группировке Шварценберга противостояли войска объединенных 3-й Западной и Дунайской армий, насчитывавшие около 100 тыс. солдат и офицеров при 402 орудиях. Против 12-тысячной дивизии Домбровского действовал 20-тысячный корпус Эртеля; наполеоновским войскам в Южной Белоруссии противостояли отдельные отряды регулярных войск, поддерживаемые Украинским ополчением.
В начале войны русское правительство заключило с венским двором тайное соглашение, согласно которому обе стороны обязались не нарушать русско-австрийской границы, а Франц I обещал, что численность войск, выставленных против России, не будет превышать 30 тыс. человек. Кутузов знал об этом соглашении и приказал ни в коем случае «не нарушать границ Австрии, хотя бы Шварценберг, убегая войск наших, и вступил бы в свои пределы». Александр I одобрил его решение. Со своей стороны, венский двор также выполнил условия соглашения. Несмотря на все домогательства Наполеона, австрийское правительство не дало ему новых войск, хотя располагало армией в 200 тыс. человек, и не нарушило австро-русскую границу.
К. Клаузевиц ошибочно полагал, что движением французской армии на Малоярославец Кутузов «был захвачен врасплох». В действительности принятые фельдмаршалом меры дали свои результаты.
В журнале военных действий Главного штаба 11 октября была сделана запись: «Неприятель, по- видимому, оставил совсем Москву, дабы отступить изобильнейшими нашими провинциями». Итак, Наполеону не удалось скрытно произвести маневр. При получении первых же сведений о движении французов на Малоярославец Главный штаб сделал вывод о намерении Наполеона прорваться в южные губернии. Заблаговременно высланные Кутузовым войска 12 октября подошли к Малоярославцу почти одновременно с передовыми частями Великой армии.
Ход и результаты Малоярославецкого сражения освещены в исторической литературе, чего нельзя сказать о действиях французских войск на подступах к Калужской и Черниговской губерниям. А между тем они тесно связаны с наступлением Великой армии на Малоярославец.
12 октября 7-тысячный отряд французов, выступивший из Мстиславля, овладел Чечерском и продолжал двигаться на юг. Одновременно из Рогачева на Пропойск выступили четыре полка польской кавалерии и два батальона немецкой пехоты. Крупный отряд двигался по тракту Могилев-Чернигов. Сообщая Кутузову о наступлении противника на Черниговскую губернию, генерал-губернатор Малороссии Я. И. Лобанов-Ростовский просил войск. В рапорте Кутузову от 14 октября Эртель предложил «идти в Малороссию, чтобы вытеснить из оной грабителей». Главнокомандующий отказал обоим, так как не хотел дробить свою армию и полагался на силу Украинского ополчения.
Под Пропойск, Чечерск и в другие угрожаемые места были направлены дополнительные ополченские силы. Совместно с частями Эртеля они остановили противника, а затем перешли в наступление. Ожесточенные бои шли в районе Рославля. Французы пытались здесь наступать на Брянск-Калугу. Выше говорилось о задачах усиленной дивизии Барага д'Илье. 10 октября из Фоминского Наполеон приказал Виктору двинуть пехотную дивизию и кавалерийскую бригаду в Ельню, «а оттуда для соединения с главной армией на Калугу». Часть этих войск сосредоточилась в Ельне, их передовые отряды выступили на Рославль, однако были остановлены силами Калужского и Черниговского ополчений.
Сосредоточение французских войск вблизи Черниговской и Калужской губерний и одновременное их наступление в середине октября на Пропойск, Чечерск и Рославль не было случайным. По времени оно совпадало со сражением под Малоярославцем. Это дает основание считать, что из Смоленской и Могилевской губерний наносились вспомогательные удары, главным же силам наполеоновской армии ставилась задача овладеть Калугой и идти в южные губернии.
Калуга явно была не конечным, а сборным пунктом наполеоновской армии. Именно так и думали современники. 27 октября Ф. В. Ростопчин сообщал министру полиции С. К. Вязмитинову, что, по его мнению, «намерение Наполеона было идти через Калугу на Киев, и для того в первом из сих городов приказано было сходиться всем отрядам». В этом же смысле многие участники войны оценивали сражение под Малоярославцем. 23 октября 1812 года Ф. Н. Глинка образно писал: «Вся армия… заслонила собою врата Малороссии».
Некоторые участники и очевидцы войны высказали свое мнение о том, как намеревался действовать французский император, овладев Калугой. Генерал-квартирмейстер Главного штаба генерал-майор К. Ф. Толь в своем «Описании сражения при г. Малоярославце», написанном по горячим следам событий, считал, что Наполеон стремился овладеть Калугой для того, «чтобы, приняв за линию основания (базирования) Орловскую, Черниговскую и Могилевскую губернии, учредить себе новую операционную линию через Рославлъ, Рогачев, мимо Бобруйска на Слуцк и Несвиж к западной границе России…» Ф. В. Ростопчин в письме графу М. С. Воронцову от 28 апреля 1813 года писал: «…если он (Наполеон. —
В 1816 году, находясь в ссылке на острове Святой Елены, Наполеон говорил: «Я хотел двинуться из Москвы в Петербург или же вернуться по юго-западному пути; я никогда не думал выбирать для этой цели дороги на Смоленск или Вильну». Если до выступления из Москвы в французской армии циркулировали разнообразные слухи о путях отхода, то после Малоярославецкого сражения картина изменилась. Теперь все участники похода были убеждены, что они шли на Украину. Офицер штаба корпуса Богарне Е. Лабом писал: «Все опытные военные поняли, что русские разгадали план Наполеона… С этих пор всякий разговор о Калуге и Украине прекратился». Пюибюск 18 октября сообщал из Смоленска своему другу: «Мы потеряли всю возможность взять направление на Калугу и южные губернии, где бы могли найти изобилие и нетронутые места, удобные, для отступления». 15 января 1813 года итальянский офицер Ц. Ложье риторически вопрошал: «Почему не воспользовались победой итальянцев при Малоярославце 24 октября (н. ст. —
В литературе высказывались предположения, что Кутузов «не хуже Клаузевица и самого Наполеона понимал», что в конечном счете едва ли французская армия могла вовсе отказаться от «подготовленной» дороги и «от смоленских продовольственных запасов». Указывалось, что якобы, по мнению русского полководца, «единственным реальным путем для отхода французов является Смоленский тракт». Никаких источников в подтверждение не приводилось. Между тем Кутузов во многих документах высказал свое мнение о планах отхода Наполеона из Москвы. Впервые он докладывал царю о замыслах Наполеона 13 октября: «Неприятель, кажется, совсем оставил уже Москву и с намерением отступить изобильными нашими провинциями потянулся всеми своими силами по Новой Калужской дороге к Боровску. При всех хитрых и свойственных ему движениях намерение его было предупреждено». Понятна осторожность, с какой Кутузов оценивал действия Наполеона: фельдмаршал не располагал в то время полными данными. По той же причине неконкретно названа и конечная цель движения французской армии под «изобильными провинциями» можно подразумевать любые южные губернии России. Но уже 28 октября в письме сенатору Д. П. Трощинскому Кутузов перечислил губернии, которые он имел в виду, и одновременно снова отметил, что Калуга являлась лишь промежуточным пунктом движения французской армии: «Наполеон с изнуренным своим войском искал прорваться через Калугу в защищаемые столь горячо мною губернии, как-то: Тульскую, Орловскую, Полтавскую и Черниговскую».
Последующие донесения Кутузова показывают, что с каждым днем он все больше убеждался в правоте своего первоначального вывода о планах Наполеона. «С самой той минуты, — писал он царю 7 ноября, — как неприятель после разбития 6-го числа прошедшего месяца решился оставить Москву, должно было прежде думать закрыть коммуникации наши с Калугою и воспрепятствовать ему вход в оную, чрез которую намерен он был пройти в Орловскую губернию и потом в Малороссию, дабы не терпеть тех недостатков, каковые довели теперь его армию до такового бедственного состояния. Что он имел сие намерение, подтвердили мне многие из пленных генералов, почему и должно было заставить его итти по Смоленской дороге, на которой (как нам известно было) он не приготовлял никакого пропитания». Далее Кутузов пояснял сущность своего движения через Медынь к Боровску: оно было вызвано необходимостью прикрыть опять-таки южное направление.
Из этого донесения следует, что Кутузов заранее учитывал возможность движения наполеоновской
