армии на юг и соответствующим образом к этому подготовился. Действия русских войск под Малоярославцем — лучшее тому подтверждение. Разобраться в обстановке и уяснить планы Наполеона Кутузову помогли, конечно, показания пленных французских генералов, но эти показания лишь подтвердили его выводы, сделанные на основе других данных. Нет причин считать, что он представлял себе образ действий и планы Наполеона иначе, в ложном свете. Вопреки распространенному в литературе мнению, Кутузов точно знал, что крупных баз снабжения у Наполеона на Смоленской дороге не было. В декабре 1812 года Кутузов представил Александру I рапорт, в котором дал военно-стратегический обзор кампании со дня отступления армии в Тарутинский лагерь до изгнания вражеских войск из России. Касаясь замыслов Наполеона после выступления из Москвы, он писал, что тот имел в виду «Боровскою дорогою пройти в Калугу, и естьли бы удалось ему разбить нас при Малом Ярославце, опрокинув нас за Оку, расположиться в богатейших губерниях наших на зимовые квартиры». Так как раньше фельдмаршал уже называл украинские губернии, ясно, что и теперь речь шла именно о них. 9 февраля 1813 года, оценивая результаты Малоярославецкого сражения, Кутузов писал, что, «опасаясь всегда» движения наполеоновской армии по Боровской дороге, он заблаговременно выслал корпус Дохтурова «к стороне села Фоминского». День 12 октября 1812 года он назвал одним из «знаменитейших в сию кровопролитную войну, ибо потерянное сражение при Малоярославце повлекло бы за собой пагубнейшее следствие и открыло бы путь неприятелю через хлебороднейшие наши провинции».
Подведем итоги. Анализ разнообразных источников, прежде всего оперативной переписки как Наполеона, так и Кутузова, а также действия французских и русских войск в середине октября 1812 года убедительно свидетельствуют о том, что в боях за Малоярославец русская армия решила не тактическую (защита Калуги, как считают многие историки), а крупную стратегическую задачу — сорвала план прорыва французских войск на Украину и заставила врага отступать по разоренной им Старой Смоленской дороге. Впервые в своей полководческой деятельности Наполеон отказался от генерального сражения. Стратегическая инициатива полностью перешла к русскому командованию.
В этом и заключается главный смысл сражения за Малоярославец. По историческому значению его можно поставить в один ряд с Бородинской битвой: и там, и здесь решалась судьба России.
И последнее. В литературе пора восстановить кутузовскую концепцию значения Малоярославецкого сражения. Не случайно фельдмаршал так настойчиво писал о ней царю, не случайно походная типография популяризовала его идеи в России и за рубежом: полководец страстно желал, чтобы потомки поняли и по достоинству оценили великий подвиг, совершенный под Малоярославцем.
В. М. Безотосный
Значение событий под Малоярославцем в 1812 году
До последнего времени в советской историографии не было ни одного специального исследования, где бы анализировались военные действия под Малоярославцем. В общих же работах эти события упоминались лишь мимоходом, как одна из вех войны. В то же время декларировалось значение Малоярославецкого боя как поворотного пункта в истории Отечественной войны 1812 г. Совершенно очевидно, что, не изучив подробности события, трудно делать выводы. И только сейчас увидела свет статья А. А. Васильева, где весьма подробно освещены действия сторон 12 октября 1812 года, и можно констатировать, что этот пробел в историографии хотя бы частично ликвидирован.
Но все еще остаются до конца невыясненными некоторые принципиальные вопросы. На некоторых из них я позволю себе остановиться подробней.
В литературе до сих пор еще господствует оценка второй половины войны как периода контрнаступления русской армии. Хотя до 1947 г. этот термин применительно к событиям 1812 года не употреблялся. Родоначальником этой теории выступил сам «вождь народов» И. В. Сталин. В ответе на письмо полковника Разина он высказал мнение, что Кутузов в 1812 г. «загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления».[250] Бросается в глаза аналогия 1812 г. с контрнаступлением советских войск под Москвой в декабре 1941 г. Сталину это было политически выгодно — крупные неудачи Красной армии 1941 г. оправдывались историческим прецедентом, а сам Верховный главнокомандующий и генералиссимус на весах истории ставился вровень со светлейшим князем М. И. Кутузовым. Была брошена всего лишь фраза, но некоторые историки на этом одном высказывании «классика марксизма» сделали блестящую академическую карьеру — подхватили и надолго закрепили своими работами термин «контрнаступление».
Но эта точка зрения не выдерживает критики, если честно проанализировать ход событий второго периода войны. Где и когда был нанесен контрудар, после которого началось контрнаступление. Под Тарутино? Но после боя русская армия заняла исходные позиции. Под Малоярославцем? Но, как известно, город остался в руках французов, а Кутузов отступил к Детчино, а затем к Полотняным заводам. Возникает вопрос: куда же наступала русская армия, двигаясь на Юг, когда ее противник находился на Севере? Совершенно очевидно, что инициатива отступления из России принадлежала Наполеону, а в заслугу русской армии (и ее генералам) необходимо поставить то, что она создала такие условия, которые заставили французского полководца начать отвод войск.
Говорить о контрнаступлении в 1812 г. можно только применительно к флангам театра военных действий, где действительно русские от обороны перешли к наступлению, а что касается армии Кутузова, то правильнее будет употребление термина «параллельное преследование», так как главные русские силы начали движение проселочными дорогами параллельно пути отступления Наполеона.
В историографии существует еще одна не до конца решенная проблема — о плане Наполеона осенью 1812 г. и о целях его движения к Калуге. В современной литературе по этому вопросу существует две точки зрения. Большинство авторов, вслед за русскими историками, считали, что обходной маневр на Калугу Наполеон предпринял для осуществления беспрепятственного отвода своих войск через Ельню в Смоленск. По мнению других историков (наиболее активно сегодня эту точку зрения отстаивает только Б. С. Абалихин), цель движения французов на Калугу заключалась в дальнейшем отступлении на Украину для последующей там зимовки.
По мнению Б. С. Абалихина, это был «план прорыва французских войск на Украину». Чтобы обосновать свое мнение им использовались самые разные источники: свидетельства мемуаристов, мысли Кутузова о движении Наполеона «в изобильные наши провинции». Он привлек и французские документы, но не проанализировал сохранившийся комплекс штабной переписки Наполеона. А именно эти материалы, главные для выяснения истины по интересующему нас вопросу, свидетельствуют как раз о том, что французский полководец не имел намерения идти на Украину и, наоборот, неоднократно упоминал о своем решении от Калуги двинуться к Смоленску.
«Мое намерение, — писал он Бертье, — остаться хозяином всей операционной линии…»[251] Он был не только полководцем, но и императором, поэтому постоянно нуждался в связи с Францией. В Москве он бывал раздраженным, если почта из империи запаздывала. После выхода из Москвы сохранилось его прямое свидетельство на этот счет: «Я имею большую нужду, — говорил он в письме Богарне, — получать и отправлять эстафеты»[252].
Направляясь на Украину и не разгромив полностью Кутузова, Наполеон бы потерял связь с тылом, или она была бы непрочной. Движение на Украину заняло бы, по самым минимальным подсчетам, до месяца времени. Но возникает вопрос: как бы он двигался туда? Войска, отягощенные обозом, были бы вынуждены совершать массированные марши, и находились бы в сосредоточенном состоянии. Даже проходя по плодородным районам, как бы французы осуществляли реквизиции и подвоз продовольствия, имея ощутимый недостаток в кавалерии? Но, предположим, цели удалось достичь, что бы Наполеон делал дальше? Встал на зимние квартиры в районе Киева — Чернигова? Но сначала надо было захватить Киевские укрепления, но и тогда бы в его тылу оставалась крепость Бобруйск, что препятствовало бы его сообщениям с Минском и Могилевом, на фланге в Мозыре стоял корпус Ф. Ф. Эртеля, вероятнее всего, с Волыни прямо на него была бы брошена свежая Дунайская армия, а по следам отступления шла армия Кутузова. В целом картина безрадостная — перспектива зимовки в окружении русских войск. Этот план был
