подарить. «Я дам тебе время, Энтони. Сколько захочешь. Целый океан времени!» Прежде с Картером никто так не разговаривал. Казалось, Уолгаст раскрыл его самые сокровенные тайны и знаком с ним не пять минут, а долгие годы.
Почему-то образ Уолгаста воскресил в памяти день, когда все началось. Июнь… Да, Картер точно помнил, как душным июньским полуднем прятался в тени под эстакадой, повесив на грудь плакат: «Подайте на еду! Благослови вас Господь!» Вот у обочины притормозил черный «денали», пассажирское окно открылось, и не чуть-чуть, как обычно, когда ему, явно боясь испачкаться, протягивали несколько монет или купюру, а полностью, резко и уверенно. Не успел Картер полюбоваться своим отражением в тонированном стекле, как оно исчезло. Казалось, мир неожиданно распахнул дверцу в секретную комнату. Едва перевалило за полдень, и на всех дорогах, включая Западную кольцевую, выстроились пробки. Над головой Картера безостановочно гудело, скрипело и звенело, словно на эстакаду пригнали длиннющий товарняк.
— Сэр! — сидевшая за рулем женщина пыталась перекричать гул транспорта. — Сэр, вы меня слышите?
Приблизившись к раскрытому окну, Картер почувствовал прохладу салона и сладковато-дубленый запах новой кожи, а еще через пару шагов — аромат духов. Женщина подняла солнечные очки на лоб и тянулась к пассажирскому окну, с трудом справляясь с сопротивлением ремня безопасности. Белая, разумеется, белая, это Картер понял с полувзгляда. Шикарный «денали» с огромной сверкающей решеткой радиатора, дорога, соединяющая Галерею и Ривер-оукс, где живут лишь богатые: вывод напрашивался сам собой. А вот женщина оказалась моложе, чем можно было предположить, глядя на роскошный автомобиль, — от силы тридцатилетняя. Белоснежные теннисная юбка и топ, сверкающая от влаги кожа, загорелые руки, светлые с темными «перьями» волосы, тонкий нос, высокие скулы… Хороша, ничего не скажешь! Из украшений Энтони заметил лишь кольцо с крупным, как булыжник, бриллиантом. Глазеть по сторонам не следовало, но Картер не удержался, и в глубине салона увидел пустое детское сиденье, яркие плюшевые игрушки, а рядом — большой пакет из серебристой бумаги с логотипом универмага «Нордстром».
— Подайте на еду, — пробормотал Картер. — Благослови вас Господь!
Блондинка положила на колени плотно набитую кожаную сумку и начала вытряхивать содержимое: помаду, записную книжку, крошечный телефон, похожий на драгоценную безделушку.
— Сейчас, сейчас что-нибудь дам, — бормотала блондинка. — Двадцатки хватит? Не знаю, сколько полагается…
— Благослови вас Господь! — повторил Картер, чувствуя, что вот-вот загорится зеленый. — Подайте, сколько можете…
Едва блондинка вытащила кошелек, сзади раздались первые раздраженные гудки. Женщина взглянула сперва на нетерпеливых водителей, потом на светофор, где теперь горел зеленый.
— Черт! — Женщина лихорадочно рылась в огромном, как книга, кошельке с бесконечными молниями, кнопочками и замочками на набитых чеками, картами и бумажками отделениях. — Что же делать? Что делать?
Сзади снова засигналили, и красный «мерседес», стоявший за «денали», с ревом выехал на среднюю полосу и подрезал внедорожник. Водитель внедорожника резко затормозил и возмущенно засигналил.
— Извините, извините! — бормотала блондинка. Она смотрела на кошелек, как на дверь, к которой никак не могла подобрать ключ. — Сплошные карточки! Была же где-то двадцатка… Или десятка? Ах, ну надо же!
— Ты что, идиотка, не видишь, зеленый загорелся?! — завопил водитель большого пикапа, стоящего через две машины от «денали». — Какого хрена дорогу загораживаешь?!
— Все в порядке. — Энтони отступил от машины. — Вам пора!
— Слышишь меня? — не унимался водитель пикапа. — Не загораживай дорогу!
Блондинка глянула в зеркало заднего обзора, и от злости ее глаза чуть не вылезли из орбит.
— Заткнись! — с ненавистью заорала она и удалила кулаком по ни в чем не повинному рулю. — Заткнись, черт подери!
— Побыстрее, леди! Все же спешат!
— Я просто хотела дать вам денег! Откуда столько проблем? Я же помочь собиралась!
Энтони чувствовал: пора смываться. Что случится дальше, он знал заранее: сейчас хлопнет дверца, за спиной зашелестят шаги, кто-нибудь из водителей противно ухмыльнется и спросит: «Эй, парень, ты что делаешь? Оставь женщину в покое!» Подтянутся другие водители — в подобных ситуациях «неравнодушных» всегда хватает, — тогда его даже блондинка не спасет, как бы ни старалась. Свидетели увидят то, что им хочется: черного мужчину и белую женщину с раскрытым кошельком на коленях, а еще детское сиденье и пакет с покупками.
— Пожалуйста, езжайте! — взмолился Картер.
Дверца пикапа распахнулась, и из кабины выбрался краснолицый детина в джинсах и футболке. Ручищи, что боксерские перчатки — такой раздавит Картера как букашку!
— Эй! — тыча пальцем в «денали», закричал детина, и на солнце блеснула массивная пряжка его ремня. — Эй, вы там!
Блондинка подняла глаза к зеркалу заднего обзора и увидела то, что чуть раньше увидел Картер: краснолицый детина сжимал в руке пистолет.
— Господи! О Боже мой! — запричитала она.
— Он ее грабит! Коротышка-ниггер грабит машину!
Картер точно к месту примерз, ошеломленный гудками, ревом и криками. Целый мир против него. Сейчас, сейчас настанет конец!
Внезапно женщина проворно распахнула пассажирскую дверцу.
— Садитесь!
Энтони не шевельнулся.
— Живее! — прикрикнула она. — Садитесь в машину!
Почему-то Картер послушался — бросил плакат, забрался в салон и захлопнул дверцу. Женщина нажала на педаль газа и помчалась прочь, хотя на светофоре снова загорелся красный. Перекресток напоминал царство безумных гонщиков — Картер подумал, что они сейчас разобьются, зажмурился и мысленно приготовился к худшему. Но ничего не случилось: черный «денали» благополучно проскочил перекресток.
Поездка получилась не для слабонервных: они вылетели из-под эстакады на солнце, и женщина прибавила скорость, точно забыв о присутствии Энтони. Когда пересекали железнодорожные пути, «денали» подпрыгнул так, что Картер ударился головой о крышу. Блондинка испугалась, резко затормозила — Энтони швырнуло на приборную панель — и свернула на стоянку между химчисткой и пончиковой. Там, даже не взглянув на Картера, женщина уронила голову на руль и разрыдалась.
Прежде Энтони никогда не видел белую женщину в слезах, только по телевизору и в кино. Теперь в салоне «денали» он чувствовал запах ее слез, похожих на плавящийся воск, и запах ее чистых волос. А потом, впервые за долгое время, Картер ощутил свой собственный запах, который совершенно не обрадовал, — ужасная, отвратительная вонь: пахло тухлым мясом и кислым молоком. Энтони машинально оглядел себя: черные ногти, грязные руки, джинсы и футболка, которые он носил неделями, если не месяцами. Ему стало стыдно.
Вскоре блондинка подняла голову и вытерла нос тыльной стороной ладони.
— Как вас зовут?
— Энтони.
На миг Картер подумал, что она отвезет его прямо в полицию. Чистая, ухоженная машина, чистая, ухоженная хозяйка, а он как грязное пятно… Но даже если блондинка почувствовала его запах, вида не подала.
— Я пойду, — тихо сказал Картер. — Простите, что доставил вам столько хлопот.
— Вы? Какие хлопоты? Нет, вы ни в чем не виноваты! — Блондинка сделала глубокий вдох, прижалась затылком к подголовнику и закрыла глаза. — Господи, муж меня убьет! Господи, Господи, Господи! Рейчел, о чем ты только думала?
