него действует какая-то страсть, жажда послаблений для себя в церковной жизни. Жажда славы или какого-то сугубого уважения к себе в Церкви».
Худиев: «Я встречаю это довольно часто: …дайте нам пережить волнующее ощущение тайны — но пусть эта тайна ничего от нас не требует; дайте нам комфортную, ненапрягающую духовность, в которой не будет места чувству стыда или ущербности — и мы это с радостью у вас купим».
ЗНАКОМСТВО С КАРМОЙ
То, что произошло с православными миссионерами, есть ни что иное, как действие кармы (в которую они не верят, и потому приписывают свои неудачи отвратительным нравам окружающих). Карма — это не какие-то мистические козни мироздания, а обыкновенный принцип неизбежности последствий некоторых поступков.
Вспомним, с чего начиналась пропаганда православия в конце 80-х — начале 90-х: свобода совести и духовного поиска, гуманитарная функция религии, уважение к человеку, как религиозная основа общечеловеческих ценностей, христианские корни европейского и американского прогресса, европейской философии, науки, культуры, цивилизации.
Православные агитаторы рассказывали о религиозности великого гуманиста Эйнштейна и о связи православия с античной религиозно-философской и культурно-мистической традицией Эллады и Рима. Люди, крестившиеся под влиянием этой пропаганды, хотели приобщиться ко всему этому — от свободы духовного поиска до корней европейской цивилизации. Они искали то, о чем писал Александр Мень в «Истории религии» и Антоний Сурожский в проповеди «Все Евангелие говорит только о любви».
В то время миссионеры вроде Кураева и Худиева не говорили новообращенным: «Вы вступаете в религиозную общину, где вас будут считать ущербными, где вы не можете рассчитывать на уважение, где вам будет дискомфортно, где над вашим разумом надругаются, где ваше человеческое достоинство будет растоптано, а ваши естественные желания будут объявлены грязными и порочными».
Примерно таким способом в XVII веке нанимали команду для дальних плаваний. Вербовщик за первым — вторым — третьим стаканом вина рассказывал о сокровищах далеких стран и о красоте тамошних женщин. Наутро моряк приходил в себя на тесной койке, получал на завтрак миску похлебки с черным сухарем и отправлялся уродоваться на тяжелой и опасной работе без выходных и праздников. Так его настигала карма, порожденная его доверчивостью и слабостью к алкоголю. Вербовщик тоже не избегал своей кармы, порожденной его жадностью и нечестностью — все последующие годы он жил в страхе, что кто-то из его «крестников» вернется и утопит его в нужнике или просто пырнет ножом в одном из портовых кабаков.
КАРМА МИССИОНЕРОВ
В случае с православными миссионерами и смысл был иным, и карма иной. Никто из крестившихся в период православного бума конца 80-х — начала 90-х не подписывался под катехизисом (большинство из них в глаза не видели православный катехизис — иначе, скорее всего, ноги бы их в этой церкви не было).
Люди совершали акт выбора той религии, о которой они читали в статьях пропагандистов, а не того вероучения, о специфических особенностях которого эти пропагандисты умалчивали. Наутро после крещения они просыпались не в православном монастыре «закрытого типа», где катехизис выполняет функции местного шариата, а в своей квартире. Соответственно, они продолжали жить в полном неведении относительно того, что НА САМОМ ДЕЛЕ имели в виду миссионеры, принимая их в православную общину.
Попытка деятелей вроде Кураева и Худиева поставить новообращенных перед фактом: раз вы приняли православие, то теперь должны жить по пунктам катехизиса, естественно, наткнулась на стену непонимания. Действительно, как это так — миссионеры говорили о свободе духовного поиска, а теперь говорят о каком-то монструозном своде предписаний «что делать и как» из 607 (!) статей. При этом многие статьи имеют еще и богатую внутреннюю структуру. Например, статья 504, разъясняющая виды грехов против первой заповеди, содержит целых 13 пунктов с самостоятельными заглавиями (1. Безбожие, 2. Многобожие 3. Неверие, 4. Ересь, 5. Раскол, 6. Богоотступление, 7. Отчаяние, 8. Волшебство, 9. Суеверие, 10. Лень по отношению к учению благочестия, молитве и общественному богослужению. 11. Любовь к чему-либо больше, чем к Богу. 12. Человекоугодие, 13. Человеконадеяние) и подробными комментариями к каждому пункту.
Впрочем, большинство new-православных, даже ознакомившись с этими новыми соображениями миссионеров, все равно катехизис не читают, а следуют некоторой эклектике, которая на жаргоне миссионеров называется «псевдохристианский new age» (т. е. неохристианское течение в религиозно- философском движении new age).
Слово самим миссионерам: «Для сторонников движения „Нью Эйдж“ „Христос“ — это божественное начало, а „сознание Христа“ достижимо для каждого человека. Для них Христос является не Богом, а лишь воплощением одной из черт Бога — Божественной любви. Являясь воплощением души творения в целом, Он заключает в Себе энергию, связанную с одной из сторон бытия, называемого Богом. В учении „Нью Эйдж“ утверждается, что Христос — это энергетическая сила, имеющая важнейшее значение в процессе эволюции. Далее, по этой теории, Иисус Христос — это обычный человек, который обладал эволюционной силой и является учителем примерно таким же, как Геркулес, Гермес, Рама, Митра, Кришна и Будда». Далее — вывод миссионеров: «Такие взгляды приводят к релятивизму, т. е. к отрицанию возможности объективного и абсолютного знания. Поступки людей перестают быть хорошими или плохими». («Миссионерское обозрение», № 7/1999, «Нью Эйдж и новоязыческие движения»).
КАРМИЧЕСКИЙ УДАР
Чтобы понять, в чем тут действие кармы, вернемся на десяток — другой лет назад. В то время миссионеры, споря с научными атеистами, говорили: ваш марксистский подход, ваш грубый материализм, ваша абсолютная власть материи над духом, унижает человека. Ведь человек — это не просто «двуногое без перьев», это существо эмоциональное и духовное, а не только жрущее и размножающееся. Материалистическая наука бездушна и мертва — говорили они — человеческие чувства и дух не подчинены диктату марксистской «объективной реальности». Наши религиозные истины — говорили они — выше ваших бездушных материалистических научных истин, поскольку наши истины человечны.
Эти миссионеры в значительной степени своего добились. Многие люди под влиянием таких эмоциональных аргументов восприняли позицию, согласно которой правильно не то, что соответствует объективным природным закономерностям, а то, что выглядит более симпатично с эмоциональной точки зрения. Аргументы, опирающиеся на фактические и исторические материалы, на эксперименты в естественных науках и первоисточники в истории, утратили ценность.
Миссионеры радовались. Вот теперь-то — так они предполагали — начнется торжество церкви, не омраченное научным скептицизмом. Но не тут-то было.
Человек, который верит, что в нем присутствует божественная энергия, что его дух в перспективе равновелик творцу мира — такой человек вряд ли примет мировоззрение, согласно которому он — раб, скот и дрянь.
«Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостию, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души» (Еф. 6:5–6). «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым» (1 Пет 2:8).
Такой человек вряд ли согласится с тем, что он — не самостоятельная личность, а часть стада скотов, управляемого пастухами: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Пет 5:2–3). «Внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти церковь». (Деян. 20:28)
— Э, нет! — скажет такой человек — мне уже объяснили, что творец (высший разум) любит каждого и обращается к каждому индивидуально. А то, что вы тут цитируете про стадо и про рабов — это устаревшая часть библии, или вообще поздняя жульническая вставка.
Вот это и называется кармическим ударом. Миссионеры мечтали о множестве верующих, не обремененных научным скептицизмом, — и получили массовую религию «new age».
С «атеистами старой закалки» христианские ортодоксы могли полемизировать, и иногда даже
