Великий Сталин

Гумилевский писал:

«Замалчивая приоритет русских изобретений и открытий, иностранцы не встречали должного отпора со стороны раболепствующих перед ними кругов старой России. Так творилась лживая легенда об отсталости и несамостоятельности русской инженерно-технической мысли. Насколько такое представление о русской инженерии противоречит действительности, читатель увидит с первых же страниц этой книги»…

Внимательный современный читатель с первых же страниц книги – начиная с предисловия И.П. Бардина – может увидеть, насколько лживо утверждение насчёт того, что в СССР Сталина нельзя было трёх строчек опубликовать, чтобы в одной не прославлялся Сталин.

Так, в предисловии Бардина присутствие имени Сталина ограничивалось упоминанием в вышеприведённой цитате задач четвёртой сталинской пятилетки.

В предисловии же самого Гумилевского Сталин был упомянут тоже один раз. Да и то косвенно: когда Гумилевский писал о том, что его в работе над книгой о русских инженерах особо «привлёк огромный материал об особенном, неповторимом национальном характере русской творческой мысли», он очень к месту привёл цитату о сути национального характера из классической работы Сталина «Марксизм и национальный вопрос».

«Никогда не бывавший за границей» Сталин написал её, к слову, в Вене в январе 1913 года.

Причём и далее, в тексте книги, даже когда речь шла о советском периоде, никаких славословий Сталина у Гумилевского не наблюдалось… Он писал об изобретателе дуговой сварки Бенардосе, об учителе Менделеева, Бекетова, Меншуткина Воскресенском – «дедушке русской химии» – и о самом Менделееве, о кораблестроителе Крылове и авторе Шаболовской радио-, а позднее и телебашни Шухове, о самоучке Кулибине и учёном-мостостроителе Журавском, о советском конструкторе авиадвигателей Микулине, строителе Военно-Грузинской дороги Статковском и о многих других – всего в книге рассказывается о деятельности 96-ти русских учёных-«прикладников» и инженеров…

Но в адрес Сталина – великого вождя советских инженеров – автор книги «Русские инженеры» никаких дифирамбов не допускал. И это предметно доказывало: людям, занятым нужным и конкретным делом, людям дела в СССР не было нужды захваливать Сталина. Это болтунам, чтобы скрыть своё ничтожество, приходилось курить «вождю» фимиам, отыскивать «восторженные» эпитеты и т. д.

Сталину это было не нужно – он ведь и сам был человеком дела. Отсутствие же его имени уже в авторском предисловии было тем более показательным, что Сталин принял в судьбе книги Гумилевского самое прямое участие.

Впрочем об этом – в своё время.

Глава двадцатая Лишь два слова о войне

Сталин и война… Здесь об этом я скажу действительно лишь два слова, хотя заинтересованный читатель может найти более подробное освещение темы в других моих книгах: «Берия», «10 мифов о 1941 годе» и «Мифы 1945 года».

Военный гений Сталина проявился в том, как быстро он, имевший лишь опыт гражданской войны и военным профессионалом не являвшийся, с началом Великой Отечественной войны выработался в гениального полководца и более того – в создателя победоносной новаторской школы военного искусства. В военных академиях изучают Клаузевица. А не мешало бы изучать и многие приказы Народного комиссара обороны СССР Иосифа Сталина.

Но сейчас – предельно коротко только о начале войны, провал которой ставят в вину Сталину и только Сталину и «его режиму»…

Возможно, и сегодня в государственных архивах за семижды семью печатями хранятся достоверные документы о последней предвоенной неделе, но – вряд ли… Если по свидетельству, например, генералов- чекистов Судоплатова и Докучаева, во времена Хрущёва уничтожались грузовики документов – явно менее взрывчатых, чем эти несколько листочков, то уж папка с ними была уничтожена Хрущёвым после смерти Сталина в первую очередь.

Ведь их правда была опасна не только для Хрущёва, но и для всего тогдашнего руководства.

Причём для высшего генералитета правда этих документов была даже более убийственной, чем для гражданской «верхушки» элиты. Я имею в виду основополагающие документы, относящиеся к заблаговременной санкции Сталина на приведение войск в боевую готовность и к его действиям в течение последней предвоенной недели.

Однако с течением времени появляются – пусть и разрозненные, но складывающиеся в некую цельную картину – новые сведения, а старые данные и документы получают новое толкование. И многое можно переосмыслить и увидеть в истинном свете.

Кто «прошляпил» войну – Сталин или генералитет?

Кто виноват в том, что Красная Армия в первые дни войны провалилась – Сталин или те высшие военачальники, которые даже весной 1941 года к войне по-настоящему не готовились, а в мае 1941 года пропустили к Москве германский самолёт так же бездарно, как много позднее их преемники пропустили к Москве самолёт Руста?

Все ли советские войска встретили войну в постелях, а не в окопах?

Почему командующий Западным Особым военным округом Павлов последний предвоенный вечер провёл в театре, а заместитель наркома внутренних дел Лаврентия Берии, начальник погранвойск СССР Соколов, – на западной границе?

Почему не были выполнены два предвоенных приказа наркомов обороны Ворошилова и Тимошенко о маскировке аэродромов и боевой техники?

И почему в СССР десятилетиями замалчивался, как замалчивается и в «Россиянии», тот факт, что Сталин почти за неделю до начала войны предлагал Гитлеру срочно направить в Берлин Молотова – на что фюрер ответил отказом?

На эти и многие другие острые вопросы сегодня можно дать ответы, и есть все основания утверждать, что ответственность за трагическое начало войны лежит не на Сталине, а на тогдашнем высшем генералитете. Прежде всего – на начальнике Генштаба Жукове, командующем Западным Особым военным округом Павлове, наркоме Тимошенко и ряде командующих соединениями в приграничных округах и родами войск в Москве.

Это подтверждается как многими документами, так и вдумчивым анализом мемуаров и других источников. Можно сказать так: Сталин не был слеп, а внимательно отслеживал ситуацию в реальном масштабе времени. Он вдумчиво анализировал информацию закордонной стратегической разведки, которая с 3 февраля 1941 года подчинялась не наркому внутренних дел Берии, а наркому нового Наркомата государственной безопасности Меркулову. Сталин резонно подвергал сомнению (но не отвергал!) данные Меркулова. Зато он имел обширную достоверную информацию от разведки погранвойск, подчинявшихся Берии.

А накануне последней предвоенной недели Сталин провёл ряд личных зондажей ситуации (в том числе при помощи Берии и Меркулова). Окончательно о близком начале войны Сталину сообщил фактически лично Гитлер – отказавшись принять Молотова для срочных консультаций.

Поэтому Сталин вовремя санкционировал приведение РККА и РККФ в боевую готовность. И уже 19 июня 1941 года управления западных военных округов начали развёртываться в управления фронтов. Штаб Киевского Особого военного округа перемещался в Тернополь на командный пункт Юго-Западного фронта, штаб Западного Особого военного округа – на КП Западного фронта в район Барановичей, оперативная группа штаба Одесского военного округа – в Тирасполь на КП Южного фронта.

Приведу лишь один факт из многих, наводящих на размышления… Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев перед самой войной с должности командующего артиллерией Киевского ОВО был назначен начальником ГАУ – Главного артиллерийского управления. И вот как он описывал ситуацию в воспоминаниях, опубликованных много позже окончания войны:

«К 19 июня я уже закончил сдачу дел своему преемнику и почти на ходу распрощался с теперь уже бывшими сослуживцами. На ходу потому, что штаб округа и его управления в эти дни как раз получили