ваших победителей. Итак, несчастным защитникам города нет надежды на спасение. Я милую их именем Венесуэльской республики. Я простил бы самого Фердинанда VII, если бы он, как и вы, находился в осажденном Калабосо. Или вы воспользуетесь нашим милосердием, или вас ждет гибель».
Расчеты патриотов не оправдались. Опытный солдат Морильо, улучив момент, незаметно выскользнул из Калабосо. Напрасно Боливар предлагал Паэсу броситься в погоню за Морильо, а затем предпринять совместное наступление на Каракас. Паэс отказался покинуть льяносы, где он чувствозал себя неуязвимым.
Морильо получил передышку, вскоре он предпринял новое наступление на льяносы…
Кампания 1818 года закончилась для патриотов неудачно. Армия, которая ее начала, перестала существовать. В руках патриотов продолжали оставаться только районы Апуре и Гуаяны. Но Боливар, как добрая толедская шпага, которая гнется, но не ломается, с поразительной настойчивостью продолжал борьбу.
Тем временем на юге континента, в Чили, аргентинский генерал Сан-Мартин одержал крупную победу над испанцами в сражении при Майпу и готовился освободить Перу.
Война за независимость испанских колоний продолжалась, и трудно было сказать, сколько крови придется еще пролить для того, чтобы одержать победу над коварным и жестоким врагом.
КРЕПОСТЬ НА БЕРЕГУ ОРИНОКО
Организуя наши политические институты, мы должны учитывать наши традиции, наши обычаи, наши условия. Вот чем мы должны руководствоваться, а не копировать Вашингтон.
В сообщениях Морильо королевскому правительству в Мадрид все настойчивее звучала мысль, что победить патриотов военными средствами не представляется возможным. В одном из своих донесений Морильо писал: «Самые блестящие военные таланты, самый богатый опыт часто пасуют перед хитростью врага. Противник черпает ресурсы в своем собственном варварстве, от поражения спасают его местность, по которой только он один в состоянии передвигаться, и здешние обычаи, достойные диких зверей. Казалось, что наши многочисленные победы давно должны были решить судьбу войны в нашу пользу, но после каждой из них снова начиналось кровопролитие».
Льянеро, которых участники экспедиции Морильо вначале осыпали презрительными насмешками, теперь вызывали у испанцев уважение и страх. «Переходы через реки, потоки и болота, — сообщал Морильо в Мадрид, — столь утомительные для наших солдат, для льянеро — забава. Они бросаются на лошадях с берега в воду, держа на голове седло, а в зубах копье, и в течение 15 минут две или три тысячи всадников переходят реку как бы по мосту, без риска утонуть и потерять оружие или обмундирование. Наши войска не способны поспевать за ними». Льянеро зажигали степную траву перед испанскими войсками, заманивали их в болота.
В лагере Морильо ширилось дезертирство, против которого принимались строгие меры. Город, где совершал побег солдат, был обязан поставить другого на его место, а также обеспечить оружием и обмундированием. Солдата, задержавшего дезертира, освобождали от военной службы.
Патриоты были непобедимы при обороне, но их наступления часто кончались поражениями. Мариньо и его друзья во всем винили Боливара. Освободитель, утверждали они, приносит несчастье: там, где участвует он, победу одерживает противник. Разве Вторая республика, которой он руководил, не погибла под ударами Монтеверде и Бовеса, а его высадки в Карупано и Окумаре не закончились плачевно, разве не провалились все его походы на Каракас?
Боливар не был богом, он не обладал сверхъестественной силой. Совершенные им в этих кампаниях ошибки играли второстепенную роль. Основными причинами неудач были: отсутствие в лагере сторонников независимости единства; неумение поднять на борьбу широкие массы народа, которые лишь из-за жестокостей испанцев и после освобождения рабов Боливаром и других его реформ стали присоединяться к патриотам; более высокая военная организация испанской армии с ее опытным офицерским составом и большими материальными ресурсами; неспособность партизан планировать крупные операции и проводить их.
Мариньо, претендовавший на руководство освободительным движением, в политике не разбирался. Типичный провинциальный каудильо, он был готов воевать с испанцами только в восточных районах Венесуэлы. Сам Мариньо тоже неоднократно терпел поражения от испанцев. Паэс был, несомненно, талантливым партизанским вожаком, но за пределы льяносов ни он, ни его армия выходить не собирались. Неграмотный, как и его бойцы, этот сын венесуэльских степей мог выиграть отдельное сражение, но не войну. Другие генералы были с такими же, если не большими, недостатками, чем Мариньо и Паэс.
Результаты кампании 1818 года вновь показали, что без достижения единства всех вооруженных сил патриотов нечего и думать нанести решительное поражение Морильо. Но как достичь этого единства?
Надо укрепить авторитет президента и верховного командующего, превратить Ангостуру в большую мастерскую оружия и военных припасов. Необходимо созвать конгресс, который своими решениями узаконил бы деятельность главнокомандующего, создал бы правовые основы нового государства. И наконец, следует призвать на помощь иностранных волонтеров, генералов и офицеров, опытных солдат — всех тех, кто пожелает сражаться за свободу. Они помогут патриотам, они их научат, как одержать победу над Морильо, над всеми морильо, под сапогом которых стонут колонии в Америке. Такова была грандиозная программа, с которой возвратился в Ангостуру Боливар в конце 1818 года и за выполнение которой он принялся с присущими ему энергией и оптимизмом.
Поблизости от Ангостуры расположен остров Тринидад — главный торговый центр англичан в Южной Америке. Его часто навещали английские торговые корабли. Спрос на колониальные продукты в Европе возрос после падения Наполеона, цены на них значительно повысились, в то время как приток этих товаров в европейские страны почти прекратился ввиду военных действий в Южной Америке. Английские купцы готовы были хорошо платить за венесуэльские табак, какао, кофе, кожи и мулов. Боливар без труда наладил их доставку из провинций в Ангостуру, где обменивал у англичан на пушки, ружья и порох. Теперь Мариньо и Паэс знали, что оружие они могут получить у Боливара, но взамен должны подчиниться воле главнокомандующего.
Ангостура — большое селение, каких много в Южной Америке, раскинувшееся на левом берегу Ориноко. Река в этом месте «всего лишь» две мили ширины. В Ангостуре около шести тысяч жителей. Дома почти все деревянные, одноэтажные, похожие друг на друга. На главной площади кафедральный собор, здания муниципалитета и суда, армейские бараки.
Здесь 15 февраля 1819 года в десять часов утра в помещении муниципалитета открылся второй конгресс независимой Венесуэлы.
Выборы депутатов проходили в довольно сложной обстановке. За годы вооруженной борьбы были уничтожены почти все метрические записи. Депутаты выбирались по церковным приходам и в армии, от каждой провинции по пять человек.
Боливар надеялся, что на конгресс прибудут тридцать пять депутатов, однако приехали только двадцать шесть. Среди них были видные руководители освободительного движения: Мариньо, Урданета, Томас Монтилья, Россио…
Боливар, открывая конгресс, произнес перед депутатами большую речь:
— Я принадлежу к тем, к кому благоволит провидение, ибо объединил представителей народа в этом парламенте и возвращаю ему верховную власть, которой был наделен. Только крайняя необходимость заставила меня возложить на себя тяжелые и опасные обязанности диктатора. Теперь вновь я могу дышать свободно. Период, во время которого я руководил судьбами Венесуэлы, был полон не только политическими штормами и кровавыми сражениями. Он ознаменовался господством хаоса, дьявольским потоком захлестнувшего Венесуэлу. Что мог сделать человек, в частности такой, как я, для того чтобы остановить этот шквал? Я не мог творить ни добро, ни зло. Более могущественные силы направляли ход событий.
