротких любовных связей.
Елена Дмитриевна Дьяконова родилась 26 августа 1894 г. в Казани. Ее мать была родом из Сибири, где их семья владела золотыми рудниками. Летом, как и других детей из состоятельных семей, девочку вывозили к Черному морю, на дачу, где на берегу они с матушкой собирали разноцветные морские камушки и раковины. Зимой она ходила по театрам и занималась спортом. Себя она называла именем странным, но закрепившимся за ней в силу необычности, – Гала.
Прослушав курс лекций в университете, Дьяконова занималась переводами на русский язык романов французских писателей, была дружна с Анастасией Цветаевой и ее сестрой Мариной. В юности Гала часто отдыхала на высокогорных швейцарских курортах. Там она и познакомилась с Элюаром, за которого вышла замуж в феврале 1917 г., после того как сбежала из России перед самым началом революции. Впрочем, она вовсе не собиралась играть прозаическую роль жены поэта, заявив мужу, что никогда не станет домохозяйкой, а будет «как кокотка сиять, пахнуть духами и всегда иметь ухоженные руки с самым модным маникюром».
Для своей дочери Сесиль Елена была не очень-то хорошей матерью, как не была и примерной женой Полю. Зато она стала музой сюрреалистов, которые после всех ужасов Первой мировой войны объявили войну всякой логике. Любопытно, что супруги не имели обыкновения скрывать друг от друга свои романы на стороне. Более того, Элюару доставляло удовольствие рассказывать жене о своих любовных приключениях и слушать, что рассказывает о своих увлечениях Гала. В портмоне он всегда носил фото своей обнаженной супруги и с гордостью демонстрировал его друзьям.
В 1929 г. она оказалась в компании испанского модного художника, автора скандального кинофильма «Андалузский пес». Невысокий, худой, бронзовый от загара, с приплясывающей походкой. Глаза слегка навыкате, волосы иссиня-черные, густо намащенные помадой, одет в белые брюки и шелковую просторную рубаху, на которой болтается нитка бус фальшивого жемчуга. За ухом – цветок герани. Это был Сальвадор Дали.
Что заставило Гала не только поверить в этого юношу, но и полюбить его той единственной любовью, о которой будут слагать легенды? Как она смогла распознать в этом странном, импульсивном, еще таком далеком от всеобщего признания, а скорее, нуждающемся в защите, в понимании, экзальтированном мальчишке личность, поправшую привычные каноны и вулканической лавой выплеснувшую в живопись свое мироощущение?
В тот вечер она сжала тонкими пальцами его руку и произнесла: «Мальчик мой, мы больше никогда не расстанемся». Возникшее между ними чувство, дразня и кружа им головы, не позволяло предаться плотскому искушению. Ими обоими завладел страх – страх разрушить нечто, что снизошло на них. От этого можно было сойти с ума. «Наши прогулки напоминали блуждания двух сумасшедших», – признавался позже Дали. Однажды, не выдержав, Гала закричала: «Убей меня, лучше убей». По ее щекам текли слезы…
Вскоре они стали неразлучны. Его потянуло к этой женщине с неистовой силой, но одновременно он до обморока боялся соединить с ней свою жизнь. Несмотря на влечение к Гала, Дали долго не мог даже отважиться на поцелуй. Но проходили дни, и постепенно Елене удалось излечить Сальвадора от его странностей. Они поселились в самом затерянном и пустынном месте Южной Каталонии, унылой бухточке под названием Порт-Льигат, в старой рыбацкой хижине, единственном их убежище, без воды, газа, отопления и электричества.
Так проходили дни, недели, месяцы… Она сама стирала белье, мыла полы, ходила за дровами, набирала воду в колодце. Местные рыбаки оставляли им немного рыбы, которая и составляла их обычный рацион. Где-то далеко был Париж, были прекрасные апартаменты, театры, рестораны, фешенебельные магазины, семья…
Напрасно Поль ожидал возвращения жены, тяжело переживая разлуку. Со временем его начали преследовать мигрени, нескончаемые депрессии: «Когда ко мне приходит мысль о том, что между нами все кончено, я чувствую себя приговоренным к смерти». Но решение Гала остаться с Сальвадором было окончательным, и летом 1932 г. состоялся развод четы Элюаров. Спустя год покинутый муж все еще забрасывал ее письмами: «Утром, просыпаясь, вечером, засыпая, я каждую минуту повторяю имя твое: Гала! Двадцать лет я тебя люблю. Если когда-нибудь тебе станет грустно, ты отыщешь меня». Такие письма он писал ей до 1946 г., а спустя шесть лет отошел в мир иной, скончавшись от сердечного приступа.
Свадьба Елены и Сальвадора состоялась в 1934 г. в Париже. Забавно, что в дальнейшем супруги десятки раз повторяли брачную церемонию: Дали вновь и вновь женился на Гала, освящая свой союз с ней под сводами различных церквей и регистрируя брак во многих странах мира. Он даже добился аудиенции у Папы Римского, получив у него благословение на брак со своей любимой женщиной. После очередного венчания он давал торжественный обет и с восторгом отправлялся в свадебное путешествие.
Первое время молодые жили в крайней нужде. Однако постоянное отсутствие денег оставалось их гордой тайной: Гала и Сальвадор всегда вращались в кругу богатых людей и талантливо изображали счастливых состоятельных молодоженов. Они жили замкнуто, не подпуская к себе никого, упоенные собой и не признавая «артистических» норм поведения – наркотиков, сигарет, посторонних связей. Жена научила художника изысканно одеваться, распознавать врагов, не сорить деньгами и заботиться о собственном здоровье. Она помогла Сальвадору найти свой путь в сюрреализме, заставила отказаться от влияния разнообразных веяний и течений, взяла на себя устройство их семейного быта, освободив мужа от всего, кроме живописи.
Впервые за многие годы жизнь Дали стала упорядоченной и организованной. Почти каждый день Гала посещала редакции журналов, наносила визиты владельцам салонов, галерей, меценатам и коллекционерам, предлагая им ознакомиться с работами мужа. Недаром он называл ее «мое сокровище», «мое божество», «мой золотой талисман». Его все восхищало в ней: и персиковый пушок на коже, и маленькая родинка на мочке уха, и цвет глаз. Хотя вряд ли ее можно было назвать красивой: среднего роста, худощавая, волосы темные, вьющиеся, глаза темно-карие, разрез которых, слегка раскосый, в сочетании со смуглой кожей придавал ей особый восточный колорит. Художник не уставал признаваться: «Я люблю Гала все больше и больше…», «Гала все прекраснее и прекраснее…», «Поцелуй Гала был сегодня самый нежный и прекрасный за всю мою жизнь…»
Сальвадор свято верил, что Елена всегда и во всем права. Возможно, эту уверенность внушал ее необыкновенный дар медиума. Так, она предсказала отцу мужа его судьбу, предрекла болезнь и смерть их общего приятеля, назвала точную дату начала войны. Многие считали, что набожный Дали чаще всего произносит только одну молитву: «Да восторжествует во веки веков моя безраздельная, безупречная верность Гала!» Их отношения всегда носили идеальный характер и не зависели ни от смены настроения, ни от случайностей. Кроме того, жена была одной из немногих любимых моделей художника: «Гала молитвенная», «Портрет Гала с омаром», «Гала обнаженная у окна» – так щедро делился художник со всем миром красотой своей супруги.
Покидая раз в году свою уединенную хижину (они проводили здесь время с мая по октябрь), Елена увозила мужа в Париж, и там они окунались в водоворот светских развлечений, вернисажей и званых обедов. Пресытившаяся аристократия была готова пасть ниц перед своим идолом, но ни разу – ни словом, ни жестом – Гала не нарушила мир создаваемой иллюзии. Подобно мудрому сфинксу, она охраняла свое бесценное сокровище.
Разразившаяся гражданская война в Испании круто изменила привычный ход жизни супругов. Дали не собирался поддерживать какую-либо из сторон и в то же время не желал видеть страну разоренной. В 1936 г. они уехали в Париж, а когда Францию оккупировали нацисты, Сальвадор и Гала эмигрировали в Нью-Йорк.
Америка, куда с началом войны перебралась почти вся художественная интеллигенция Европы, Дали понравилась. Художник устраивал выставки, его приглашали читать лекции, издавали его книги, а картины покупали за огромные деньги. Он вел жизнь кумира, соперничая в роскоши с восточными шейхами. Дали прекрасно понимал, что демократическому обществу не менее, чем любому другому, необходимы небожители. В XX в. место королей и святых заняли голливудские звезды, спортсмены и политики. На этом Олимпе, по его глубокому убеждению, должно было найтись место и для художника.
