с седла перегнулся через забор, окликнул ее:
– Утро доброе, красавица! А красавец где?
– Красавец спит, – обернулась она ко мне, белозубо улыбаясь. – Разбудить?
– Да неплохо было бы. И вообще ему вставать пора, пусть хоть поможет тебе.
– Я и так справляюсь, пусть лучше… ладно, разбужу, я мигом! – спохватилась она и побежала в дом.
Барат вышел на крыльцо быстро, и минуты не прошло, на ходу натягивая через голову рубаху и зевая. Помахал рукой, приглашая меня во двор, но я сказал:
– Лучше сюда выйди, важный разговор есть.
Отошли чуть в сторонку по улице, встали в тени высокого клена.
– Барат, приказывать я тебе уже не могу, но с просьбой хочу обратиться.
– Старший, ты же знаешь, что я… что угодно.
– Мне что угодно и не надо… Нужен Злой. Надо его найти, и при этом так, чтобы за тобой слежки не было. Сумеешь?
– А что, уже и слежка быть может? – насторожился Барат, быстро оглянувшись по сторонам.
– За тобой? Нет, не думаю, а вот за ним может. Поэтому… впрочем, ты его просто найди и скажи, что за ним могут следить. И еще скажи, что к девятому часу вечера буду ждать его в таверне «Бочка счастья», что неподалеку от Площади Правосудия. Вот пусть туда постарается прийти без «хвоста». Понял?
– Понял, старший, все сделаю. А что случилось?
– Для тебя? Для тебя ничего не случилось, Барат. Устраивайся в жизни, да и все. Живи как живется. Жди… сам узнаешь, чего ждать. Давай, удачи тебе, последний из нас.
Так и оставил его стоять, растерянного. Впрочем, стоял он недолго, а, словно вспомнив о просьбе, быстро пошел к своим воротам. Он не подведет, я знаю. Изменился он сильно, и не в лучшую сторону, закостенел душой, превратился в обычного ландскнехта, но верность своему слову и верность товарищам никуда не делись.
А я не торопясь повел коня шагом в Лурре.
Почтовая станция была с той стороны городка, что ближе к столице, мне и заезжать в него не пришлось. Возле нее было суетно – запрягали лошадей в одну почтовую карету, разгружали от каких-то коробок другую, курьер в форме ругался с каким-то пешим в такой же форме. На отставного сотника никто и внимания не обратил. Привязал Кузнеца к коновязи, одернул мундир и вошел на станцию.
Почтмейстер, маленький и толстый, с огромными усами, переходящими в бакенбарды, которого я нашел за деревянной выгородкой в дальнем углу, провел меня в малозаметную дверь, за которой оказалась небольшая комнатка с письменным столом и несколькими стульями. За столом сидел Бирр, все такой же блеклый и незаметный даже тогда, когда он один, разложив по столу бумаги, которые явно привез с собой и вытащил из сумки.
– Мастер сотник, – вдруг неожиданно широко улыбнулся он, поднимаясь мне навстречу и протягивая руку так, словно мы были старинными друзьями. – Рад вас видеть, очень рад.
– А что за радость? – поинтересовался я, усаживаясь на подвинутый им стул и закидывая ногу на ногу.
– Вы всегда были на удивление умным и толковым командиром, причем командиром скорее… по нашему профилю, – сказал он, усаживаясь напротив, за стол. – Когда я узнал, что вы подали в отставку из бакенского рейтарского полка, я обрадовался.
– Чему?
– Возможности заполучить вас.
– В «верные»? – тут я несколько удивился.
– Нет, для «верных» вы все же… прямоваты, как мне кажется. Я к вам приглядывался. Но есть служба и такая, которая требует именно прямости, верности и при этом ума. Прекрасная, почетная служба.
– Какая же?
– Сначала я задам вопрос, хорошо? – слегка, как бы подбадривая, улыбнулся собеседник. – Это важно.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Я должен знать… а вы должны сказать вслух: что вы думаете о князе Вайме? Я понимаю, что такой вопрос в устах главного охранителя звучит смешно, но я хотел бы, чтобы вы ответили честно. Ни одно ваше слово не выйдет из этой комнаты ни при каких обстоятельствах. Я знаю, – он поднял руку, вроде как прерывая мой ответ, который я пока еще и не собирался давать, – что у вас нет поводов относиться к князю плохо, но мне нужно знать, что именно вы думаете. Мне важно, и вам важно.
Бирр, тебе не надо быть главным «верным». Почему ты оказался на этом посту? Потому что ты одновременно пронырлив – и слаб. Намного слабее Арио, учившего тебя. Не зря Арио никогда не поручал тебе серьезных дел, а оставлял сзади, в тылу. А ты в этом тылу нашел ход к владетельным ушам, сумел убедить в том, что верность лучше ума.
– Я благодарен князю за все, – сказал я медленно, глядя в глаза. – Он вернул смысл в мою жизнь, в которой не осталось ничего. Он дал мне возможность отомстить. Он отомстил сам за мой народ. Как я еще могу относиться к тому, кто равен для меня богам? Я готов тысячекратно умереть за того, кто пролил кровь врага на могилу моей семьи.
Ты поверишь мне, Бирр, ты мне поверишь. Я это знаю. Чувствую. Я почему-то очень хорошо тебя чувствую. Ты и есть Знак, и что-то мне словно дало сил читать у тебя в душе так, словно я держу раскрытую книгу.
– Я это знал, – кивнул он. – Я всегда умел разбираться в людях.
– С вашей службой нельзя по-другому.
– Верно, – легкая улыбка превратилась в самодовольную.
Ничтожная серость, ты начал чувствовать себя великим. Не понимая того, что ты рядом с Ваймом лишь потому, что он не терпит рядом с собой кого-то кроме ничтожеств. Скоро все это поймут. В первую очередь те генералы, что стоят рядом с князем, те, которые выиграли для него войну. Он выиграл войну, и по- другому никак не может быть. Те, кто думает по-другому, становятся его смертельными врагами, пусть даже сами этого и не подозревают. Он выиграл все и победил всех.
– Теперь следующий вопрос: хотели бы вы и дальше служить его владетельному высочеству?
– До самой смерти. Больше у меня в жизни все равно ничего нет.
Опять кивок. Я подтвердил твои мысли, Бирр, а они написаны у тебя на лбу. Я просто читаю их и возвращаю тебе, убеждая тебя в том, что ты великий чтец в сердцах.
– Я предлагаю вам службу в личной охране князя. Мы сочли необходимым ее увеличить. Больше славы – больше врагов. И ищем в нее таких людей, которые лично обязаны князю.
– Это было бы величайшей честью для меня.
– Я знаю. Но за все требуется платить.
Бирр уставился мне в глаза своими блеклыми, рыбьими.
– Моя жизнь принадлежит его владетельному высочеству. Вся и без остатка.
– Я знаю, – с улыбкой кивнул он. – Но все надо доказывать. Разбойники вяжут друг друга кровью, мы же… не разбойники, – добавил он, вроде как сам засомневавшись, – тоже связываем себя узами доказательств.
Ну, давай, переходи к разговору о Круглом. Я же для этого здесь, равно как и ты.
– Я готов.
– Хорошо. Вы вместе с Арио по прозвищу Круглый ездили к горцам, чтобы передать выкуп за злодея человечества Орбеля?
Вот как, «Арио по прозвищу Круглый», так титулуют только злодеев в приговорах, о людях так не говорят.
– Ездил, верно.
– Для оплаты выкупа Круглому передали огромную сумму в золоте. Вы знаете об этом?
– Знаю, – подтвердил я.
– Я хочу знать точно: вся ли сумма была выплачена горским вождям, или часть Арио утаил?
Бирр таращился мне в глаза так, словно пытался внушить правильный ответ.
