Третья глава «Аргументы в пользу существования Бога» («Arguments for God's existence») и четвёртая глава «Почему никакого Бога нет?» («Why there almost certainly is no God») обращены к тем, кто считает, что теологи и философы дают убедительные основания для веры в существование Бога, для кого кажется очевидным, что Бог есть, ибо как ещё можно объяснить возникновение мира и появление жизни с её огромным разнообразием живых существ, настолько «сверхъестественно» хорошо приспособленных, как если бы они были созданы по специальному проекту. Докинс показывает, насколько слабы эти основания и насколько убедительнее, конструктивнее и красивее объясняет происхождение мира и живых существ эволюционная теория и, в частности, дарвиновская теория естественного отбора.
Глава пятая «Корни религии» («The roots of religion») рассказывает, почему религии и верующие существуют и даже доминируют во всех человеческих обществах и что даже сейчас продолжают появляться новые религии и секты, принимая иногда почти карикатурные формы, как, например, сравнительно недавно появившаяся на островах Новой Гвинеи и Океании религия под названием «Карго». Здесь даётся дарвиновский ответ на вопрос, даёт ли религия эволюционные преимущества человеческому роду. Этот ответ — нет, не даёт. Скорее наоборот. Но тогда почему она существует и занимает столь прочные позиции во всех человеческих обществах? Ответ на этот вопрос, который предлагает Докинс, очень прост и парадоксален. Склонность к религиозному мышлению и потребность в религии — это побочные продукты каких-то действительно важных в эволюционном смысле и закреплённых генетически качеств человеческой натуры. Чтобы пояснить эту идею, Докинс приводит несколько ярких примеров парадоксально нецелесообразного поведения, встречающегося в животном мире. Так, например, суисидное поведение мотыльков, летящих на огонь свечи, можно объяснить как побочный продукт их генетически закреплённой и нужной способности находить направление, ориентируясь по свету Луны. Луна находится от Земли на большом расстоянии, и её лучи практически параллельны. Поэтому мотылёк, чтобы сохранять направление полёта, должен лететь так, чтобы лучи света от Луны попадали в его глаза под определённым постоянным углом. Когда мотылек видит пламя свечи, он летит, исправно поддерживая направление на него под постоянным углом. Но лучи от близлежащего источника света, например, свечи или лампочки, не параллельны. Они сходятся на этом источнике, и мотылёк, благодаря своему замечательному навигационному механизму, летит, неукоснительно приближаясь к источнику света по логарифмической спирали, пока не сгорает.
Какое же генетически закреплённое свойство человеческой психики оседлал ментальный вирус религии? Докинс высказывает предположение, что это чрезвычайная восприимчивость и доверие детей к тому, чему учат взрослые вообще и родители в частности. В отличие от животных, человеческий детёныш рождается абсолютно беспомощным и нуждается в постоянной опеке и обучении. Поэтому безусловное подчинение взрослым в младенческом и детском возрасте необходимо для выживания детей до возраста половой зрелости. Но это же свойство служит воротами для ментальных вирусов, одним из которых является религия. Это предположение Докинса выглядит достаточно убедительным, и оно обсуждается и подкрепляется и в последующих главах, хотя, по-видимому, оно не исчерпывает всей сложности проблемы. Впрочем, Докинс и не претендует на полноту решения. Но что безусловно верно, это то, что такие полезные для выживания и продолжения рода свойства человеческой натуры, способствующие в то же время склонности к религиозности, существуют, и их нужно и можно найти, познать и понять.
Шестая глава «Корни морали или почему мы добры?» («The roots of morality: why are we good?») и седьмая глава «Добрая книга и эволюция моральных норм» («The „Good“ book and the changing moral Zeitgeist») обращены к тем, кто думает, что религия и религиозная вера являются источниками морали и этических норм. В этих главах убедительно развенчивается этот миф и показано, что наши представления о добре и зле, о том, что справедливо и что нет, взяты вовсе не из религии, а имеют глубокие эволюционные корни и меняются в ходе истории и развития человеческого общества. Что касается религиозных эталонов морали, то они часто в корне противоречат нашим врождённым и общепринятым нормам. В наше время в цивилизованных странах человека, который пытался зарезать своего сына потому, что ему якобы приснился сон, в котором Бог приказал ему сделать это, без долгих разговоров посадили бы в тюрьму или по меньшей мере лишили бы родительских прав за насилие над ребёнком. А между тем так поступил библейский патриарх Авраам. А что бы вы сказали о нравственных качествах человека, который, приехав в чужую страну, выдавал бы, как это сделал тот же Авраам, свою жену за сестру и предлагал её в наложницы или который, как праведник Лот, предлагал насильникам своих дочерей, только чтобы они не покушались на его гостей, или который, как тот же Лот, напившись пьяным, сожительствовал со своими дочерьми? А о начальнике, который наказал своего подчинённого, как Бог жестоко наказал Моисея, не разрешив ему войти в «землю обетованную», за то, что тот, поддавшись чувству жалости к детям и беззащитным (заметим, врождённому чувству (!)), не истребил своего противника поголовно и пожалел детей и женщин?
В Библии множество примеров подобной морали. Многие уверены, что Библия дала миру, в 10 заповедях Моисея, основы общественнной морали. Но из 10 заповедей только 6 последних (не первых) имеют отношение к морали, а первые 4 заповеди — о беспрекословном подчинении Богу. Вот эти заповеди морали:
5. Почитай отца твоего и мать твою. 6. Не убий. 7. Не прелюбодействуй 8. Не укради. 9. Не лжесвидетельствуй (Заметим, что это не то же самое, что «Не лги»! Такой заповеди нет). 10. Не желай ничего, что у ближнего твоего.
Но ведь эти нормы соблюдаются даже в животном мире (кстати, часто гораздо неукоснительнее, чем в человеческом обществе)!
В восьмой главе «Что вредного в религии и почему нужно быть непримиримым к ней?» («What's wrong with religion? Why be so hostile?» Р. Докинс отвечает тем, кто обвиняет его в излишней нетерпимости к религии. Даже те, кто согласен, что Бога нет, что нам не нужна религия, чтобы соблюдать моральные нормы, что мы можем объяснить корни религии и морали без обращения к религиозным догмам, тем не менее спрашивают, нужно ли быть таким нетерпимым, что в конце концов плохого в религии, разве она наносит нам такой ущерб, что нужно бороться с ней? В главе много эмоциональных примеров того морального и физического зла, который приносит религиозная вера даже в наше время, и не только в Афганистане или Пакистане, но и в США и в Британии, но, вкратце, ответ Докинса можно проиллюстрировать следующей цитатой:
«Поскольку мы принимаем принцип, что религиозную веру нужно уважать просто потому, что это религиозная вера, как при этом мы можем не уважать веру Осама Бин Ладена или террористов-самоубийц? Альтернатива такой позиции очевидна: нужно отказаться от принципа автоматического уважения религиозной веры. Это одна из причин, по которой я делаю всё, что в моих силах, чтобы предупредить людей об опасности самой веры, а не просто так называемой „экстремистской“ веры. Обучение „умеренной“ религии, хотя бы и не экстремистское само по себе, — это открытое приглашение к экстремизму. Если бы детей учили спрашивать и думать о том, во что они верят, вместо того, чтобы учить их, что высшей добродетелью является беспрекословная вера в Бога, могу поспорить, что террористов-самоубийц бы не было… Вера может быть очень опасной, и умышленное насаждение её в несформировавшийся мозг невинного ребёнка — это вопиюще неправильная традиция».
Эта мысль далее развивается в девятой главе «Детство, насилие над детской ментальностью и уход от религии» («Childhood, abuse and the escape from religion»). Докинс приводит многочисленные примеры физического и в особенности психологического насилия над детьми католическими священиками, включая, например, запугивание до ночных кошмаров. В числе прочих примеров, он приводит рассказ о том, как знаменитый кинорежисёр Альфред Хичкок, автор фильмов ужасов, однажды проезжал по Швейцарии и вдруг увидел из окна автомобиля, как пастор что-то говорил маленькому мальчику, положив ему руки на плечи. Хичкок сказал: «Страшнее я ничего не видел», высунулся из окна и закричал: «Малыш! Беги! Спасайся как можно скорее!». Лейтмотив этой главы: приобщать детей к религии до тех пор, пока они не научились самостоятельно мыслить и отвечать за себя — это недопустимое насилие над ребёнком. Это не значит, что надо исключать Библию или другие «святые» книги из образования и отказываться от культурных и литературных традиций и памятников, скажем, иудаизма, англиканизма или ислама. Речь идёт только об отказе в слепой вере в сверхестественое и сверхсущество — создателя и хозяина (господина, владыки) мира.
Последняя десятая глава «Заполнить пробел» («A much needed gap?») — о том, хорошо ли быть
