Сталина, ему расписали картину жуткого-де «разложения» Власика с представлением списка его многочисленных любовниц. Замечу в скобках, что, весьма приукрашенный, этот список «записных» московских шлюх потом пригодится хрущёвцам для моральной дискредитации уже Берии.
56-летний стареющий Власик действительно несколько подзапутался в «широкой» жизни, хотя я не зря поставил здесь кавычки – люди, близкие к Сталину, в особые загулы не впадали. Тем не менее Власика в соответствии с Постановлением ЦК ВКП(б) от 19 мая 1952 года сняли с поста начальника ГУО, вывели из состава Коллегии МГБ, исключили из партии и направили в распоряжение «соседнего» МВД «для назначения заместителем начальника управления лагеря в гор. Асбест Свердловской области». В скобках же замечу, что почему-то именно в Асбест был сослан после июньского пленума ЦК 1957 года и Л.М. Каганович – управляющим трестом «Союзасбест».
ГУО 23 мая 1952 года было преобразовано в просто Управление охраны (УО), а начальником его «по совместительству» назначили министра государственной безопасности Игнатьева, как было сказано в Постановлении ЦК, – «временно». Но это «временно» длилось почему-то до самого дня смерти Сталина.
Итак, вместо безусловно преданного Сталину Власика «руководить» охраной Сталина стал Игнатьев. При этом заместителем УО МГБ был утверждён Центральным Комитетом – также «временно» – заместитель министра госбезопасности СССР Рясной.
Но ещё до Власика в 1950 году из охраны Сталина был выведен 42-летний генерал-майор Сергей Фёдорович Кузьмичёв. Он очень мало известен, и это само по себе доказывает, что со смертью Сталина дела обстоят нечисто – очень уж на нехорошие мысли наводит сопоставление судеб двух близких к Сталину охранников в годы, предшествовавшие его смерти. Замолчать имя Власика невозможно, поэтому замолчали имя Кузьмичёва.
А ведь в 1946 году при образовании Главного Управления Охраны МГБ 1-е управление ГУО, обеспечивавшее непосредственно охрану Сталина, возглавил Кузьмичёв. В 1948 году он был назначен уполномоченным Совмина СССР по курортам Сочи – Мацеста, фактически контролируя места отдыха Сталина – там было не всё благополучно.
С 1949 года Кузьмичёв вернулся в ГУО на ту же должность. Организация охраны первого лица в государстве полна тонкостей, и тех, кто знает их, перемещать на другое место без крайней нужды нецелесообразно. Тем не менее Кузьмичёва в 1950 году переводят заместителем начальника Управления МГБ Брянской области, а в 1952 году вообще выводят из системы МГБ – как и Власика, и так же, как и Власика, переводят в МВД СССР – заместителем начальника Дубравного лагеря МВД.
16 декабря 1952 года под предлогом расследования некоторых обстоятельств по делу «группы Абакумова – Шварцмана» Власика арестовали и этапировали в Москву. И хотя из его показаний сразу было видно, что вина Власика заключалась лишь в том, что он передал письмо Тимашук от 29 августа 1948 года в тот же день Абакумову, не читая, Власика не освобождали.
А в январе 1953 года арестовывают, как и Власика, Кузьмичёва. То есть Игнатьев в последние месяцы жизни Сталина изолировал от внешнего мира тех двух людей, которые лучше всех были знакомы с организацией охраны Сталина и с людьми, его охранявшими. Ведь, оставаясь на свободе, Власик и Кузьмичёв могли или сами обратить внимание на странные моменты и ненадёжных людей в охране, или дать кому-то другому квалифицированную экспертную оценку происходящего.
Между прочим, Берия, придя в марте 1953 года в МВД – МГБ, немедленно освободил Кузьмичёва и тут же назначил его начальником восстановленного Главного Управления Охраны МВД СССР. И это очень возмущало Хрущёва. И на следующий же день после ареста Берии был арестован и Кузьмичёв.
Чтобы уж не возвращаться к этим двум генералам, сообщу, что Власика продержали под арестом до 1955 года и приговорили к 5 годам ссылки в Красноярск с лишением звания, а в 1956 году освободили со снятием судимости. Умер он в 1967 году.
Кузьмичёва освободили в феврале 1954 года, и с тех пор этот полный сил, доживший до 81 года человек из активной жизни выпал, скончавшись в 1988 году.
Итак, со второй половины мая 1952 года охраной Сталина ведал Игнатьев. Для части нашего общества непреложной «истиной» является убеждение в том, что Сталина якобы отравил Берия через своих людей. Но с января 1946 года до самой смерти Сталина охраной вождя и его обслуживанием ведал не Берия, а Игнатьев. И окружали Сталина люди не Берии, а Игнатьева! И это Игнатьев отсёк от охраны Сталина Кузьмичёва и Власика…
Поэтому нам не мешает более внимательно присмотреться к третьему и последнему министру государственной безопасности СССР Семёну Игнатьеву, то есть – к той главной фигуре, которая, едина в двух лицах, с мая 1952 года несла всю полноту ответственности за жизнь, здоровье и безопасность Сталина.
1904 года рождения, уроженец села Карловка Херсонской губернии, сын крестьянина, он в 14 лет уже работал на хлопкоочистительном заводе в Термезе, в далеком Туркестане. Как его занесло туда, я не знаю, но можно предполагать, что натура у юного Игнатьева была энергичная и боевая: в 15 лет секретарь ячейки комсомола, в 16 лет – политработник в Бухарской группе войск, в 20 лет – заведующий орготделом ЦК комсомола Туркестана. При этом в ВКП(б) он вступил лишь в 1926 году, работая в профсоюзах. А в 1935 году Игнатьев уже работал в промышленном отделе ЦК ВКП(б).
Не знаю, кто первым из высокого руководства обратил на него внимание, но то, что кто-то обратил, – вне сомнений, потому что в 1937 году Игнатьева посылают первым секретарём обкома партии в Бурят- Монголию, где он пробыл до 1943 года. Затем – пост первого секретаря в Башкирии, а с 1947 года – второго секретаря ЦК Компартии Белоруссии. В 1949 году Игнатьев – секретарь Среднеазиатского бюро ЦК, а с 1950 по 1952 год – заведующий отделом партийных, комсомольских и профсоюзных органов ЦК. При этом с 9 августа 1951 года он параллельно ещё и министр госбезопасности СССР. То есть один из главных «кадровиков» партии и при этом – главный чекист.
Как министр ГБ Игнатьев имел, конечно, непосредственное отношение и к делам еврейских националистов, и к «делу врачей», в период следствия по которому Игнатьев якобы получил инфаркт, дожив после этого с ним (?) почти до 80 лет.
Был причастен Игнатьев и ко многим другим «неблаговидным», по меркам хрущёвской «оттепели», делам МГБ. Но уж в чём он был несоменно виновен, так это в частичной деградации и депрофессионализации «органов», в наводнении их непрофессионалами из числа партаппаратчиков, а при этом – в поощрении мер физического воздействия на подследственных. Пресловутых «пыток», как я понимаю, и в МГБ Игнатьева не было, но режим в тюрьмах на Лубянке и в Лефортово был кое для кого более чем жёстким.
После смерти Сталина объединенное МВД – МГБ принял Берия, и Игнатьев становится секретарём ЦК, но ненадолго – до 5 апреля 1953 года, когда его, ещё недавно члена Президиума ЦК, опросом освободили от обязанностей секретаря ЦК, а 28 апреля опросом же вывели из состава ЦК «ввиду допущенных серьёзных ошибок в руководстве бывшего МГБ СССР».
По предложению Берии, поддержанному другими членами Президиума ЦК, Комитету партийного контроля при ЦК было поручено рассмотреть вопрос о партийной ответственности Игнатьева. Впрочем, благодаря заступничеству Маленкова он отправляется в Башкирию – всё тем же первым секретарём. После ареста Берии Игнатьева, по предложению теперь Хрущёва, заявившего 7 июля 1953 года, что Игнатьев-де был исключён «по известному навету», восстанавливают в ЦК. С июня 1957 года он – первый секретарь Татарского обкома КПСС, откуда в октябре 1960 года отправляется на пенсию. Умер Игнатьев в 1983 году, похоронен на Новодевичьем кладбище, но уже в 1954 году в трёхтомном «Энциклопедическом словаре», издаваемом Государственным научным издательством «Большая Советская Энциклопедия», биографическая справка на члена ЦК КПСС Игнатьева почему-то отсутствует.
Эта фигура лично для меня давно смутна. Кто-то считает его креатурой Хрущёва, кто-то – Маленкова, но вряд ли в 1951 году 47-летний заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК стал бы параллельно ещё и министром ГБ без интереса к нему Сталина.
Что же до Маленкова и Хрущёва, то, скорее всего, Игнатьева в разное время поддерживали оба, потому что оба имели с ним дело по работе, а способности у Игнатьева были. Зато, похоже, не было принципиальности, и, похоже, он был идеальным исполнителем воли того, кто его своей воле подчинял.
