— Войдите, — послышался из-за двери голос отца, как обычно, строгий.
Когда она вошла, лорд Дерби поднял голову и посмотрел на дочь. Во взгляде его Поппи увидела привычную озабоченность делами страны и его собственной ролью в парламенте. Он перестал двигать пером по бумаге и произнес:
— Приятное вторжение.
— Прошу меня извинить. Но мне просто…
Поппи не договорила и снова закусила нижнюю губу.
— Да? — поторопил ее лорд Дерби.
Поппи опустилась в кресло.
— Ты постоянно куда-нибудь уезжаешь, папа. Я почти не вижу тебя. Иногда мне кажется, что ты хотел бы, чтобы мама не произвела меня на свет. Часто, когда ты смотришь на меня, я чувствую себя так, будто ты на меня сердишься.
Лорд Дерби отложил в сторону гусиное перо.
— Я вовсе на тебя не сержусь. Все, что я делаю, я делаю из любви к тебе. И ради того, чтобы оставить эту страну в благоприятном состоянии для тебя и твоих детей, когда меня не станет.
Поппи вгляделась в дорогое, изрезанное морщинами лицо.
— Я очень благодарна тебе, папа. Я горжусь тобой. Но иногда мне так хочется, чтобы ты все время был здесь, со мной, смеялся над чем-нибудь вместе со мной, разговаривал со мной. Как мне рассказывать моим детям маленькие забавные историй о тебе, если тебя здесь нет? Они, конечно, узнают о твоей роли в парламенте и о других важных вещах. Но мне хочется, чтобы они узнали и поняли тебя самого. Узнали бы, что ты привык класть три кусочка сахара себе в чай. Что тебе нравятся черные ботинки, начищенные до блеска. — Поппи нервно сглотнула. — Такие вот симпатичные, только тебе присущие черточки…
Лорд Дерби немного помолчал, потом слегка пожал плечами и сказал:
— Даже не придумаю, что тебе ответить. Мне жаль, что ты чувствуешь себя лишенной моего участия.
Горло у Поппи сжалось от волнения.
— Я понимаю, что ты делаешь все от тебя зависящее. Но мне очень хотелось бы побольше говорить с тобой о маме. Мы с тобой, мне кажется, ни разу не говорили о ней с тех пор, как ее не стало.
Лорд Дерби сдвинул брови.
— Ты уж очень о многом меня просишь сегодня утром. Что-нибудь еще?
Поппи передернула плечами, чувствуя себя до крайности неловко.
— Думаю, так вышло потому, что я уже взрослая. Я стараюсь чувствовать себя уверенной и жить настоящим, а не только прошлым. А настоящее включает в себя и тебя, папа. И я хочу быть частью твоей жизни, хочу большего, чем твои нахмуренные брови и наставления. Хочу видеть тебя таким, каким ты был раньше. Мы утратили слишком многое из того, что могли бы пережить вместе.
Лорд Дерби смотрел на нее, высоко подняв брови, и взгляд его уже не излучал только властность и серьезность. Взгляд этот был сосредоточенным и печальным. Этот взгляд выражал даже чувство одиночества.
— Я придаю твоим словам серьезное значение, дорогая, — сказал он.
— Благодарю тебя. И, папа, у меня есть к тебе еще одна серьезная просьба.
— Какая же? — спросил он, глядя на нее теперь поверх очков именно так, как и подобало члену палаты лордов.
Поппи улыбнулась:
— Не столь серьезная, как первая моя просьба, хоть они и связаны между собой. Я просто хочу получить от тебя позволение разобраться в маминых вещах.
Лорд Дерби снова сдвинул брови.
— Ладно. Мы с тобой займемся этим делом вместе. Сегодня вечером. После обеда. В восемь часов.
Поппи сделала маленький реверанс.
— Я не опоздаю, папа.
Она поцеловала его в щеку со словами:
— Спасибо тебе! Я представляю, насколько это будет трудно, однако я уверена, что мама хотела бы этого.
— Беда с тобой, право. Ты в точности такая, как и твоя матушка. Любопытная, настойчивая и… — Он сделал паузу. — И ты сегодня обвела меня вокруг своего маленького пальчика.
— В самом деле?
На глаза у Поппи вдруг навернулись слезы.
— Безусловно. А теперь иди. Мне нужно написать текст речи.
Она оглянулась на него уже от двери и ощутила вспышку надежды. Быть может, это начало их новых отношений.
Глава 34
Николас у себя в спальне поправлял перед зеркалом галстук, собираясь вечером на свидание с Гарри, Ламли и Эрроу за карточным столом, когда в дверь постучали несколько раз — весьма громко и бесцеремонно.
Он отворил, и в комнату ввалился Фрэнк с громким хохотом и со словами:
— Вот я и поймал тебя, братец!
Николас затворил за ним дверь и спросил:
— В чем дело?
— Я узнал кое-что о тебе и Наташе! Ты с ней переспал.
— Ох, я ужасно испугался! — бросил Николас своим самым дурашливым тоном и снова вернулся к зеркалу. В сущности, он не знал, что и подумать. Наверное, стоит поостеречься.
Однако Фрэнку он и не думал демонстрировать свое беспокойство.
— Мой источник неопровержим, — сообщил Фрэнк с наглой усмешкой.
— Да ну? И кто же это?
— Наташа.
— Чего ради она тебе об этом рассказала?
— Она хочет выйти за тебя замуж, старина, и готова заплатить мне кучу денег за то, чтобы я помог распустить слух, будто она собирается произвести на свет ребенка, которому даст имя Стонтон, если это будет мальчик. Или Никола, если девочка.
— Что?!
— Она велела мне посетить дипломата, который оказал ей гостеприимство на то время, пока она в городе. Забыл, как его имя.
— Лорд Хауэлл. Он обязан присматривать за ней, пока она не уедет из Англии.
— Верно, так и есть, и я сообщил старому чудаку, чем занимались ты и русская княгиня, когда он сам и его хозяйка находились в деревне. Я ему отдал прядь волос Наташи, которую я вроде бы нашел в твоей комнате, и потребовал плату за молчание насчет будущего младенца.
Фрэнк хмыкнул не без издевки.
Драммонд швырнул на пол свой галстук.
— Почему это Наташа сама не преподнесла лорду и леди Хауэлл все свои лживые измышления?
Фрэнк расхохотался и сквозь смех пояснил:
— Потому что в таком случае ее сочли бы распутной вдовушкой, не более того. А тут выходит, что она совершенно невинна, что ее соблазнил и склонил к дурному поведению неисправимый холостяк. А чтобы Хауэллы не подумали, будто мы с ней в этом деле сообщники, княгиня передала мне свою собачонку,
