назад к поросенку. Что делать, надо бороться. Да, бороться за него, бороться за то, чтоб он считал меня элегантной. О, любовь моя, я так страдала, я не понимала, что произошло. Почему он так поздно дал телеграмму? Да, надо бороться. Но сначала нужно продумать, что сказать жирному поросенку, найти аргументы. Составить план сражения, написать краткое руководство, чтобы не мямлить, вот прямо в этом кафе и написать, а что делать.
Но, войдя в кафе, она тут же утратила всю смелость: на нее уставились несколько карточных игроков. Она развернулась, слишком сильно толкнула вертушку входной двери, которая вдогонку ударила ее по спине и вышвырнула на тротуар, и тут она заметила, что ей навстречу идет знакомая, с которой она дружила до того, как вышла замуж. Чтобы избежать встречи, она заскочила в писчебумажный магазин, где была вынуждена купить ручку, дабы оправдать свое там присутствие. К ней подошел маленький котенок, она почесала его, как полагается, сперва лобик, потом под подбородком, спросила, сколько ему, какой у него характер, потом поинтересовалась, как его зовут; звали его, увы, Барсик. Тема была приятная, котенок симпатичный: она обменялась с его хозяйкой опытом по поводу кошек, посоветовала давать сырую печенку, неисчерпаемый источник витаминов, погладила на прощанье котенка и вышла, улыбаясь.
— В общем-то, нет смысла писать никаких памяток, я просто скажу поросенку то, что хочу сказать, нужно лишь отрепетировать. В общем, надо попросить три примерки, близкие между собой по времени. В пятницу семнадцатого, во вторник двадцатого и в четверг двадцать третьего, нет, лучше в среду двадцать второго, чтобы остался запас времени, если они что-нибудь напортят. Нужно спокойно это потребовать, с уверенностью в голосе. Не говорить «мне хотелось бы», а сказать «я желаю», беспрекословным тоном. Месье, я желаю, чтоб было три примерки и чтобы все было готово в пятницу двадцать четвертого с утра. Что делать, придется солгать в целях необходимой самообороны. Сказать ему, что непредвиденные обстоятельства, форс-мажор, что мне нужно будет уехать уже в пятницу вечером, двадцать четвертого августа, то есть на день раньше, чем я собиралась. И поэтому мне абсолютно необходимо закончить все к утру пятницы. Нужно принять уверенную позу и смотреть поросенку прямо в глаза. И не соглашаться, что они пришлют все в Колоньи, я сама приеду в пятницу утром и заберу. Так, в пятницу утром я приеду, якобы чтобы в машине или в такси увезти все платья и костюмы, и воспользуюсь тем, что пришла в магазин, скажу им так, будто эта мысль только что внезапно пришла мне в голову, что хочу померить еще раз. Да, смелей! Они не смогут отказать. И тогда у меня вроде бы будет четвертая примерка. Предположим, на этой примерке я обнаружу, что есть еще недочеты, тогда я попрошу их исправить к вечеру пятницы, то есть через шесть часов. Если все равно будут недостатки, я вновь солгу, что уж тут делать, скажу им, что отложила поездку до вечера субботы, соответственно, они нанесут последний штрих и безупречные платья будут готовы в субботу утром или хотя бы в два часа. Вся прелесть этой истории с отъездом в пятницу вечером в том, что у меня появляются лишние двадцать четыре часа на всякие улучшения. Конечно, лгать нехорошо. Любимый, я лгу из-за вас.
Короче говоря, нужно держаться молодцом, не сдаваться ни под каким предлогом. Я в сильной позиции, потому что еще не заплатила задаток. Если поросенок не согласится на мои условия, я скажу ему, что аннулирую заказ, и тогда придется лететь в Париж самолетом и там ходить по самым шикарным бутикам готовой одежды, но ведь у меня фигура манекенщицы, могу себе позволить не так уж зависеть от поросенка. Да, вот еще что, нужно уменьшить декольте у золотого платья.
Перед дверью с балдахином, ведущей в модный дом, она остановилась, не решаясь войти. Видимо, она все-таки боится разговаривать с поставщиками, этими вульгарными людьми, которые вас не любят, которые вас осуждают. Нет, не хватает смелости встретиться лицом к лицу с этой улыбающейся, насквозь фальшивой бандой, с этим Волькмааром, считающим весьма изысканным называть ее «дорогая мадам», с накрашенными продавщицами, которые обсуждают вас за вашей спиной, с этой Хлоей, что строила из себя великосветскую даму, сверкая перстнем на мизинце, со всей этой плебейской толпой манекенщиц, которые изображали роковых княгинь, а сами, небось, консьержкины дочки. Лучше позвонить по телефону Появляется больше смелости, когда тебя не видят.
В кабине телефона-автомата она нацарапала основные фразы, которые должна сказать, на оборотной стороне закрытого конверта с иерусалимской маркой, это было очередное непрочитанное письмо от мужа. Ох, нужно их все-таки прочитать или хотя бы послать ему телеграмму, спасибо за такие интересные письма, читаю их и перечитываю, и все такое прочее. Ладно, хватит, она подумает об этом вечером. Прислонив конверт к стене перед собой, она набрала номер, чихнула, скривилась, услышав голос Хлои.
— Мадам, это говорит… — (Стыдно произнести «мадам Ариадна Дэм.) — Я только что к вам приходила. Звоню, чтобы сказать… — (Она наклонилась, чтобы поднять конверт с памяткой, который слетел, когда она чихнула, но ей не удалось.) — В общем, я скоро заеду. — (Нельзя говорить, что она звонит из автомата напротив.) — Я буду у вас через четверть часа.
Она резко бросила трубку, чтобы не слышать ответа, и отправилась бродить по маленьким улочкам неподалеку. На тринадцатой минуте она повернула назад, внезапно решившись и преисполнившись энергии. Смелей, в жизни чего-то может добиться только тот, кто презирает мнение других, кто сметает все преграды на своем пути. Да, нужно уметь требовать, сказала она себе, когда швейцар в галунах толкнул перед ней дверь. Но в надушенном салоне, озаренном приглушенным светом, она вдруг почувствовала несоразмерность своих двух просьб. Чтобы внутренне оправдаться и задобрить Волькмаара, она сказала прежде всего, что хочет другой костюм. Он склонился перед клиенткой в золоте.
— Но прежде, чем решить с портным, — сказала она (лицо загорелось), — я бы хотела попросить о небольшом изменении в золотом платье. Да, в общем, мне хотелось бы, чтобы вместо декольте был вырез лодочкой.
— Лодочкой, — похоронным тоном повторил Волькмаар. — Отлично, дорогая мадам, мы сделаем вам вырез по шее. А что до другого костюма, из какой ткани вам угодно будет заказать?
— Я вот еще о чем хотела вас попросить. Непредвиденные обстоятельства вынуждают меня ускорить свой отъезд, я отбываю уже в пятницу вечером. — (Волькмаар бесстрастно смотрел на нее.) — Мне только что сообщили об этом. Значит, весь мой заказ надо перенести на утро пятницы двадцать четвертого, ну, короче говоря, до обеда, потому что я же не могу собирать чемоданы в последний момент.
— А? — только и удосужился сказать кутюрье, давно привыкший к этому старому трюку со срочным отъездом.
— Конечно, мало времени… — боязливо улыбнулась она.
— Очень мало, мадам.
— Дело в том, что форс-мажорные обстоятельства.
— Крайне мало, мадам, — сказал Волькмаар с садистски-непроницаемым видом.
— Я… — (Сказать, что заплачу? Нет, это может его оскорбить.) — Я охотно пойду на дополнительные расходы, если это облегчит вам задачу.
Он сделал вид, что не услышал, закрыл глаза на мгновение, как бы глубоко и мучительно задумавшись, потом молча зашагал по салону; она встревоженно следила за ним.
— Нам придется выложиться по полной, дорогая мадам, но мы справимся, хоть бы и пришлось заставить все ателье работать ночь напролет. Хорошо, все будет закончено к вечеру пятницы. По поводу дополнительной оплаты договоритесь с мадам Хлоей.
Она пробормотала, что очень и очень признательна. Затем, избегая встречаться взглядом с кутюрье, проговорила прерывистым голосом:
— Мне хотелось бы три примерки. Первую, в пятницу на этой неделе, две остальные во вторник и в среду на следующей.
Она перевела дыхание, а он добродушно кивнул, решив как следует общипать клиентку, которую мысленно отнес к типу «недотепа».
— А теперь займемся костюмом, — сказал он. — У меня есть кое-что вам показать. — Он повернулся к изможденной туберкулезнице с трагическим лицом и невероятно длинными ресницами. — Жозиана, принесите сверху «Дормейль», который только что поступил, «Миннис» двенадцать тринадцать и «Ганьер» с узорами.
— Нет, не стоит труда, вот эта фланель, что лежит на столе, мне очень нравится.
— У вас прекрасный вкус, дорогая мадам. Замечательная вещь. Этот антрацитово-серый цвет восхитителен. А в каком стиле будет костюм? Вам пойдет, как я сам вижу, очень короткая баска с поясом из той же ткани и высокими карманами и, возможно, с большими лацканами и большим вырезом,
