дворца.
Долог этот процесс, но уже сейчас с высоты его верхних этажей кажутся игрушечными ютящиеся внизу землянки, шалаши и хижины, в которых эти веры, религии, секты, конфессии ждут своего ветра, чтобы развалиться, или пожара, чтобы превратиться в пепел.
Религию оставим. Она не поможет, Когда челн захлестнет волной, кое-кто по привычке будет молиться богу. Но скажите мне на милость, чего стоит такой человек, которого нужно умолять сделать добро или не делать зла? Чего стоит такой человек, который нехотя откликается на мольбы и на слезы? Презрения и забвения. А чего стоит подобный бог? Молитв? Восславлений? Если бог глух, он не всесилен. Если бог не всесилен, он не бог. А если бог — не бог?
Оставим религию. Там, на другом берегу Потопа лишь одна вера будет созидающей — вера в себя и свои силы, в свой ум и Знания. И бог будет один — ароматная Планета, что дала нам приют на нашем пути от рождения до кончины, чудесная земля, что даст жизнь новым всходам нашего хлеба.
Вопрос: если ты равнодушна к религии, то зачем ты про нее пишешь, какое тебе дело?
Ответ: я-то к ней равнодушна, а вот она-то ко мне, почему-то, нет. Так и лезет ко мне с разных сторон. По телевизору какие-то криминальные личности в поповской униформе призывают к погромам и геноциду иноверцев. По моему городу регулярно шляются толпы каких-то православных отморозков с монархическими флагами, иконами и обрезками металлической арматуры (угадайте, для каких религиозных целей служат обрезки арматуры). В карман ко мне лезут (на фиг не нужные мне храмы строят за счет городского бюджета, в который я плачу налоги). ОПК ребенку пытаются навязать. Потому и пишу про религию.
Вопрос: почему ты так необъективна, всегда пишешь против библейских религий и никогда — против язычников?
Ответ: почему человек обычно с симпатией относится к бабочкам и терпеть не может комаров? Элементарно: бабочки не пьют человеческую кровь, а комары — пьют, и живут этим. Никто никогда не слышал про языческий клерикализм и языческий фанатизм и языческие религиозные войны, потому что таких явлений не существует. Посмотрите, что в бывшей Югославии творится из-за этих библейских религий. Оно нам надо?
Вопрос: за что ты так ненавидишь именно православие, а не ислам или католицизм?
Ответ: что такое «православие» я не знаю, и вообще никто не знает. А вот православную церковь в московско-киевском исполнении я действительно ненавижу. По очень простой причине: именно из-за нее (а не из-за Исламской Конференции и не из-за Папы Римского) наша страна превращается в загаженный клерикально-монархический зверинец. Например, на окончание учебного года детям подарили «Православные Патриотические Книжки» нацистского содержания. Книжку я у ребенка забрала, в сентябре намерена разобраться, кто конкретно из т. н. «Русских Людей» подсунул эту пакость школьникам. Как любой человек, я ненавижу тех, кто хочет загадить жизнь мне и моим близким.
Вопрос: если ты — сторонник «твердой руки», то почему ты против фашизма?
Ответ: фашизм — это не «твердая рука», фашизм — это дрожащая рука трусливого негодяя, в которой, по недосмотру общества, оказалось боевое оружие. Фашизм плох не тем, что легко прибегает к насилию, а тем, в чьих целях применяется насилие. Фашизм строится вокруг «интересов нации», персонифицируемых в лице «идеала нации» — конкретном человеке или конкретной группе людей. Эти люди становятся идеалом нации потому, что сами себя им провозгласили и убедили в этом плебс. Ясно, что идеалом нации может объявить себя только самовлюбленный подонок или законченный псих. Суммируем сказанное и получаем вывод: фашизм — это строй, при котором подонки и психи бесконтрольно осуществляют насилие в собственных целях, прикрываясь «интересами нации». Вся история подтверждает этот вывод. Вот почему я против фашизма.
Вопрос: Ты против традиционных политических идеалов, но ведь общество не может жить вообще без идеала? У тебя есть другой идеал?
Ответ: мой политический идеал похож на скандинавского полицейского, который вооружен пистолетом, наручниками, стетоскопом и набором для оказания первой помощи. Этот полицейский не разбирается в политических тонкостях, они ему по фигу. Он знает только, чего не должно происходить в обществе: люди не должны подвергаться насилию, люди не должны оставаться без элементарной помощи, людям не должно быть страшно дома и на улице, люди не должны бояться отпускать детей одних в школу. Если кому-то стало плохо на улице — полицейский оказывает ему первую помощь. А если на улице кто-то делает плохо другим — полицейский применяет к нему оружие. Все остальное полицейского вообще не касается. Он выполняет программу serve & protect, и только. Если это делается изо дня в день, происходит естественный отбор, и полицейский прибегает к пистолету в сто раз реже, чем к стетоскопу. Получается гуманное общество.
Вопрос: если ты против терроризма, то почему ты не пишешь про исламскую угрозу, опасность тоталитарных сект, израильский и американский государственный терроризм, и призрак коммунистической реставрации в Восточной Европе?
Ответ: я пишу про террористическую угрозу со стороны любой библейской религии. Есть четкая закономерность: как только в стране с сильной конфессией библейского толка появляются шальные деньги, так сразу начинается клерикальная автократия, милитаризм, геноцид иноверцев. А потом — религиозно- мотивированная война с кем-нибудь. Общество должно жестко контролировать политическую деятельность мистических идеологий, прежде всего — сильных конфессий и идеалистических партий (это касается и коммунизма в большевистском или маоистском вариантах). Тоталитарные секты — это страшная сказка для взрослых, рекламный трюк придуманный крупными агрессивными конфессиями. К государственному терроризму в контексте «экспорта демократии» у меня неоднозначное отношение. С одной стороны, я за физическую ликвидацию религиозных фанатиков и за силовой демонтаж режимов, построенных на фанатизме. С другой стороны, «экспорт демократии» содержит угрозу произвола. Я пока не знаю, как искать здесь баланс.
Вопрос: если ты принципиально против терроризма, то почему поддерживаешь террор в отношении верующих?
Ответ: я поддерживаю террор против тех групп верующих, которые требуют, чтобы их вера играла роль общеобязательного закона. Не важно, почему они так считают, с какими религиозными представлениями это связано. Важно, что они — преступники, т. к. вопреки принципам права стремятся подчинить своим целям все общество. Их криминальная цель направлена против большого числа людей и против основ общественного благосостояния. Институты социальной самозащиты обязаны применить против подобных групп все имеющиеся средства насилия, чтобы гарантировано устранить угрозу обществу.
Вопрос: а тебе не кажется, что твоя позиция похожа на позицию большевиков, которые отвечали на «плохой» белый террор «хорошим» красным террором?
Ответ: а вам не кажется, что вы похожи на Геббельса? Он тоже любил свою семью и чистил зубы по утрам? Аналогия частностей — не аргумент. Любое общество вынуждено применять организованное насилие (т. е. террор) в отношении агрессивных людей, не способных к разумному компромиссу с окружающими. Оратор, выходящий на трибуну с лозунгом «православие или смерть!» — тот же уличный грабитель, предлагающий жертве хрестоматийную дилемму «кошелек или жизнь!». Они оба требуют, чтобы общество безоговорочно капитулировало перед ними и признало власть их банды. Единственный адекватный ответ общества на такие лозунги — выстрел в голову тому, кто это произнес.
Вопрос: Невозможно научно доказать, что бога нет. Если так, почему ты выступаешь за запрет на профессии учителя и преподавателя в школе и вузе для тех, кто верит в бога?
Ответ: Запрет на профессию должен распространяться не на любых «верующих», а на тех, кто публично распространяет ортодоксальные библейские учения (или их аналоги). Такой человек не может быть учителем, поскольку библейская картина мира несовместима ни с какой естественной или точной наукой. А вера в какого-нибудь неортодоксального бога или даже в сотню таких богов — это пожалуйста. Но при условии, что учитель признает за своим богам лишь такие свойства, которые не идут в разрез с принципами рационализма.
Вопрос: Почему ты против «основ православной культуры» в школе? Чем плохо, если дети будут
