Услышишь такое и поневоле задумаешься, куда катится мир…
Прошло уже шесть часов, а Уолгаст ни разу не пожалел, что не взял сумку. Того, что они сотворили, увы, не исправишь, но в глубине души Брэд хотел, чтобы их с Дойлом остановили. За Литл-Роком он увеличил скорость до восьмидесяти миль в час, лишь смутно осознавая, что провоцирует патрульного, а то и спрятавшегося за рекламным щитом копа, сорвать операцию. К счастью, вмешался Дойл.
— Эй, шеф, полегче!
Уолгаст словно очнулся от наваждения. А ведь он уже представил себе перехват: включатся мигалки, пронзительно завоет сирена, копы прижмут «тахо» к обочине, прикажут ему положить руки на руль, а сами по рации «пробьют» номера. Двое белых мужчин и девочка в машине с временными мемфисскими номерами — восстановив ход событий, копы обнаружат связь с монахинями и событиями в зоопарке. На этом воображаемый перехват обрывался. Что случится дальше, после того как «главный коп», не снимая руки с табельного пистолета, свяжется с ФБР? Что скажет Сайкс? Что слышать о них не слышал? Наверняка! Вслед за Энтони Картером они с Дойлом отправятся в металлолом.
Оклахому-Сити и, главное, КПП на Сороковой трассе Уолгаст обогнул с северо-востока, а вместо Тридцать пятой трассы срезал по безымянной проселочной дороге, спрятавшись от камер слежения. В «тахо» навигатора не было, поэтому Уолгаст пользовался им с сотового: правил одной рукой, а другой ловко нажимал на крошечные клавиши, то и дело меняя маршрут. Здесь внутриштатное шоссе, там проселочная дорога, асфальтовая, гравиевая, а то и грунтовая — какая угодно, только бы на северо-запад вела! Теперь между ними и колорадской границей лежало лишь несколько городков с названиями вроде Вирджила, Рикошета и Бакрэка, затерянных в высокотравной прерии, единственными достопримечательностями которых были церковь, мини-маркет и элеватор. Не города, а сущие островки, разделенные морем пустого пространства. Чем дольше Уолгаст смотрел на него, тем чаще в сознании мелькало слово «вечность». Эта территория всегда выглядела примерно так и вряд ли изменится в будущем, а в любом из этих городков ничего не стоит пропасть, раствориться, прожить остаток жизни невидимкой.
Когда все закончится, он, возможно, сюда вернется. Возможно, именно такое место ему понадобится…
Эми лежала настолько тихо, что Уолгаст забыл бы о присутствии девочки, если бы это присутствие так не терзало. Как можно выбрать в субъекты шестилетнего ребенка?! Как можно сделать девочку подопытным кроликом?! Черт подери Сайкса, ФБР, Дойла и его самого, раз ввязался в эту историю! Темная прядь упала на лицо, но Эми ее не поправляла. Она казалась спящей, только Уолгаст чувствовал: притворяется, следит за ним, как кошка за мышью. В свои шесть лет Эми умела ждать. Всякий раз, когда Брэд спрашивал, не хочет ли она в туалет или есть — к крекерам Эми не притронулась, а молоко в тепле наверняка уже скисло, — девочка открывала глаза, буквально секунду смотрела на него в зеркало заднего обзора, потом снова «засыпала», но мимолетный взгляд острым ножом пронзал сердце Уолгаста. Голос Эми он в последний раз слышал в зоопарке, то есть более восьми часов назад.
Лейси… Так звали монахиню, которая из последних сил прижимала Эми к себе. Воспоминания о битве на стоянке, шуме, гаме и криках причиняли Уолгасту физическую боль. «Представляешь, Лайла, сегодня я украл ребенка. Теперь у тебя один и у меня один, здорово, да?»
На пассажирском сиденье наконец проснулся Дойл, выпрямил спину и протер заспанные, ничего не видящие глаза. Судя по виду, он лихорадочно вспоминал, где находится. Мельком взглянув на Эми, Дойл стал смотреть вперед.
— Похоже, впереди настоящий шторм! — проговорил он.
Гряда грозовых туч заслонила заходящее солнце, погрузив мир во мрак еще до наступления ночи. Где-то на горизонте в золотистой полоске света виднелась пелена дождя, поливающего бескрайние поля.
Дойл вгляделся в темное небо.
— Далеко от нас гроза? — тихо спросил он.
— Милях в пяти.
— Может, стоит съехать с дороги? — Дойл посмотрел на часы. — Или ненадолго на юг свернуть?
Через пару минут за окнами мелькнула грунтовая дорога без опознавательных знаков, обнесенная колючей проволокой. Уолгаст притормозил и дал задний ход. Дорога поднималась на невысокий холм и исчезала среди хлопковых полей. Вероятно, за дальним склоном была река или, по крайней мере, овраг. Уолгаст сверился с навигатором, но дорогу на картах не нашел.
— Не зна-аю, — протянул Дойл, когда Уолгаст предложил свернуть. — Может, поискать что-нибудь другое?
Уолгаст все-таки погнал «тахо» на юг. Вряд ли дорога вела в тупик: иначе на перекрестке висели бы почтовые ящики. Ярдов через триста она сузилась в изрытую колеями тропку. Уолгаст не ошибся: за деревьями прятался старый мост через речушку. Красноватый вечерний свет стал блекло-зеленым. В зеркале заднего обзора Брэд видел бушующую грозу; судя по колышущейся траве, она приближалась.
До начала ливня они успели проехать еще миль десять. Навстречу не попалось ни дома, ни фермы — ничего.
Где же спрятаться посреди этой пустоши? Сперва дождь лишь капал, но через несколько секунд хлынул так, словно разверзлись небесные хляби. Видимость тут же стала нолевой, даже «дворники» не помогали. Едва Уолгаст притормозил у оврага, «тахо» хлестнул сильный порыв ветра.
— Что теперь, шеф? — сквозь шум дождя поинтересовался Дойл.
Уолгаст взглянул на Эми: та по-прежнему прикидывалась спящей. Загремел гром, а она даже не вздрогнула.
— Пожалуй… Пожалуй, я немного вздремну.
Уолгаст закрыл глаза и попытался раствориться в стуке дождя о крышу «тахо». Растворяться в звуках он научился, присматривая за маленькой Евой, чтобы отдыхать, но не засыпать по-настоящему и, если дочка заплачет, тут же подойти к кроватке. Из недр памяти поднимались обрывки воспоминаний, образы и звуки из разных этапов его жизни — Лайла на кухне нового дома в Черри-Крик: она только проснулась и заливает корнфлекс молоком; холодная вода реки Кус, в которую он нырнул с мостков, смех и крики приятелей: «Глубже, еще глубже!»; детское, возможно, даже младенческое благоговение перед огромным миром, в котором тепло и уютно. Брэд стоял на самой границе яви, там, где сны смешиваются с воспоминаниями и рассказывают странные истории, но какая-то часть его все это время была в машине и смотрела на дождь.
— Мне нужно выйти.
Уолгаст разлепил веки. Дождь кончился. Сколько времени он спал? В машине было темно: солнце село. Дойл повернулся к заднему сиденью.
— Что ты сказала? — переспросил он у девочки.
— Мне нужно выйти, — повторила Эми. Она так долго молчала, что теперь ее звонкий уверенный голос испугал обоих агентов. — В туалет хочу!
Дойл с беспокойством взглянул на Уолгаста.
— Сводить ее? — предложил он, однако Уолгаст чувствовал: ни малейшего желания сделать это молодой напарник не испытывает.
— Нет, не ты, — заявила Эми, которая сидела, прижимая к груди замусоленного плюшевого кролика. Взглянув в зеркало заднего обзора, она ткнула пальцем в Уолгаста. — Пусть он поведет!
Уолгаст отстегнул ремень безопасности и выбрался из машины. Прохладный воздух казался неподвижным, гроза отступила на юго-восток, окрасив небо в глубокий темно-синий цвет. Брэд разблокировал пассажирские двери, и Эми выбралась из салона. Она застегнула молнию толстовки и натянула капюшон.
— Ну, давай! — проговорил Уолгаст.
— Здесь? Прямо здесь не буду!
Строгих предупреждений вроде «Не смей убегать!» Уолгаст делать не стал. Куда тут сбежишь? Они спустились футов на пятьдесят вниз по дороге, подальше от ярких фар «тахо», Брэд отвернулся, а Эми пристроилась на краю придорожной канавки.
— Помоги мне!
Уолгаст обернулся и покраснел от смущения: Эми стояла лицом к нему, спустив джинсы и трусики до
