Положился только на ученых и поэтому полтора года работы при Сталине не допускали моряков, потому что они, по определению свыше, — «своими советами помешали бы», а я бы добавила — «строить то, что было построено» за эти полтора года без моряков.
П.Г.: Малышев рассказывал, что они опирались на указание Сталина «моряков не допускать». Сталин — закон был для Средмаша.
Р.В.: А еще о чем надо помнить, что играет не последнюю роль во всем этом деле. Помните Вы, что в конце 1948 г. Сталин отправил Кузнецова на Дальний Восток, в ссылку, разжаловав его «на три сверху», как выразился адмирал Левченко, сняв три звания, завоеванные Кузнецовым вместе с победами в войне с фашизмом. Его судили вместе с адмиралами. Помните. И до июля 1951 г. Кузнецов службу нес на Дальнем Востоке. А главкомом стал Юмашев. За эти почти три года он по свойствам своего характера не мог отстаивать послевоенную программу Кузнецова. Юмашев соглашался на строительство кораблей старых проектов, поскольку хорошо знал, что делают с теми, кто настаивает на своем. А почему? Так выгодно было Минсудпрому. Вы же знаете, что у нас судоверфи-то после войны старые остались и построить на них новые корабли было нельзя. А новые судоверфи строить — тоже проблематично в послевоенной стране, в которой почти все средства брошены на создание «атомного щита». И быстрее делается дело накатанное, чем новое. Правда? За это даже хорошие премии судостроители тогда получали. Только зачем это нужно? Так вот, Юмашев, хорошо усвоив науку слушаться, за новую программу не воевал, что диктовали, то и выполнял. И вдруг, неожиданно для всех, но не для самого себя, Сталин назначает вновь Н.Г. Кузнецова Военно-Морским Министром.
П.Г.: Да.
Р.В.: Когда Кузнецов вернулся и увидел, что без него построили, он в ужас пришел от этого, возмутился, на что потрачены и куда продолжают уходить народные средства. Написал большой доклад, тот, который Вы читали. В нем он указал, какими старыми кораблями обладает страна, что необходимо немедленно строить современный флот с использованием новейших достижений науки и техники, в том числе с использованием атомной энергии для движения кораблей, электронной и вычислительной техники, с современным вооружением и потребовал рассмотреть поставленные им вопросы на Президиуме ЦК КПСС.
П.Г.: А интересно. Президиум ЦК созвали и в Кремлевском зале заседание устроили. Я присутствовал на этом заседании. Причем в первых рядах, прямо у сцены сидел с конструкторами, мы там слушали все. Это удивительное было собрание.
Р.В.: Когда Сталин уже признал, что прежний главком Юмашев ему не помог, был недоволен, что во главе флота оказался такой человек, который ему уже ничего не доказывал, флоту пользы не дал. Он, по-видимому, поэтому на Малышева и ПГУ (с 1953-го — Минсредмаш) и положился, распорядившись первую атомную лодку там строить. А Кузнецов-то с Малышевым до того в жарких спорах бывал и не раз. Он не очень-то соглашался на старые проекты кораблей, их слабые характеристики. Поэтому у них баталии и проходили, в общем-то деловые и горячие. И поэтому Малышеву было «на руку», чтобы до поры до времени моряки не вмешивались. А не то заведут баталии, и станут ему мешать лодку строить.
П.Г.: Да. Да.
Р.В.: Отсюда и неясности, а подчас даже домыслы — вольные или невольные. Так, недавно я прочла, что якобы главком ВМС Кузнецов в деле строительства атомной лодки «…совершенно ничего не понимал, хотя в своих воспоминаниях пишет, что страшно содействовал, а на самом деле все было наоборот. Они (моряки) отказались даже на свои деньги строить. Строил Славский на свои деньги». Хотя страницей раньше тот же автор, противореча себе, говорит, что «…военных к этому делу сказано было не допускать». И так далее. Не знаешь, чему верить? Ну, да пусть это останется на совести автора. Вероятно, этому есть причины. Когда-нибудь правда все же выйдет на свет.
А все-таки, Павел Григорьевич Ваш главком Николай Герасимович Кузнецов еще в 46-м году в письме-то и докладе Сталину написал, давайте, мол, строить корабли с атомными двигателями и атомную энергию на флоте внедрять. Это ведь своевременно предложено. По существу, он ведь первый об атомном флоте мировозрение-то начал создавать. И совещания по этим вопросам еще тогда начал созывать. И перед конструкторами и учеными еще тогда об этом начал говорить, озадачивая их думами о новых проектах военных кораблей для своего флота.
П.Г.: Да, совершенно верно.
К. Раш. Вернуть Кузнецова[57]
Почему именно моряку Кузнецову выпала роль выразителя русского исторического призвания — стать лучшим командиром корабля «всех морей мира»?
Потому что из всех родов ратного служения флот требует от воина наивысшей волевой и умственной энергоотдачи, и наивысшей организованности и наступательности при особой боевой устойчивости.
В природе не существует военных кораблей для обороны. Флот не может в море укрыться, как на суше, за бойницами, рвами или укрепиться на высотах. Корабль обязан ввязаться в бой при любом соотношении стволов, и, как требует устав: «победить или погибнуть, но флага не спускать под страхом лишения живота». В редких случаях корабль или слабеющая эскадра могут укрыться под защиту орудий береговых батарей, но не более. Даже морскому десанту победу сулит, при соблюдении всех условий, только безоглядная неудержимость.
Мы привыкли к упоминаниям о Кузнецове как о выдающемся наркоме сталинской эпохи, пострадавшем от первых лиц государства за верность правде и флоту. Но никогда Кузнецов не появился бы в Москве, не стань он лучшим командиром корабля в отечественном флоте. И в этом качестве командира Кузнецов не менее интересен, чем на посту Народного комиссара Военно-Морского Флота.
Сегодня Кузнецов особенно интересен флоту и его офицерской молодежи как старший помощник и командир корабля.
Командующий Черноморским флотом И. Кожанов опубликовал в 1935 г. восторженную статью о тридцатилетнем Николае Герасимовиче Кузнецове под названием «Капитан 1 ранга», где назвал его «самым молодым капитаном 1 ранга «всех морей мира». По статье видно, что Кожанова переполняет неподдельный восторг от соприкосновения с такой яркой личностью, и он не способен скрыть свое восхищение.
Мы, зная дальнейший путь Кузнецова, можем теперь смело назвать его самым лучшим командиром корабля «всех морей мира».
Молва о необыкновенном моряке стала разносится по Черноморскому флоту с первых дней по прибытии Кузнецова к месту службы. Он обращал на себя внимание с первых же минут встречи. Рослый, красивый молодой человек, с врожденной выправкой, непринужденными манерами, хорошей речью, прямым взглядом и подкупающей приветливостью при неуловимой дистанции и такте. В нем подкупала громадная эрудиция, здравость суждений, прямота и одновременно уважение к собеседнику. Флот он любил беззаветно, душу в него Бог вложил морскую и чистую.
В 1928 г. крейсеру «Червона Украина» совместно с тремя миноносцами поручено встретить и эскортировать яхту «Измир» падишаха Афганистана Аманулла-хана, после его визита в Турцию. Накануне выхода из Константинополя в кочегарке «Червоной Украины» ночью, рядом с погребом боеприпасов, возникпожар…Всякомандапод руководством Кузнецова действовала решительно и собрано. Взрыв красного крейсера в чужом порту стал бы страшным ударом по престижу власти. В Кремле быстро оценили, кому они обязаны спасением крейсера «Червона Украина». На следующий год во время учений в районе Одессы Ворошилов и ряд военных руководителей в его свите с особым вниманием следили за действиями именно Кузнецова. Молва о цельном и ярком моряке из флота давно достигла верхов. После учений, когда Кузнецов при волнении на море, умело и решительно командуя, спустил на воду баркас с вооруженным десантом, к нему подошел Ворошилов и прочувствованно пожал ему руку.
Летом того же 1929 г. на «Червоной Украине» по пути в Сочи находились Сталин и Орджоникидзе. От
