и морское дело люди,
Всем бросалось в глаза, что краснофлотцы крейсера «Красный Кавказ» были одеты чище и опрятнее всех. Бляхи, пуговицы, обувь не могли не обратить внимание всякого, кто знает толк в морской службе. Еще знали, что если на рейде появилась лучшая шлюпка — по белизне паруса, по окраске, по слаженной работе команды — это с крейсера «Красный Кавказ».
Свидетельства очевидцев и участников событий особенно драгоценны для нас.
За образцовый порядок и высокую боевую подготовку крейсер «Красный Кавказ» первым на Черном море получил право, как награду, носить звезду на трубе. Надо ли говорить, как весь личный состав крейсера гордился этим отличием. В кругу командиров говорили открыто, что это заслуга старпома Кузнецова.
На кораблях у Кузнецова всегда строго поддерживался абсолютный «сухой закон» — ни грамма спиртного.
Вице-адмирал С. Солоухин, старый сослуживец Кузнецова по Испании, вспоминал, как в 40-х гг. приехал Кузнецов с инспекторской проверкой. Солоухин тогда командовал линейным кораблем «Октябрьская революция» («Гангут» царского флота). В кают-компании за обедом Солоухин спрашивает: «Николай Герасимович, разрешите вина подать?» «Нет, — смеется, — с вами рюмку выпьешь, начнете по животу хлопать».
Обладая врожденным тактом, выдающим безошибочно аристократизм натуры Кузнецов с юношеских лет при всем дружелюбии и прямоте, напрочь отвергал фамильярность. Кстати, фамильярность является смертельным врагом любого воинского сообщества, и не только воинского.
Жил старпом Кузнецов на верхней палубе у грот-мачты. Его дверь выходила на площадку для самолета, с которой все было видно и слышно. Любая команда вахтенного командира была под контролем старпома, ни одно событие на корабле не проходило мимо его внимания.
Однажды флагманский инженер-механик Николай Прохватилов, зайдя к старпому Кузнецову, был, как громом поражен увиденным. Старпом сидел и читал книгу на немецком языке. Надо знать атмосферу и пролетарский уклад 30-х гг. Добро бы Кузнецов был из старых офицеров-дворян, которые изредка попадались на флоте. А тут, свой в доску, брат по классу, как ни в чем не бывало читает немецкую книгу. Прохватилов вспоминал: «Это меня так поразило, что я невольно заинтересовался, когда ему удалось выучить немецкий язык, да так основательно, что я не видел поблизости немецкого словаря».
Оказалось, языком он овладел в академии. Там Кузнецов успел получить диплом 3-го разряда как переводчик с немецкого и французского. На пенсии Кузнецов переводил для издательств книги на морскую тему с английского.
Сам Кузнецов писал о службе старшего помощника командира на корабле: «С годами сложилось мнение, что старпом — первый страж порядка на корабле и самый главный организатор. Поэтому обычно на корабле его больше всех побаиваются. Другой офицер может и пройти мимо легкого нарушения, а старпом обязан его заметить. Днем и ночью он держит в своих руках нити многогранной и беспрерывной корабельной жизни. Поэтому старпому реже других офицеров удается увольняться на берег».
В 1933 г. крейсер «Красный Кавказ» в сопровождении двух эсминцев совершил поход в Турцию, Грецию и Италию. Корабли отдавали ответный визит после посещения Севастополя итальянскими подводными лодками. Вскоре, по возвращении из похода, Кузнецов был назначен командиром крейсера «Червона Украина», на котором он в 1926 г. начинал службу на Черноморском флоте.
Кузнецов как командир корабля — исключительное явление в истории всего отечественного флота после Великого Петра.
Кузнецов командовал крейсером «Червона Украина» с ноября 1933 г. по 15 августа 1936 г. Но даже этот, относительно короткий, трехлетний срок, а со службой старпомом и того больше, дает основание считать его лучшим командиром корабля за всю 300-летнюю историю Российского Флота. Он не был в трех кругосветках как Лазарев, Коцебу и другие, не ходил в первые кругосветки как Крузенштерн и Лисянский, не сражался при Наварине, как Нахимов, Корнилов и Истомин, не водил как святой адмирал Ушаков флоты от победы к победе, но даже в сравнении с этими безукоризненными моряками и командирами, и в сопоставлении с лучшими командирами английского и германского флотов, начиная с лорда Горацио Нельсона и сэра Джона Джеллико, и отважного сэра Дэвида Битти и кончая немецким гросс-адмиралом Альфредом фон Тирпицем и героями великой Ютландской битвы дредноутов 1916 г., агрессивными адмиралами Францем фон Хиппером и Рейнхардом фон Шеером. К ним мы можем присовокупить и творца Цусимы, известного своими поучениями адмирала Хэйхатиро Того. Но даже в этой элите мировых флотов Николай Кузнецов выделяется как исключительностью судьбы, так и дарованиями командира-наставника. Наши адмиралы Головин, Нахимов, Лазарев, Беллинсгаузен командовали, опираясь на мощную петровскую традицию, и командовали до Крымской войны моряками исполнительными и православными, для которых офицер был хоть и крутым порой, но Богом данным, барином и отцом-командиром. И даже адмиралы поколения порт-артуровцев, вроде адмиралов Эссена и Колчака, сложились в укладе императорского флота и в среде кадет-дворян.
Кузнецов начал учебу в училище Петрограда под грохот расстрелов моряков Кронштадта, повального голода и репрессий. Он стал на мостик «Червоной Украины» в страшный голодный 1933 г., уносивший тысячами людей. Когда он станет наркомом, почти все его предшественники на постах руководителей флотов и наркомата будут казнены.
В этих жутких обстоятельствах особенно светоносен и мужественен облик Николая Кузнецова. Он был как бы послан с иммунной миссией надежды для всей нации. Но, что особенно поразительно, время Кузнецова с точки зрения флотских идеалов и морского духа было едва ли не самым морским временем на Руси после Петра Великого. Гениальность Кузнецова, как моряка и командира, проявлялась всю жизнь в том, что он тысячи мотивов, обстоятельств, норм и подробностей подчинял всегда высшей цели воина — боевой готовности. И в этом качестве он — единственный моряк после Петра, кто оказал формирующее влияние на флоты, не сходя с командирского мостика крейсера «Червона Украина». Такого не удавалось ни одному морскому офицеру, тем более в тридцать лет.
Кузнецов, будучи командиром крейсера, разработал наставление «Боевая готовность одиночного корабля», внедренное на всех флотах. Им же разработан метод экстренного прогревания турбин, позволивший готовить турбины вместо четырех часов за 15–20 минут, что в 15 раз ускоряло готовность корабля к бою. Кузнецов и сам всем своим существом был настроен на боеготовность, как в личном плане, так и в мировоззренческом. Готовность к отпору он носил в крови при строгости и ревностном отношении к воинскому братству. Кузнецов отработал стрельбы большого калибра на высоких скоростях хода крейсера.
С крейсера «Червона Украина» началось движение, известное на флотах как «борьба за первый залп». Это артиллерийское понятие Кузнецов превратил в символ высшей боеготовности, придав ей стратегические черты.
Благодаря энергии Кузнецова это движение стало достоянием всех флотов. Газета «Красный флот» писала, что «на флотах заговорили о методах организации боевой подготовки по системе Кузнецова, только сам командир утверждал, что он ничего нового не создал».
На вечере в Центральном доме литераторов в январе 1977 г., посвященном памяти Кузнецова, выпускник Морского училища 1936 г. Г. Толстолуцкий вспоминал: «Там мы имели возможность видеть очень интересного человека — командира крейсера «Червона Украина». Молодой, стройный, с особой стрункой командир, он был высокого уровня моряк и славился на Черном море своей требовательностью и принципиальностью. Мы уже знали, что его крейсер завоевал первое место на флоте по всем видам боевой подготовки. Командир же Николай Герасимович Кузнецов был награжден орденом Красной Звезды».
Все на флоте знали, что командир крейсера «Червона Украина» Кузнецов сделал для личного состава много того, чего не было ни на одном корабле Черноморского флота. Для командиров Николай Герасимович организовал по утрам горячие завтраки вместо одного чая с пятьюдесятью граммами масла. На крейсере появились парикмахер и хороший портной.
Кузнецов Богом был создан для владения морем. «Адмиралтейство» означает «владычество морем». Петр I всех своих сподвижников, бойцов и корабелов и, прежде всего, преображенцев и семеновцев, которые первые двадцать лет выполняли роль корабелов, моряков и отборной морской пехоты, всех их исапостол Петр называл «адмиралтейцами», вкладывая в это слово разгадку своего царствования и русской
