небольшого размера, и хотя с небольшими окнами, зато уютно. День протекал спокойно по распорядку на наше усмотрение. Мы с Младой вставали рано и отходили подальше по берегу острова. Там купались и загорали нагишом пару часов.
В первый раз, когда мы с ней остались на пустынном пляже наедине, я испытала невольное чувство стыда и неудобство. Я почему-то стыдилась раздеться при ней, хотя понимала, что мы с ней вдвоем и нет никого рядом. Видимо уже тогда в мое подсознание проникали чувства к ней и меня тормозили. Она же легко делал это и совсем меня не стеснялась. Наоборот, так эротично обнажалась, что у меня пробегали мурашки по коже. Позже она мне призналась, что делала это специально и у нее тоже внутри все вставала дыбом, но ей так хотелось меня очаровать. Я старалась пристально не смотреть, но глаза сами липли к ее обнаженному телу.
Пока я возилась на песке, все еще затягивая свое обнажение, Млада быстро скинула лифчик, обнажив свои упругие и белые груди и смешливо глянув в мою сторону, отвернулась и стянула плавочки. Пока я пыхтела, она уже быстро шагала по мелководью, ослепляя меня своим привлекательным голым телом. Я видела, как у нее перекатываются белые булочки восхитительной попки и как из-за обводов спины покачиваются в стороны ее обнаженные груди. Наконец я решилась и, вздохнув полной грудью, быстро сбрасываю с себя остатки цивилизации. Я устремилась в воду следом за исчезающей в волнах фигуркой. Вода обволакивает голое тело, и оно радостно отзывается, клокочет и бунтует, требует любви.
Потом мы наперегонки выскочили на берег. Млада обтиралась полотенцем, а я не сводила с нее глаз. Как она прижимает и обтирает груди, как вытирается между ног. При этом она каждый раз слегка приседает и наклоняется, и я вижу гребешки ее малых губ в треугольнике между ее ног, которые чуть выступают и они сморщенны от воды. Эти сморщенные гребешки губок все время у меня перед глазами. Млада подолгу не лежит рядом, она, то садится, то перекладывается, поэтому я все время вижу ее голое тело перед собой. Когда она встает и поворачивается ко мне задом, я замираю и уже не могу оторвать от нее своих восхищенных взглядов. Ее обнаженная фигурка прекрасно вписывается в окружающее нас великолепие тропической природы. На фоне прозрачной, преходящей в синеву голубизны воды она смотрится как голливудская дива. У нее худощавые ноги, которые образуют завораживающий треугольник в основании ног, под ее попкой. Когда она стоит от меня на солнце, то я вижу у нее между ног, в этом треугольнике, плоть, выступающую тугим валиком и эти гребешки губок.
Каждый раз, когда я так рассматривала ее, она замечала это и возбуждающе не громко смеялась, дурачилась и бросалась песком. А я видела ее голое тело, я им любовалась.
Потом приходили завтракать, переодевались в шорты и шли на прогулку в пальмовую рощу. Часто приносили к столу что-нибудь из рощи или с берега моря. Обычно это были кокосы, которые нам нравилось выпивать вечером, сидя на балконе.
Здание отеля было построено в форме бумеранга. Вход, комнаты прислуги, ресторан, сверху наш номер в середине и два крыла по два номера в каждом, всего пять номеров. Номера второго этажа имели лоджии, а наш номер две, одна маленькая со всеми лоджиями с этой стороны, а другая большая, с обратной стороны здания, на наружном выступе крыльев здания. Поэтому мы предпочитали уединяться там и проводили вечера за спокойной беседой. По нашему росту нас приняли за скандинавок, но с большим уважением. Еще бы! Я за два метра и Млада, под метр девяносто. Мы ходили все время в купальниках, а чтобы не смущать никого, мы старались днем отдыхать в номере или бродили в роще. Наши соседи так же отделялись и, как и мы предпочитали обходиться у моря без одежды. Прислуга была очень хорошая. Всегда в хорошем настроении милые тайские девочки, нередко ходили с открытой грудью. Очень милые личики, приятные и плавные манеры. Под стать им были, хозяйка с очень красивой и милой дочерью. Вскоре мы подружились с дочерью хозяйки, и она сидела с нами по вечерам, слушала наши разговоры, ничего не понимая, но при этом мило улыбалась. Она садилась рядом и могла часами поглаживать и массировать нам поочередно, руки, ноги, спину, шею.
Иногда мы осмеливались, и сидели топлес. Она, тоже, раздевшись до легких плавочек, под полупрозрачным саронгом, поочередно укладывала нас на кушетку в холле и массировала все тело. Разумеется, мы принимали все процедуры обнаженные. Что-то в этом массаже было такое необычное и эротическое. Потому, что Тхавонг, так звали дочку хозяйки, все делал так необычно ласково и нежно, что мурашки бежали все время по коже, пока она трогала тело своими тонкими и маленькими ладошками. Она все время очень искусно подкрашивалась, выгодно подчеркивая легкий румянец щек на смуглом личике. Я обращала внимание, как она возбуждалась, когда массировала мой живот, бедра и грудь. Она низко нагибалась, казалось, что впитывала запах самого моего тела и немного учащенно дышала, изредка томно поглядывая в лицо, как бы спрашивая о чем-то большем, чем эти поглаживания.
Глава 6. Начинаются превращения
Однажды мы с Младой решили уйти на самый дальний конец острова и рано выскользнули из отеля. Примерно через полчаса мы вышли на мыс, который полукруглой песчаной косой уходил в океан, образуя небольшую лагуну, защищенную трех метровым валом песка с двух сторон. Мы, сбросив одежды, с удовольствием наплавались в лагуне, а затем, обнаженные, бродили по мелководью и собирали диковинные раковины.
Мы с ней дремали за кустами в лучах восходящего солнца и не заметили, как в лагуне появились еще пловцы. Я первой услышала приглушенные и радостные голоса, поднялась и тихонечко выглянула из-за кустов. Прямо передо мной, шагах в десяти, на мелководье лагуны лежала на спине обнаженная Тхавонг. В ногах у нее на животе лежала наша маленькая горничная, Лонг и, опустив голову, с мокрыми волосами, между ног Тхавонг, что-то делала там с ней ртом. Сначала я не поняла, что она делала, а потом, не поверила своей догадке. Лонг взяла в рот и игралась пенисом Тхавонг! Я была поражена! От увиденной картины, мне кровь сразу ударила в голову, и застучало в висках от возникшего возбуждения. Я смотрела и видела, как на моих глазах две вчерашние девочки занимаются любовью как мальчики и у них есть все то, что им надо. У Тхавонг маленький, а у малышки Лонг длинный и изогнутый кверху, довольно напряженный лингамчик. Я задыхалась от вожделения увиденной картины. Между тем обе участницы, пусть уж я буду продолжать их так называть, не теряли времени даром. Наша маленькая Тхавонг, припала на четвереньки и, опустив плечи, прогнула спинку и выставила угощение для малышки Лонг. Та, стоя на коленях, завела руку и приложила свой тонкий и выгнутый лингамчик к торчащей вверх попке Тхавонг. Они принялись сношаться. Я уже так возбудилась, что не могла одна дальше смотреть на этих любовниц. Осторожно вернулась к Младе и, приложив палец к губам, поманила ее за собой. Млада хотела что-то спросить, но я на нее зашипела.
— Тссс!! Тише! Ползи за мной и смотри на этих обезьянок.
Я потянула Младу за руку и, подтолкнув вперед себя, заставила разглядывать наших обезьянок. Я лежала в ногах, у Млады. Подстегиваемая сладостными стонами наших девочек я крепко вцепилась в булочки ее мягкой и обнаженной попки. Тело Млады напряглось, она обернулась ко мне с широко раскрытыми и удивленными глазами и, путая слова, прошептала.
— Так они не девойки, они девок, гуи? — Видя, что я не понимаю, она мотает головой и поправляется.
— Так они гаи, нет… Они парни?! Геи?
Она отползает ко мне, ее разгоряченное лицо выдает возбуждение. Она ищет мою руку, хватает ее, тянет за собой. Я упираюсь. Она оборачивается, смотрит на меня возбужденно, а затем ползет, наваливается на меня своим вспотевшим и горячим телом и, тесно прижавшись, громко шепчет прямо в самое ухо.
— Я тоже хочу!!! Хочу как они.
И смеется. Ее чертовские красивые глазки прищурены и весело прыгают у меня перед самыми глазами. Она продолжает налезывать на меня и все время хихикать.
— Анжи! Дорогая, я тоже хочу так!!! — Яростно шепчет она мне прямо в самое ухо.
Ее шепот мне в самое ухо оглушает. Я отталкиваю ее от себя, и она змейкой скользит вниз, вдоль моего тела, а затем вдруг, припадает ртом к моей киске. От неожиданности я замираю, а она,
